Хозяйка Источника - Олег Авраменко

- Я уже давно вас жду, - сказала она.

- Мы рады видеть тебя, золотко, - постаралась приободрить её я. - Как там малышка?

- Недавно уснула. - Взгляд Даны засиял. - Вы… Вы хотите посмотреть на неё?

- Ну, разумеется, сестричка, - мягко ответила Дейрдра, подойдя к ней и взяв её за руку. - Мы все хотим видеть твою дочку… твою и Артура.

В последних словах Дейрдры явственно прозвучала горечь, но в её голосе не было даже тени неприязни. Что меня больше всего поражало в Дейрдре, так это полная неспособность держать зло на людей. Порой она бывала раздражительной, сердилась по мелочам, капризничала, не чужды ей были приступы гнева, но ненавидеть по-настоящему она не умела. Конкретный человек мог быть ей симпатичен, безразличен или неприятен; Дейрдра могла беззаветно любить, глубоко уважать, быть верным и преданным другом, а если кто-то не нравился ей, то он ПРОСТО не нравился ей. Такие чувства как ненависть, зависть, враждебность существовали для неё только в абстракции, сама она их никогда не испытывала. Примечателен такой факт: когда Дейрдре стало известно, что Эмрис Лейнстер действительно повинен в смерти её отца, она безоговорочно согласилась с тем, что в случае поимки он должен быть казнён, но сказала это не злобно, а скорее печально, признавая суровую необходимость справедливого возмездия. Из Дейрдры получился бы идеальный судья для юридической системы, основанной на принципе презумпции невиновности; она судила бы людей, изначально исходя из того, что все они хорошие, и виновным выносила бы приговоры без гнева и пристрастия… но со слезами на глазах и с печалью на сердце. Я всей душой сочувствую Дейрдре. Трудно быть доброй и милосердной, трудно любить весь этот мир, в котором так много зла и несправедливости. В определённом смысле Дейрдра так же несчастна, как и я; существо, претендующее на звание всевышнего, жестоко насмеялось над ней, лишив её способности ненавидеть.

Мы поднялись по широким ступеням и вошли в дом. Как и во дворе, прислуга в холле глазела на нас с любопытством, опаской и благоговейным трепетом. Для них мы были боги - или почти боги. В массе своей простые смертные, даже те, кто общается с Властелинами ежедневно, с трудом воспринимают нас как людей, и либо поклоняются нам как посланцам Небес, либо ненавидят нас лютой ненавистью, почитая за исчадий ада. А ведь по существу своему мы такие же люди, разве что дольше живём, умеем управлять глубинными силами мироздания и вдобавок все поголовно страдаем различными нервными и психическими расстройствами. С точки зрения неодарённого психиатра лишь одного из каждых двадцати Властелинов можно (да и то с большой натяжкой) назвать вполне нормальным, девяносто процентов он отнёс бы к разряду хронических неврастеников, а оставшиеся пять подпали бы под определение законченных психопатов, причём далеко не всегда безобидных. И эти люди (то есть мы) правят миром! Увы, тут уж ничего не попишешь. Мы правим миром, потому как мы обладаем огромным могуществом, и именно это могущество у многих из нас вызывает сдвиг по фазе. Ну а что касается бога, то он (если он существует), очевидно, предпочитает играть роль английской королевы и лишь изредка забавы ради вмешивается в дела мирские - чтобы сотворить какое-нибудь плоское чудо, вроде языков пламени в день Пятидесятницы, или подсунуть кому-нибудь большущую свинью. Мы с Брендоном познали «божью благодать» на собственной шкуре.

Детская спальня находилась на втором этаже и была защищена стандартными звукоизолирующими чарами, чтобы никто не нарушал покой младенца. Эти чары не были фиксированными, они допускали возможность динамического изменения поглощающей способности вплоть до полной их «прозрачности». И это правильно - бодрствуя, ребёнок должен познавать мир во всём многообразии его проявлений, в том числе и звуковых. Но сейчас девочка спала, и изоляция была задействована на максимальном уровне.

Возле самой двери Дана остановилась.

- Только пожалуйста, - сказала она нам. - Постарайтесь не шуметь. Не разбудите её.

Морган ухмыльнулся.

- В первую очередь это относится ко мне, - прокомментировал он. - Всякий раз, когда большой и неуклюжий дядюшка Фергюсон берёт Дейрдру на руки, душа Даны уходит в пятки.

- Вовсе нет, - возразила Дана. - Я полностью доверяю тебе. Ты умеешь обращаться с детьми.

- И тем не менее ты постоянно предупреждаешь меня…

- И буду предупреждать, - оборвала его Дана и взялась за ручку двери. - Теперь тихо!

Мы гуськом вошли в уютную затемнённую комнату, посреди которой стояла маленькая детская кроватка с деревянными решётками по бокам. У изголовья кровати в небольшом кресле сидела молоденькая девушка, одетая как служанка или няня. При нашем появлении она встала, бережно поправила постельку и тихой поступью направилась к Дане. Шёпотом они обменялись несколькими фразами (я так и не разобрала, на каком языке они говорили), после чего Дана утвердительно кивнула. Девушка поклонилась нам всем и вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

- Это кормилица? - еле слышно поинтересовалась Дейрдра. - Уж больно молода.

- Нет, она просто присматривает за девочкой, - ответила Дана. - Кормлю я сама.

Дейрдра смерила её восхищённым и чуть завистливым взглядом.

- Просто невероятно! Роды и кормление совсем не повлияли на твою фигуру. И как ты…

Дана прижала палец к губам.

- Тс-с!

Мы впятером подошли к детской кроватке - Дана и Дейрдра справа, я и Пенни слева, Морган держался позади нас.

- Боже, какая прелесть! - умилённо прошептала Пенелопа, глядя на свою маленькую сестричку сияющими от восторга глазами. - Она просто ангелочек.

По мне девочка была как девочка, милый крохотный человечек пяти месяцев отроду. В таком возрасте все дети похожи на ангелочков… Только вы не подумайте, что я такая чёрствая и циничная, что меня ничуть не тронул вид безмятежно спящей малышки с ангельски-невинным личиком и прелестными светло-каштановыми волосами. Но моя сентиментальность не мешает мне здраво мыслить и трезво оценивать ситуацию. Одного взгляда на Пенелопу мне было достаточно, чтобы понять, что маленькая Дейрдра мгновенно покорила её сердце, и теперь она целиком на стороне Даны.

Поняла это и взрослая Дейрдра. Я почти физически почувствовала её боль. Её страдания эхом отозвались во мне, на какое-то мгновение мной овладели её тоска и безысходность. Что это - влияние Источника, или у нас просто родственные души?

- А какие у неё глаза? - спросила Дейрдра, с трудом сдерживая слёзы.

- Карие, - ответила Дана. - Как… - Она потупилась и виновато добавила:

- Как у Артура.

Сделав над собой усилие, Дейрдра обняла Дану и мягко сказала: