Артемий Волынский - Игорь Курукин

О книгах в доме Волынского в описи имущества сведений нет, однако библиотека у него была. Не так давно опубликованная опись включает 537 книг, а еще восемь были переданы в Коллегию иностранных дел{302}. Больше других естественных наук Артемий Петрович интересовался географией — у него имелись атласы, книги о различных странах Европы и Азии, общие курсы географии. Такие сочинения, как «Описание Персии и Грузии» на немецком языке или «Описание Персии и Индии» на французском, издания договоров России с Ираном и Турцией, Коран, явно связаны с его деятельностью на посту астраханского губернатора и подготовкой Персидского похода Петра I.

У Волынского имелись также книги по арифметике и геометрии — «Приемы циркуля и линейки», «Сокращение математическое». Петр требовал от своих офицеров профессиональной квалификации, поэтому неудивительно обилие изданий по фортификации и артиллерии, в том числе на немецком и итальянском языках. Необходимыми были и иностранные пособия по «лошадиному» делу — «Немецкого егера другая часть», «О лошадиных заводах», «Берейторская», «О заводе лошадей».

Как государственный деятель Волынский не мог не интересоваться законодательными памятниками: в его библиотеке были собраны Соборное уложение 1649 года, петровские уставы и регламенты, а также печатные сборники указов. Здесь же можно встретить книги по юриспруденции и политике — переведенные на русский язык «Истинную политику знатных и благородных особ», «О должности человека и гражданина» немца Самуэля Пуфендорфа и «Корпус права гражданского» на латинском языке. Известно, что у него имелись произведения голландца Юста Липсия, итальянцев Траяно Боккалини и Никколо Макиавелли. Однако эти книги в описи не значатся — возможно, потому, что были изъяты сразу после ареста.

Как придворный Артемий Петрович собирал описания торжественных церемоний, похорон, иллюминаций и фейерверков в торжественные дни; читал «Ведомости» и календари, издания проповедей и «слов» Феофана Прокоповича. Довольно неожиданным является большое число книг по архитектуре и рисованию на немецком, итальянском и латинском языках — возможно, они интересовали Артемия Петровича в связи с развернутым им строительством и близким знакомством с архитектором Еропкиным.

Интерес к истории России и собственного рода отразился в собирании не только книг (первого учебника русской истории — «Синопсиса»), но и рукописей исторического содержания; среди последних — «Летописец Стрыйковского», «Летописец старинной», «Гранограф» («Хронограф»?), «Известие о житии русских князей от Рюрика», «Степенная книга». В числе сочинений по европейской истории были как русские издания первой половины XVIII века («Книга историография початия имене, славы и расширения народа славянского…» Мавро Орбини, «Деяния церковные и гражданские» Цезаря Барония, «Введение в гисторию Европейскую» Пуфендорфа, «Краткое описание о войнах из книг Цезариевых»), так и книги по истории Швеции, Англии, Польши, Испании, Греции на различных языках, труды античных историков Тита Ливия, Корнелия Непота, Квинта Курция, Тацита на латыни, справочники по генеалогии.

Обычными для книжных собраний того времени были евангелия, псалтыри, служебники, минеи, триоди, требники, необходимые для служб в домашней церкви; патерики и жития святых для душеспасительного чтения. Художественная же литература в библиотеке Волынского была немногочисленна и, видимо, не очень его интересовала. Однако он всё же приобрел «Новый краткий способ к сложению стихов» поэта В.К. Тредиаковского, с которым имел столкновение при открытии «Ледяного дома» в 1740 году, приведшее, в числе прочих причин, к трагическим последствиям.

В целом книжное собрание Волынского можно считать типичным для деятелей петровского времени, у которых богослужебные книги соседствовали с новейшими научными сочинениями и техническими справочниками по артиллерии и «навигацким» наукам. Его владелец не был книжным человеком с глубокими гуманитарными познаниями (библиотеки Д.М. Голицына, А.И. Остермана, Феофана Прокоповича были гораздо обширнее), и его коллекция скорее являлась рабочим собранием, использовавшимся в практической деятельности и отражавшим широкий круг интересов хозяина. Известно, что она пополнялась до последних дней: «промемория» из Академии наук в следственную комиссию о Волынском от 9 августа 1740 года сообщала, что кабинет-министром и его друзьями Соймоновым и Эйхлером «забрано в домы ис книжной лавки книг и протчего» на 83 рубля 17 копеек, «а денег за оные не заплачено».

Зарубежные издания (преимущественно немецкие, а также латинские, польские, французские) составляли почти половину библиотеки, хотя известно, что Волынский иностранных языков не знал. Обращает на себя внимание и наличие различных словарей, грамматик, разговорников, иностранных букварей и азбук. Можно предположить, что, осев в Петербурге и принявшись за сочинение политических проектов, Артемий Петрович стал заниматься изучением языков.

Глава третья.

ВО ГЛАВЕ КАБИНЕТА МИНИСТРОВ

Пусть будет муж совета он.

«Через великий порог перешагнул»

«…нам любезноверный обер-егермейстер наш Артемий Волынской чрез многие годы предкам нашим и нам служил и во всем совершенную верность и ревностное радение к нам и нашим интересам таким образом оказал, что его добрые квалитеты и достохвальные поступки и к нам показанные верные и усердные службы к совершенной всемилостивейшей благоугодности нашей служить могли. Того ради мы оного апреля третьего дня тысяча семьсот тридесят осьмого году в наши кабинетные министры всемилостивейше пожаловали и определили. Я ко же мы его тем достоинством со всеми к тому принадлежащими чести и преимуществы сим жалуем и учреждаем, повелевая всем нашим подданным помянутого нашего обер-егермейстера Волынского за нашего кабинетного министра надлежащим образом признавать и почитать», — эти торжественные слова императорского патента означали вершину служебной карьеры{303}. Именной указ Сенату от 3 апреля 1738 года сразу же был разослан по присутственным местам империи{304}. «Волынский теперь себя видит, что он по милости ее императорского величества стал мужичек, а из мальчиков, слава Богу, вышел и через великий порог перешагнул или перелетел», — писал Артемий Петрович «дяде» Салтыкову. Ему было чем гордиться: 34 года назад вступивший юнцом в солдатскую службу, он теперь стал первым членом высшего государственного органа власти и главным советником государыни с немалым окладом в шесть тысяч рублей в год. Уже 5 апреля он приступил к исполнению обязанностей министра, а через три дня объявлял коллегам именные указы государыни{305}.