ИТУ-ТАЙ - Андрей Коробейщиков

Шорхит протянул ему еще что-то. Орлиное перо. Легкое прикосно-вение ко лбу, к щекам, к шее… Шаман будто рисовал на его лице невидимые рисунки. Небо вдруг стало стремительно темнеть, слов-но кто-то огромный в одно мгновение закрыл солнце. В сгустившей-ся темноте замелькали повсюду расплывчатые суетливые тени. Нуж-но было отпугнуть их рукой, но рука уже ничего не чувствовала, оче-видно, по-прежнему сжимая теплые маленькие камни.

Что это, сон? Опять прикосновение к лицу. Мелодичный удар на-рушил тишину, загудев внутри вибрирующим аккордом. Сознание закачалось, и, сорвавшись с отвесной скалы, ухнуло в глубокую про-пасть, покрытую мглой. За мгновение до этого Адучи успел увидеть, как шаман ударил в огромный, невесть откуда взявшийся, тюнгур – бубен изогнутой деревянной колотушкой…

(Главы-ретроспекции, 1992 г ., Барнаул)

– Алло, это Анатолий?

– Да, слушаю вас.

– Он сбежал.

– Кто? Араскан, это ты?

– Да это я. Он сбежал от нас.

– Как сбежал? Почему?

– Он сильно испугался. У нас уже почти все получилось, но он не выдержал. Не поверил мне. Обвинил меня в том, что я давал ему психотропные вещества. Он считает, что его хотят сделать членом какой-то секты и поэтому гипнотизируют и зомбируют. В общем, он прервал все эксперименты и убежал. Вероятно, сейчас он находится на пути в Барнаул.

– Елки… Араскан, но как же так? Что теперь будет?

– Не знаю. Мы растормозили центр его восприятия и погрузили его в глубинные участки памяти. Он многое вспомнил, но затем по-считал это все следствием наркотического внушения и гипноза.

– Балбес!

– Не надо так. Ему действительно трудно сейчас. Нужно его под-держать. Постарайся перехватить его, потому что он вряд ли поедет домой. Тебя, между прочим, он тоже считает причастным к его "одурманиванию", поэтому учитывай это, когда будешь общаться с ним.

– Ну, как же так…

– Мы тоже будем искан, его. Я думаю, уже к вечеру завтрашнего дня Айрук его найдет.

– Дай-то бог… Но что дальше?

– Мы уже не можем останавливаться. Все зашло слишком далеко. Ему угрожает сейчас реальная опасность. Поэтому его нужно сроч-но вернуть…

