Окаянный талант - Виталий Гладкий

Художник с трудом соображал, что ему втолковывал молоденький лейтенант; Олег даже беспрекословно подышал в трубку, потому как автоинспектор заподозрил, что он выпивши. В конечном итоге лейтенант отпустил его, но еще долго смотрел вслед машине со странным водителем, мучаясь сомнениями, правильно он поступил или нет.

Олег пришел в себя только за городом, когда остановился в тени высокого дерева на обочине. Ему почему-то вовсе не хотелось задать себе вопрос: с какой стати его так поразила смерть старика, совсем чужого ему человека? И тем более он не хотел искать на него ответ.

Олег открыл бутылку шампанского и выпил ее до дна за несколько приемов – помянул старого архитектора. Голова была как погремушка из бычьего пузыря, наполненная горохом, а все его действия напоминали движения робота.

Когда бутылка показала дно, художник выбросил ее и торт в кусты и повернул обратно.

Несмотря на выпитое шампанское, прояснение в голове не наступило, а мысли по-прежнему были мелки и беспорядочны. Но главное Олег для себя уже уяснил. Он должен – нет, обязан! – прояснить ситуацию до конца.

В мастерскую Олег заходить не стал, а поехал прямо домой и завалился в постель. Его бессмысленные сны состояли из шорохов и дробного стука, словно погремушка продолжала действовать и в сонном состоянии.

Художника разбудил телефонный звонок. Он так долго и настойчиво звенел, что Олег, который накрыл голову подушкой, не выдержал и встал – раздражающие звуки пробились и сквозь толстый слой лебяжьего пуха.

– Да, слушаю! – хрипло и с ненавистью сказал он в микрофон.

– Радлов, занимайся своим делом, греби деньгу лопатой, но не лезь, куда тебя не просят, – раздался в трубке грубый мужской голос. – Иначе пожалеешь. Надеюсь, ты понял, о чем я говорю.

– Кто… Кто это?!

– Неважно. И заруби себе на носу – шутки кончились.

Прозвучали гудки отбоя. Остолбеневший Олег смотрел на телефонную трубку как на ядовитую гадину. В конце концов, опомнившись, он с отвращением бросил ее на рычаги и сел – скорее, упал – в кресло.

Что творится, черт возьми?! – вскричал он мысленно. Конечно же, художник понял то, что имел ввиду незнакомец. Но как этот неизвестный сукин сын смог проникнуть в его мысли? Нет, не он, сам себе возразил Олег. ОНИ.

Или за ним следят? А он, убаюканный большими доходами, славой и золотым дождем заказов, ничего не замечает. Возможно.

И все равно не совсем понятно. Ведь мысль, которая сформировалась у него в голове из разрозненных фактов, пока еще не обрела реального воплощения. А мысли человеческие пока еще никто не в состоянии подслушать.

Или он заблуждается? Нынче техника пошла такая, что от нее можно всего ждать. А что спрятано в лабораториях… Или действует, но в интересах спецслужб, скрытно и тайно. Голова идет кругом…

Нет, не могут они знать, что он задумал, не могут! Скорее всего, телефонный звонок – это результат анализа. Догадка. Дедуктивный метод. Он дал им нить для рассуждений, посетив сначала Леонида Константиновича, а затем главного редактора газеты «Кто?».

И вот результат – старый архитектор погиб… Случай? Возможно. Но тогда почему дом-музей простоял полстолетия без единого ЧП, а тут вдруг вспыхнул, как факел? А ведь он был еще вполне добротным.

Подожгли бандиты… Не исключено. Но кто направил руку поджигателя?

Олег вскочил на ноги, словно его подбросило вверх пружиной. Надо предупредить Верлена Аркадиевича! Пусть поостережется.

Нехорошее предчувствие всецело завладело художников, и он принялся набирать телефон редакции, хотя на часах уже было полшестого.

– Редакция газеты «Кто?». Слушаю вас, – раздался на другом конце провода голос рыжей секретарши.

– Это вас беспокоит Радлов, художник. Я сегодня к вам приходил. Помните?

– Как же, как же… Что вы хотели?

– Соедините меня с Верленом Аркадиевичем. Мне нужно сказать ему пару слов.

– Ничем не могу помочь. Он уехал.

– Куда? – глупо брякнул Олег.

– Начальник не обязан докладывать подчиненным о своих планах.

– Тогда дайте мне номер его мобильного телефона.

– Запрещено, – сухо ответила девица.

– Ну пожалуйста. Это очень важно!

– Нет. В нашей редакции это закон.

– Тогда подскажите мне домашний адрес Верлена Аркадиевича. Надеюсь, хоть это не тайна.

– И напрасно надеетесь. Его домашний адрес даже мне неизвестен.

– Да что у вас там, антифашистское подполье?!

– Если вы забыли, то это приемная еженедельника «Кто?», – неприязненно ответила рыжая лахудра, как мысленно прозвал ее Олег.

Он уже хотел сказать со зла ей пару «ласковых» слов, но следующая фраза секретарши сразила его, что называется, наповал:

– Радлов, тебе же говорили – не лезь не в свое дело. А то будет тебе очень плохо.

Голос девицы сильно изменился, стал хриплым и наглым, и тем не менее, это была она.

В трубке давно звучали короткие гудки, а Олег, в очередной раз испытавший потрясение, бессмысленно шевелил губами, словно продолжая диалог. Наконец он немного пришел в себя, подошел к бару, достал бутылку коньяка и бокал, наполнил его доверху, и выпил до дна.

В мире что-то творилось. И это «что-то» вращалось вокруг Олега, хотя он и не считал себя пупом земли.

«Я схожу с ума, – думал он отрешенно. – Это точно. Или уже сошел. И сейчас сижу в дурдоме, а все события происходят в моей бедной голове».

Он подошел к зеркалу – и отшатнулся.

На него смотрел незнакомый человек. Он был взъерошен, до синевы бледен, с черными кругами под глазами и перекошенным лицом.

Дабы убедиться, что это все-таки он, а не какое-то потустороннее существо, Олег отвесил себе две сильные затрещины, после чего бледность резко сменилась на нездоровый румянец, зато лихорадочный, почти безумный блеск в глазах сменился привычной ясной лазурью.

Поставив бокал на стол, Олег пошел в ванную, где добрых полчаса истязал себя контрастным душем. В конечном итоге его кожа покрылась пупырышками, и он начал лязгать от холода зубами – питьевая вода в краны подавалась из артезианских скважин, поэтому в любое время года была ледяной.

Вода словно унесла все его заботы и треволнения. Из-под душа Олег вышел здравомыслящим и уравновешенным человеком, уверенным в собственных силах. Он хотел позвонить Маргарите, да вовремя вспомнил, что она уехала к отцу и матери, которые жили где-то близ Москвы.

Своих родителей Марго почему-то не жаловала. Она никогда не рассказывала о них Олегу, и только однажды – случайно и на подпитии – проговорилась, что отец у нее какая-то важная шишка государственного масштаба.

Видимо, Маргарита была с родителями в ссоре, поэтому Олег раздумал звонить ей по мобильному телефону, так как знал, что присутствие других людей при разговоре она не может терпеть и обычно отделывается односложными «да» и «нет». А ему хотелось поговорить с Маргаритой обстоятельно.