Адвокат на час - Наталья Борохова

– Хотите? – спросила она и, не дождавшись ответа, сунула одну пастилку себе за щеку. – Давайте побеседуем.

Она положила себе на колени ежедневник, взяла ручку и с видом примерной студентки уставилась на Настю.

– Ну, и…

– А что вы хотите от меня услышать? – удивилась та.

– Все, что вы захотите мне сообщить. Вас, как я слышала, собираются обвинить в умышленном убийстве какой-то известной дамы. Причем утверждают, что вы совершили ее отравление в корыстных целях. Ради наследства.

– Я никого не убивала, – холодно произнесла Настя.

– Конечно, конечно, – поспешно согласилась Дубровская и перекатила леденец языком за другую щеку. – А кто ее убил?

– Понятия не имею.

– В газетах пишут, что дамочку отравили синильной кислотой. Что вы можете сказать по этому поводу?

– А что я могу сказать? Я ее не травила.

– Но ведь вы были последней, кто общался с этой, как ее… Дворецкой, кажется?

– Ну и что с того?

– Вы, кажется, давали ей какие-то лекарства?

– Снотворное, как она и просила.

– Хм! Снотворное? А не могли вы по ошибке дать цианид?

– Вы что, белены объелись?

– Нет, просто обстоятельства говорят против вас, и, если вы будете продолжать вести себя неумно, боюсь, станет только хуже.

– Я не понимаю вас, – резко ответила Настя.

Взволнованная Дубровская вскочила со своего места и начала прохаживаться по кабинету:

– Я, конечно, не могу с достоверностью утверждать, какие улики имеются у следователя. Но в газетах пишут что-то насчет целой дюжины очевидцев, которые видели, как вы давали лекарство. Понятное дело, будет приглашен эксперт, который составит свое заключение по поводу синильной кислоты.

– Ну и что?

– Как же вы не понимаете? – Лиза остановилась. – Вы будете отрицать очевидное. Не лучше ли строить защиту на том, что вы, к примеру, перепутали коробочки с лекарствами? Ведь вы не медик? Это будет квалифицировано как неосторожное причинение смерти. Там и наказание пустяковое, а если учесть возможности условно-досрочного освобождения…

– Я не путала коробки и не травила Дворецкую. Если вам не по душе моя версия событий, убирайтесь ко всем чертям. Мой жених найдет мне нового адвоката, – сообщила Настя, больше не заботясь о том, какое впечатление производит на своего защитника.

– Ну, зачем же так грубо? – обиделась Дубровская. – Желание клиента – закон, и если вы хотите защищаться таким образом, то я, конечно же, встану на вашу сторону. Просто я хотела как лучше.

– Мне не надо лучше. Мне надо, как должно быть.

Дубровская пожала плечами. Ей не оставалось ничего другого, как подчиниться воле своей новой клиентки…

Логинов оказался прав, и Анастасия в самом деле приобрела известность. Как любят говорить: «В одно прекрасное утро она проснулась знаменитой». Правда, случилось это на тюремных нарах…

Вот уже неделю, как ее имя не сходило с газетных полос, и все российские телеканалы посвятили ей немало эфирного времени, смакуя подробности убийства миллионерши во всевозможных телевизионных шоу и передачах. Кто-то искал аналоги в мировой криминалистике, кто-то раскапывал новые данные о личности Дроздовой, но все сходились в одном, что это преступление займет достойное место в ряду самых громких уголовных дел современности.

Однако Насте и Олегу некогда было пожинать лавры популярности. Девушка привыкала к тюремным будням, а ее жених пытался изо всех сил найти ей достойного защитника. Он мотался по городу, из одной конторы в другую, беседовал с юристами, мысленно тестируя их на порядочность и профессиональную компетентность, но каждый раз с унынием констатировал: «К сожалению, не то».

– А, это та девица, которая подсыпала ядовитый порошок? – спрашивал его известный адвокат. – Пожалуй, я могу ею заняться.

Но Логинов уже спешил прочь.

Большинство защитников заламывали огромные суммы за свои услуги, видимо, полагая, что сто миллионов долларов уже лежат в домашнем сейфе Дроздовой.

Всех мало интересовала она сама. Гораздо больше эмоций вызывало огромное состояние Дворецкой.

– А правда, что она…

Далее следовал очередной бестактный вопрос, который задавался шепотом, с горящими от возбуждения глазами.

– Неправда, – неизменно отвечал Олег и убирался восвояси.

А в родной конторе Анастасии ему так и ответили прямо в лоб:

– Защищать самозванку не будем. Она – пятно на репутации нашего честного коллектива.