* * *Прикосновение. Легкое, как ажурная паутинка. Невесомое, словно рука призрака, ласкающее кожу. Максим вздрогнул и открыл глаза. Лунный свет пробивается сквозь плотные шторм и ложится на предметы в спальне, делая их зыбкими и нереальными. Максим облизал пересохшие губы и повернулся к Ольге. Она крепко спала, накрывшись легким одеялом. В комнате было холодноМаксим подумал, что еще можно попытаться уснуть, но холод был таким нестерпимым, что все надежды на сон пропали, что было даже к лучшему – в призрачном свете луны скрывалось ощущение надви-гающегося Наваждения. Пугать Ольгу сейчас, когда она поверила или сделала вид, что поверила ему, было особенно нежелательно.Максим откинул одеяло и, зябко поежившись, стал осторожно передвигаться к краю кровати. Ольга пошевелилась, и он замер на мгно-вение, зависнув над ней, мысленно умоляя ее не просыпаться. Часы показывали два часа ночи. Их мертвенно-зеленый свет отражался на матовой поверхности спального столика двумя размытыми пят-нами. Максим встал на холодный пол и подошел к окну, выглядывая на улицу. Так и есть, выпал первый снег, покрыв все на улице тон-ким слоем чистой белизны. Луна. Яркий диск Луны застыл в дымке серебристо-серых облаков, словно предупреждая о чем-то. Максим поспешно отошел от окна. Все-таки хорошо, что он проснулся. Те-перь нужно просто переждать ночь. Подумав мгновение, он пошел на кухню, зажег конфорку плиты и. поставив на нее чайник, сел на табуретку, рассматривая бледно-голубые язычки огня, лижущие ме-талл. Это зрелище несколько успокоило его, и Максим вдруг понял, что весь дрожит, но не от холода. Причиной этой дрожи был не хо-лод, а что-то вроде внутреннего напряжения, тягучего страха. Предчувствие. Что-то было не так вокруг, как-то непривычно, тревожно. Эта проклятая ночь, и Луна… Утром все будет по-другому. Но до утра нужно еще дожить.Какое-то движение в коридоре. Максим увидел его краешком гла-за, какая-то тень переместилась из одного угла коридора в другой. Показалось? Ковров встал и, неслышно ступая по полу, осторожно стал двигаться во тьму квартиры. Ощущение чужого присутствия было слишком явственным, чтобы списать это на игру воображения или обман зрения. Руки он выставил перед собой, но не сжав их в кулаки, а выпрямив ладони, чуть-чуть подогнув пальцы. Паркет под ногами предательски поскрипывал, и эти звуки нарушали концент-рацию, мешая сосредоточиться. Какое-то движение сбоку! Максим развернулся и. сдерживая крик, чуть не выбросил вперед руку для удара. Зеркало. Ну конечно, зеркало. Огромное квадратное зеркало в человеческий рост. Оттуда на Коврова смотрело испуганное и вскло-коченное отражение в трусах, застывшее с вытянутыми руками, слов-но пугало, лишившееся одеяния.Максим облегченно перевел дыхание и, рассматривая себя в зер-кале, улыбнулся. Было любопытно смотреть на свое отражение в тем-ноте. Что-то жутко притягательное было в этом созерцании, какая-то особая прелесть, не объяснимая рационально. Сразу отчего-то вспомнилась старинная китайская легенда про зеркало. Она гласи-ла, что в эпоху Желтого Императора мир зеркал и мир людей не были разделены. Люди из зеркального мира тогда свободно приходили в этот мир из Зазеркалья и так же свободно уходили обратно, за глад-кую поверхность, когда им вздумается. Но однажды, кстати, именно ночью, весь зеркальный народ проник в реальный мир, и это созда-ло грандиозный переполох и путаницу в мире людей. Зеркальные двойники силами Желтого Императора были с большим трудом заг-наны обратно и заточены в зеркалах, чтобы повторять в наказание все движения людей, как в глубоком сне. Но существует пророче-ство, что рано или поздно они пробудятся от этого полусна.Максим усмехнулся. Зеркальному человеку в отражении, судя по его внешности, действительно снился сейчас не самый лучший из снов. Вдруг… зеркальный двойник… развел в стороны руки и, хотя Ковров стоял неподвижно, задрожал… и прыгнул из мира отраже-ний наружу. Максим в ужасе закричал…Болезненные уколы света по сверхчувствительному зрению. Ка-кие-то мучительные тягучие звуки. Перспектива на миг прояснилась, и Максим понял, что лежит на полу, а над ним склонились люди. Озабоченные чужие лица, испуганная Ольга… Все тело тряслось, словно через него пропускали ток, по лицу ручьями лился соленый пот, заливая глаза. Скулы свело судорогой, но Максим сумел выда-вить из себя первое, что пришло в голову: "Се… сердце".Пусть думают, что у него сердечный приступ, гак будет лучше. Мак-сим почувствовал, что опять проваливается в темный подвал сновидения. Фокус зрения сузился и в световом пятне, напоминающем круг от сценического софита, осталось только грустное и растерянное лицо Ольги. Потом оно изорвалось изнутри ослепительной тьмой, и снова пришли сны…

* * *Больница. Вращение сознания, раскручивающее потолок, окна, стены. Потом опять сны и опять круговерть яви. Это чередование порождает странное состояние-грат, между явью и сном исчезает. И вот уже трудно отличить одно от другого. Вспышки. Они озаряют фрагменты каких-то сцен из чьей-то жизни. Что это? Прошлое или будущее? А может, это настоящее?…Листопад. Поселок. Река. Ярость. Неистовый натек. Небо. Муравьи в лабиринтах хвойных игл. Глаза волка. Парение. Сила тела, сила мышц. Человек в черном…"…Йорм. не приходи больше. Иначе я сойду с ума…"."Привет, Оля. Как ты? Я? Нормально. Нет, правда, мне уже луч те…"."Я не наркоман, и не психбольной… Я нормальный. Нормаль-ный!!!"."Л я тебя вижу… Эй, Зеркальщик, подкараулил все-таки? Пука убирайся прочь…"."Привет, пап. Я в порядке. Что случилось? Я тебе потом расскажу. Как там наши? Как мама, бабушка, Тим? Как Арчи?"."Ольга, уходи. Уходи и никогда больше не появляйся здесь! Ни-ког-да!"."Это все ложь… ложь… ложь"."Отец, почему ты мне сразу все не рассказал? Я бы понял…":"Йорм, ты кто? Ну что ты молчишь?"."Ольга, мы разные с тобой, я это чувствую, и чувствую, что ты тоже это понимаешь. Ты мне не веришь – это самое страшное! Мы никог-да не сможем…"."Сестра, выключите, пожалуйста, свет. Я хочу полежать в темноте"."Тэрь! Тэрь!!! Арк ахаш…".

* * *

– Алло, Анатолий Петрович?