Майя и другие - Сергей Николаевич

– Ты одну карточку им отдала?

– Они спросили, это… а где остальные.

Каждый раз она останавливалась, как будто забывая слова.

– А ты?

– Мне жалко, что ли.

Старухи переглянулись.

– А у тебя тут за сколько заплачено?

– А я знаю? За год, кажется. Я не хочу тут. Задолбало. Ребят никаких нету.

– А Фернандес?

– А где он? Я его люблю! Я не могу, просто не могу! (Она заплакала.) Где он? Фернандес, Фернандес!

– Это надо у главного врача спрашивать.

– Я та-ак люблю его… Соскучилась прям. Фернандес… Я его найду тут, это… как там… он в лесу. Его это… прячут.

– Ты одна не ходи. Там леопарды.

– Прям.

Она действительно теперь говорила как шестилетний – и довольно дикий – ребенок.

– Ты спала с Фернандесом? – спросила мисс Занд голосом врача.

– Я спала с Фернандесом.

– Ну и как тебе было? (Они переглянулись.)

– Было это… очень тяжело, он на меня лег, и было – как это – оч больно. Но я, это… плакала, не плакала.

Старухи, кивая как завороженные, смотрели на мадам де Стаэль – ее лицо и тон все время менялись. Вдруг она сказала, совершенно осознанно, как будто перейдя на другой язык:

– Я понимаю, о чем вы. Но мои банкиры еще давно мне сказали, что заблокируют эти карточки при первой же попытке взять деньги без кода. А код мне не сообщили, ясно? Не считайте меня идиоткой. Мне уже четырнадцать лет.

Бабки, проверявшие в последние дни свои финансовые возможности, чтобы тоже пойти на омоложение, сидели буквально как пораженные громом. В то же время им явно хотелось побежать к главному врачу, сообщить ему о результатах.

Однако его не было, кабинет оказался закрыт.

К ужину возбуждение достигло предела, тем более что никто ничего не объяснил – и к тому же мадам де Стаэль явилась в верхний ресторан уже сорокалетней теткой, правда, такой же толстой. Она отказывалась узнавать старух, которые, наскоро проглотив что дали (микроскопические порции, Мишлен четыре звезды вегетарианский), прошли мимо нее и поздоровались. А когда они, как бы ослепленные новым зрелищем, вернулись, она встала и без слов удалилась, толстая, нелепая, с прыщавым подростковым лицом и тремя подбородками.

И больше ее в санаториуме не видели.

Главный врач появился через два дня, озабоченный. Прилетала на вертолете полиция. Мадам де Стаэль исчезла. Что-то произошло.

Три дамы пошли наверх, к тому объекту в джунглях. Ворота оказались не заперты, и посетительницы осторожно проникли на чужую территорию. Крышу уже настелили. Окна дома были плотно закрыты жалюзи. На газоне виднелись следы огромных колес. Вертолет?

Вернувшись, дамы посетили главного врача, и мисс Занд, лидер, задала вопрос напрямую:

– Ученые съехали? Сбежали? Что-то не получилось? Что сказала полиция?

– Да полиция вообще ищет кого-то по всему штату, это нас не касается.

– А где эти экспериментаторы?

– У нас с ними трехлетний контракт, и они работают в разных наших санаториумах.

– А где мадам де Стаэль?

– Вот они ее увезли сейчас в филиал.

– Куда?

– Это на побережье.

– Можно ее навестить?

– Она в процессе наблюдения, нет.

– Ну хорошо, а почему она не так теряет в весе?

– Послушайте, и молодые тоже бывают полными, нет? – весело ответил старший врач и встал.

– Сколько это все стоит? – спросила, осклабившись как потный бобик, леди Кристи. – Полнота меня не пугает.

– Пока что, видите, процесс продолжается.

– А до какого возраста можно рассчитывать? – спросила мисс Занд. – Где остановятся?

– Думаю, по возможностям, – загадочно ответил этот красавец.

– Вот тебе и на, – резюмировала Занд. – Доведут до возраста шести лет и сдадут как сироту в приют.

– Погодите, а почему у нее лицо такое как бы бритое? Блестит кожа? – заметила мисс Занд.

– Вы ошибаетесь.

– Да нет же! – отвечала Занд, невольно проведя ладонью по щеке. – Я разбираюсь! – сказала она веско.

(Было время, когда Занд собиралась стать мужчиной и начала принимать гормоны и бриться на пустом месте, на подбородке, вызывая рост волос, но переиграла все обратно: мужчина-лесбиянка – это что? Жениться она раздумала (измена!), а так, неизвестно зачем, потерять круг общения, ведущие позиции и клиентуру? Она была все-таки довольно известной в определенных кругах. И Занд осталась дамой, хотя и зарастала довольно густой курчавой седой бородкой, если можно было неделю отдохнуть.)

Троица не собиралась уходить. Фройляйн Пруст тоже требовала ответа. Это здесь она играла третьи роли, дома-то Пруст фигурировала не только как колумнистка, но и как наконец нашедшая себя кинорежиссер-документалистка в области софт-порно. Мисс Занд, кстати, тоже была не пришей кобыле хвост, любительски занималась остеопатией, хилерством и гомеопатией, то есть являлась опытной ведьмой. Леди Кристи же паслась в высших сферах, увлекалась благотворительностью и со временем стала профессиональной нищенкой, стучась во все спины. И научилась перед камерами ТВ своими историями исторгать слезы у зрителей (притом имея среди публики авторитет, так как ее состояние исчислялось миллионами).

Уже перед самым отъездом, месяц спустя, дамы поняли, что в округе что-то происходит. Ночами на дальних вершинах среди деревьев вспыхивали отсветы сильных фонарей, раздавались крики, как при облаве, легко узнаваемые без перевода. Днем по побережью таскалась толпа худых добровольцев с голубой капроновой сетью, намотанной на кривой стволик пальмы. И, наконец, в верхнем ресторане во время ланча появилась толстая, как тумба, немытая и нечесаная девушка в чем-то вроде сари, схватила с блюда декорированных фруктов гроздь бананов и тут же была поймана официантом. Она извивалась, кричала “отцепись, идиот, фак-фак” и “я заплатила за все, ты что, урод, новенький тут?”.

Дамы немедленно вмешались, окоротили возбужденного официанта, взяли мадам де Стаэль под локотки и усадили за стол. Тут она крикнула столпившимся у входа на кухню официантов: “Ты, Петер, и ты, Родриго, помните меня? А где Фернандес? Где он? Дам миллион, кто его приведет”.

Параллельно она начала лихорадочно чистить и жрать бананы, разбрасывая кожуру просто как обезьяна.

Дамы буквально поедали глазами ее лицо, юное, пухлое, грязное. Оно не отличалось красотой, у девочки имелись в наличии прыщи и типичная для подростка отечность под глазами, еще и нос был раздутый, а грязные волосы свалялись во что-то похожее на дреды. Брюхо наличествовало. Хиппи?

– Она помнит только недавнее! Бедная, у нее пубертат. Моя глупая девочка! – громыхнула мисс Занд и положила трепетную длань на голое плечо юной мадам де Стаэль. И тут же эта жадная рука была отброшена как бы между делом.