Правда, у порога Логинова догнал маленький лысый человечек в клетчатых брюках. Промокнув лысину на макушке носовым платком, он доверительно зашептал:

– Я могу взяться за ваше дело, если вы пообещаете мне десять процентов от суммы полученного наследства, – он затоптался на месте. – Сами понимаете, я должен буду пойти против своих коллег.

Логинов холодно улыбнулся:

– Я думаю, не стоит идти на такие жертвы.

– Ладно, ладно, – замахал руками смешной человечек. – Я согласен на пять процентов.

Олег повернулся к двери.

– Один процент, – в голосе адвоката слышалось отчаяние.

– За эти деньги я могу купить всю вашу контору, – не оборачиваясь, сказал Логинов и хлопнул дверью…

Несмотря на первый, весьма неудачный опыт общения, Дубровская и Дроздова все же пришли к взаимопониманию. Они вели долгие беседы, лучше узнавая друг друга, и прощупывали возможные варианты защиты.

– Скажи все-таки, ты никого не подозреваешь в убийстве Дворецкой? – спросила как-то раз Елизавета.

– Как минимум человек пятьдесят, – усмехнулась Настя.

– Я говорю серьезно.

– Я тоже. Вероника была железной женщиной, не склонной к сентиментальным глупостям. Ради достижения своей цели она могла подкупить, подставить, пустить по миру. Мне кажется, что она была способна даже на убийство.

– Но если мы возьмем во внимание лишь тех, кто мог претендовать на ее наследство, – спросила Дубровская, – число подозреваемых уменьшится?

– Ты имеешь в виду детей Дворецкой? – задумалась Настя. – Способны ли они были совершить убийство?

А почему бы и нет?

Перед глазами встала Элеонора, гордая, надменная, обиженная судьбой и не любимая матерью. Воскрес в памяти подслушанный разговор у кабинета, и вспомнилось ее перекошенное ненавистью лицо, когда она, раздосадованная до крайности, пронеслась мимо вжавшейся в нишу Дроздовой. Потом был случай с браслетом. Зачем Элеоноре понадобилось сочинять сомнительную историю о том, что Настя инсценировала пропажу? Скорее всего, она хотела очернить ее в глазах Дворецкой.

Кроме всего прочего, старшей дочери Дворецкой были нужны деньги. Несмотря на свой зрелый возраст, она не получила и кусочка от семейного бизнеса. Она управляла крупной гостиницей, но, по сути, являлась обыкновенным назначенцем Вероники. Над ней, как, впрочем, и над всеми сотрудниками, висел дамоклов меч увольнения. Она выполняла распоряжения матери, часто испытывала на себе ее недовольство. Сама же она жаждала власти, стремилась к большим деньгам. Ее привлекали роскошные автомобили и дорогие наряды, респектабельные мужчины и обеспеченная светская жизнь. Реальность же для нее выглядела убого. Стандартная квартира, скучный лысеющий муж и ни малейшего просвета впереди. А ведь ей было уже за сорок…

– Да, – подумав, сказала Анастасия. – Пожалуй, Элеонора – самая сомнительная личность в окружении Дворецкой. Она ничуть не уступает Веронике в смелости и авантюризме, но, в отличие от матери, не обладает гибкостью, а предпочитает действовать напролом. Таким людям обычно очень тяжело удержаться в рамках дозволенного. Она способна на многое…

Элеонора лежала поперек кровати, рассматривая трещину на потолке. Потом взгляд переместился к видавшей виды люстре с пыльными плафонами. «Ничего не успевает!» – раздраженно подумала женщина, имея в виду, конечно, своего непутевого мужа, который вел хозяйство спустя рукава. Дальнейшей ревизии подверглись книжные полки, заваленные старыми журналами, и выцветшие на солнце шторы. Мебель тоже никуда не годилась: старомодная стенка с отвалившимися кое-где ручками, полированный стол и продавленные от времени кресла. Вердикт возмущал своей тупой безнадежностью: «И что, остаток жизни мне придется провести здесь?!» А как же мечты о собственном доме, о головокружительной светской жизни, о поклонниках и нарядах, о молодых щеголях в роскошных автомобилях?

– Элечка, может, ты перекусишь? – раздался рядом знакомый голос. – Нельзя так убиваться. Пожалей себя.

Элеонора перевернулась на бок и уставилась на мужа, в очередной раз удивляясь тому, что рядом с ней делает этот пыльный мешок. В хозяйственном фартуке, с перепачканными фаршем руками он выглядел нелепо и смешно. Правда, сейчас ей захотелось рыдать в полный голос.

– Что там у тебя? – спросила она, имея в виду ужин.

– Картошка со шкварками.

– Шкварки. О боже! – она заломила руки.