Месть палача - Виктор Вальд

– Как же так? – совсем без голоса промолвил он и растерянно обвел взглядом свое войско.

– Подержи! – с ледяным спокойствием ответил человек в кожаной личине, и уж совсем холодно добавил: – Не урони…

Что-то неведомое до этого мгновения сжало горло Андроника, и если бы не последнее слово его жуткого нового приятеля, то глава корпорации макелариев мог и не удержать свое главное знамя.

А Гудо уже не оглядывался. Он медленно наступал на кнутобойца, обернутого в красные кожи, с варяжским шлемом на голове, железная пластина от которого защищала глаза и половину лица. Со стороны казалось, что глупец решил голыми руками сразиться с тем, перед кем дрожали могучие мясники. Дрожали перед его силой, умением и жестокостью. Дрожали, как рабы перед хозяином. Но «человек с кожаной личиной» не останавливался. Он продолжал сближение, как некогда в римском Колизее, уверенный в защите Господа христианин, смело шедший в пасть огромного льва.

Более того. Этот безумец на ходу сбросил с себя малую кожаную защиту, оставшись в своей головной накидке и личине, скрывающей его лицо. Вздох разочарования тут же прошелся по рядам противоборствующих отрядов и повис малым гулом над их головами. Всем уже показалось, что бой не состоится. А если и состоится, то зрелищности в нем будет совсем ничего.

И тут полуобнажившийся человек рванул от своих коротких, чуть ниже колен, кожаных наножников матерчатый пояс. Еще одно движение рукой и в этой его руке оказался…

Макеларии и портовый сброд ахнули одновременно. Ахнули, и, позабыв, где и по какому случаю они встали друг перед другом, поспешили навстречу крайними рядами, образовав большой круг. Теперь и те и другие были уверенны – им предстояло редкое по красоте зрелище, ибо в руках обоих единоборцев были гибкие копья – кнуты!

– …А теперь… Эй! Смотри сюда!

Великий Гальчини знал имя своего единственного ученика. И даже назвал его в то мгновение, когда его черная душа отрывалась от ненавистного для Гудо тела. Тогда мэтр едва различимо сказал, склонившемуся над его синими устами ученику:

– Теперь все дороги для тебя открыты. Ступай Гудо… Ступай мой мальчик… Мой шедевр[178], мой…

Скончался великий Гальчини, единственный раз, прервав себя на невысказанной мысли. Тогда Гудо этого и не заметил, и не прочувствовал. Он был так рад и так счастлив, что великий учитель и мучитель мэтр Гальчини отправился в ад, что едва не закричал от счастья. А еще он улыбнулся так, что стоящие у ложа умершего монахи в страхе прилипли к стенам жилища главного палача подземелья правды.

Улыбка эта была вызвана уже не тем, что больше некому будет мучить и истязать Гудо, а тем, что уже никто и никогда не посмеет обращаться к нему с этим презрительным именем «Эй», которое преследовала юного и молодого ученика Гальчини на протяжении долгих десяти лет.

