Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир - Инна Викторовна Денисова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но дорогу тут же закрыл этический шлагбаум – митохондрии, оказывается, тоже содержат ДНК, а значит, Эмма, кроме генов родителей, получила еще 37 донорских, то есть получилась дочкой троих людей.
Взлом генетического кода человека приравнивается к разбою и запрещается всемирным правительством (см. главу «Этика»). Во-первых, ну а вдруг нечаянно создашь мутанта. Во-вторых, а вдруг захочешь создать его специально.
Тот же 1996 год, славный для генетики, подарил миру овечку Долли, сделанную Яном Вилмутом и Китом Кэмпбэллом в Рослинском институте в Шотландии. Взяв даже не яйцеклетку, а обычную клетку вымени умершей овцы, содержащую ДНК, ее «засунули» в пустую яйцеклетку другой овцы, откуда все гены вытащили: родившаяся Долли стала генетической копией умершего овцепредка. Получается, что никакого отцовского генетического материала в Долли не было вовсе.
Ржавые рессоры старого мира на этом месте отлетели в кусты, возвращаться к телеге с изобретением автомобиля стало бессмысленно. Однако до проведения всех необходимых тест-драйвов на перекрестке установили светофор, непрерывно горящий красным.
Чтобы никто не дай бог не соблазнился, клонирование сильно заранее начали выставлять антиутопией, закутав в паранджу из предрассудков. Массовая культура с упоением растиражировала миф о новых злодеях без душ (не вечно же эксплуатировать старичков-вампиров); в 1968 году Филип Дик назвал их репликантами, а Ридли Скотт заселил ими свой знаменитый неонуар «Бегущий по лезвию»(1982) [291]. Год спустя после успешного клонирования выходит «Гаттака» (1997) о мире будущего, где людей поделили на классы «годных», то есть созданных из удачных комбинаций генов, и «негодных», рожденных естественно. Метод цитоплазматической замены запрещают на несколько следующих лет, клонирование – навсегда.
Всем, кто в развитии технологий видит признаки надвигающейся антиутопии и боится атаки клонов, отвечает Константин Северинов, доктор биологических наук, профессор Сколковского института науки и технологий и Университета Ратгерса: «Если вы насоздавали клонов условного депутата Николая Валуева, потому что он большой и устрашающе выглядит, то для получения их в „готовом к употреблению“ состоянии вам, а вернее суррогатным матерям, придется их растить лет до двадцати. За это время могут поменяться политические режимы – и необходимость пугать сегодняшних врагов отпадет. <…> Гораздо легче завербовать в свои ряды уже существующих людей» [292].
Кстати, клоны не обязательно создаются чернокнижниками в лабораториях, но иногда и рождаются – это однояйцевые близнецы: набор их генов идентичен друг другу, они никого не укусят и ни на кого не нападут.
В 2013 году американец Шухрат Муталипов первым в истории клонировал человека, проделав то же фокус, что с Долли, – в «пустую» яйцеклетку одной женщины он перенес ядра соматических клеток другой, понаблюдал за эмбриональной жизнью клона до разрешенной 14-дневной черты, а после не дал ему развиться [293].
Митохондриальной заместительной терапии тем временем удалось взять этический барьер. В 2018 году доктор Джон Чжан переносит уже даже не цитоплазму, а целое ядро из одной яйцеклетки в другую: рожденный Абрахим Хассан оказывается носителем ДНК троих – матери, отца и донора. Мальчик спасен – он не унаследовал генов матери, носительницы синдрома Лея [294]. Парламент Великобритании принимает решение узаконить метод. Разумеется, не без сопротивления оппонентов.
Стюарт Ньюман, профессор клеточной биологии из Медицинского колледжа Нью-Йорка, объясняет, что вместе с ядром в клетку попадают уже 20 тысяч ядерных генов, а не 37 митохондриальных, как было раньше. И сомневается, не обернется ли такой генетический микс коктейлем Молотова для всего человечества. «Если в помидор добавить ген, получится генно-модифицированный овощ. Если человеку добавить генов, это будет генно-модифицированный человек».
Чжан, заткнув уши и пользуясь законодательным послаблением, создает стартап Darwin Life, предлагающий переносить донорские ядра в клетки женщин после сорока, чтобы те могли забеременеть, передав ребенку немного собственных генов. Сегодня его метод – одно из самых прогрессивных решений. «В мире сейчас живет около 30–50 человек, рожденных из яйцеклеток, в которые были пересажены митохондрии от третьего лица», – делает подсчеты BBC News [295].
Владимир Елагин рассказывает, что научная база, занимающаяся митохондриальными заболеваниями, недавно открылась в российском Сколково. Спрашиваю Елагина, сбудется ли в ближайшее время мечта гомосексуальных пар – ребенок с генами партнеров одного пола? Можно ли будет перенести в яйцеклетку ядра обеих партнерш? Или, что еще сложнее, оплодотворить одну клетку спермой сразу двух партнеров – а потом убрать оттуда гены донорши?
Елагин сомневается: «При переносе ядер существует риск метилирования, то есть модификации молекулы ДНК. Ядро яйцеклетки всегда содержат хромосому Y, а ядра сперматозоида бывают X и Y. В случае если оба ядра окажутся с Y, родится ребенок с генетическим хромосомным синдромом. Пока мы плохо представляем себе последствия, поэтому рождение детей с генами обоих родителей одного пола вряд ли случится в ближайшее время».
2. Редактура генома
В 2012 году американка Дженнифер Дудна и француженка Эммануэль Шарпантье открыли CRISPR-Сas9 – технологию генетического редактирования [296]. Ее суть – в использовании «молекулярных ножниц» для изменения нити ДНК, из которой ненужные участки либо удаляются, либо заменяются на другие. Генетическое редактирование сегодня кажется решением проблемы «старения» яйцеклеток. Но не тут-то было: неуверенные в себе и своих добрых намерениях люди тут же запретили сами себе игры с колюще-режущими CRISPR-Cas9.
В 2018 году ножницы вдруг лязгнули громом посреди ясного неба: китайский доктор наук Хэ Цзянькуй выступил на саммите в Гонконге, рассказав о тайно проведенном эксперименте [297]. Взяв сперму ВИЧ-положительного отца и отредактировав их, убрал ген болезни, а потом перенес жене в матку. Близнецы Лулу и Нана родились здоровыми, с врожденным иммунитетом к ВИЧ. Они стали первыми в мире «отредактированными» детьми.
Казалось бы, принцип «не навреди» не нарушен, но система не терпит выскочек. Сначала от Хэ отвернулись коллеги. Потом его арестовали и приговорили к трем годам тюрьмы. Гаттака, Гилеад [298], концлагерь Менгеле, где сильный редактирует слабого, – кошмар инфантильного человечества, не доросшего до безопасного обращения с ножницами. И страшный сон самой Дженнифер Дудны, о котором она рассказала BBC. Во сне она вошла в темную комнату, где спиной к ней сидел человек. «Когда он повернулся ко мне лицом, я с ужасом поняла, что это Гитлер и он хочет обсудить новую технологию, в использовании которой он очень заинтересован» [299].
Консервативная часть медицинского сообщества на всякий случай относится к «крисперу» настороженно.
«Есть ли шанс, что в ближайшие десять лет редактура эмбриона войдет в практику? Что из его генома вырежут все нарушения и беременность будет наступать в 100 % случаев?» – спрашиваю Рене Фридмана. «Не думаю, – отвечает Фридман, – поскольку пока совершенно непонятно, какие последствия может принести вмешательство в жизнь зародыша