Но в тот далекий день…

– А теперь…. Эй! Смотри сюда! Это самое грозное и самое действенное оружие из того, что придумало человечество в своих бесконечных поисках, как убить и заставить другого человека служить себе. Это оружие настолько служащее разным целям, что даже я еще не все познал о нем. Одно точно знаю, что появилось оно раньше всякого сложного в изготовлении оружия. Камни и палки здесь не в счет, ибо они не требуют опыта и мысли. А кнут?! Да! Это оружие требует ума и долгих лет упражнений. Тебе кажется, что ты знаешь этот длинный кусок плетеной кожи. Им погоняют скот, наказывают провинившихся и строго карают преступников. Но ты не знаешь, какой долгий и трудный путь прошло это оружие, прежде чем стать совершенством. Совершенством в очень умелых руках! И только в умелых! Я рассказывал тебе о могучих и быстрых воинах скифах, что некогда властвовали в Великой степи. Им покорялись многие народы и даже племена в очень отдаленных землях Египта. И не только потому, что их кони были быстры и выносливы, но и потому, что они с младенчества не выпускали оружие из рук. Но их мечи были коротки для конного боя, а копья не позволяли в гуще сражения использовать их с достаточной пользой. Поэтому именно их плети оказались самым выгодным оружием. Гибким, быстрым и ужасающим. При сильных и резких ударах плеть не только выбивает глаза, но и разрывает одежду и кожу человека лучше всякой бритвы. Она воздействует не только на всадника, но и на коня. От более длинной плети – кнута – невозможно укрыться даже за щитом, так как гибкий и длинный ремень кнута огибает край щита и впивается в тело и в лицо. А еще… Это оружие всегда с всадником, так как петля на конце рукояти позволяет не держать кнут. Сражайся мечом, копьем, луком… И у тебя всегда под рукой есть запасное оружие. Перебрось меч в левую руку и, схватив кнут, достань врага! Можно намотать тело кнута на древко копья или топора, и вырвать оружие из рук врага. Умелые воины могут кнутом отбить летящие в их сторону стрелы и дротики. А еще гибким телом кнута запускать во врага камни и свинцовые ядра. В этом случае кнут действует, как праща. Но тебе, скорее всего, не придется сражаться в честном бою. Твое ремесло подлее и более сложное. Ты палач! Таково твое предназначение в жизни. Тебе повезло. Я передам тебе все свое великое мастерство. Ты будешь великим палачом. Метром этого искусства. Но каждый мэтр был когда-то учеником, начинающим с «альфы»* (первая буква греческого алфавита). Первой альфой твоего владения кнутом станет его изготовление. А затем… Затем ты будешь долгие и многие дни и ночи учиться владеть им и как оружием, и как орудием пыток и убийства. Кнутом ты сможешь или просто отбросить человека, не причинив ему никакого вреда, или убить с первого удара. Сможешь разрубить рубаху на человеке, не задев его кожи, а можешь разрубить его до хребта. Многое сможешь. Ведь кнут многое умеет. А начнем вот с этой палки в локоть длиной и этих ремней в пятнадцать локтей. Ремни эти я уже вымочил в молоке и высушил на солнце. Теперь их края острые как хорошо оточенные ножи. Славно будут впиваться в тело. А еще медное кольцо… А вот и наконечник кнута из конских волос для устрашающего щелчка. Можно на конце кнута вплести железный шар или тройной крюк. Можно много чего. Смотри, учись, запоминай…

Сколько же раз давал себе слово Гудо не вспоминать о своем мучителе! Сколько раз клялся именем Господа забыть о мэтре Гальчини! Но еще больше, и во много раз больше вспоминал и вспоминал о своих печальных, горестных, болезненных и окровавленных днях пребывания в подземелье Правды. Вспоминал и все те четыре дня, которые потратил, чтобы изготовить то, что сейчас в его руке – кнут. Этот самый совершенный и удачный из тех двенадцати кнутов, появившихся на земле от его рук и переданных Гальчини знаний.

Теперь, подойдя на безопасное расстояние, Гудо неторопливо осматривал кнут своего противника. Для этого было предостаточно факельного света. И еще. Человек в красной коже, растерявшись от того, что перед ним появился так же кнутобоец, выставил свое оружие на показ.

«Простенький кнут. Короче моего на локоть. А на конце всего лишь простенький острый крюк» – усмехнулся Гудо. Но тут же взял себя в руки. Следовало дождаться первого взмаха кнута и первого удара им, чтобы понять с кем ему придется сражаться. Жизнь часто преподносит невероятные неожиданности. Никогда не стоит недооценивать ситуацию, а тем более быть уверенным в победе еще до начала схватки.

А, может, она и не состоится. А, может быть, будет просто достаточно…

Гудо принял левостороннюю стойку с тем, чтобы в случае необходимости защититься левой рукой, а также, чтобы его кнут оставался сзади и его движения не были видны противнику. В тот же миг и человек в красных кожах принял то же положение, выставив вперед левую руку. Теперь нужно выждать потери внимания, неверного шага, усталости опорной ноги. Но можно и другое – прочувствовать с кем предстоит иметь дело.

Гудо, не меняя позиции, резко перевел правую руку вперед и взмахнул кнутом в горизонтальном положении и тут же, не гася силы удара, сверху вниз. Два щелчка прозвучали как один. К неудовольствию Гудо его противник проделал то же самое с той же быстротой и силой. Значит, бой будет трудным и продолжительным.

Но разве могли сотни воинов с обеих сторон понять, что превратившиеся в статуи кнутобойцы в это самое время, когда зрители ожидали хлестких и жестоких ударов, уже сражались. Разве могли догадаться мастера ножа, меча и копья, что в этой схватке единственное неверное движение, единственный отвод глаз, даже капля пота, скатившаяся в глазницу, решат исход единоборства? Здесь не возможны и не уместны многочисленные взмахи и удары. Даже самый опытный кнутобоец не может в час нанести более тридцати достойных ударов. Каждый достойный удар требует подготовки и сосредоточенности.

Могли ли они подумать, что это совсем не простое дело размахивать гибким копьем. У новичков уже после десяти ударов не остается сил. Да к тому же они и сами страдают от своего же кнута, который имеет привычку внезапного возращения кончика кнута в область его первоначального нахождения. При этом кнут часто наносит удары самому владельцу столь сложного оружия.