Следак 3 - Luan

— Это значит, что я не буду ставить подпись под этой хренью, — пояснил я.

— То есть, по-твоему это хрень?! — Журбина потрясла рапортом.

— Дурнопахнущая хрень, и когда она рванет, нас всех заляпает.

— Замараться значит боишься, — со злостью выпалила она.

— Не хочу, — подкорректировал я.

— Понятно, — прошипела аки змея начальница. Выражение ее лица ничего хорошего мне не сулило. — То есть тебе плевать, что твоих коллег всячески оскорбляют и называют шлюхами?

— Ты передергиваешь. Да, Курбанов был некорректен в высказываниях, но напрямую, адресно он никого из вас не оскорбил.

— Ты это сейчас серьезно или в тебе взыграла мужская солидарность?!

— Не вижу состава, — в отличие от Журбиной я не кричал, не метался по кабинету, спокойно сидел на своем рабочем месте и аргументировал.

— А вот я вижу! Он совершил должностной проступок! Он женщин-следователей сравнил со шлюхами! Таким не место на руководящих должностях! Да он не только нас не уважает, он ко всем так относится. Тебя так вообще терпеть не может, постоянно придирается, алкашом называет. А ты его покрываешь!

— Никаких гадостей он мне не делает, не подставляет, черту не переходит. Он всего лишь пытается сделать из меня образцового сотрудника, но у него ничего не выходит, вот он и злится, — парировал я, мысленно же привел еще один довод — ревность. Не только к Зудилиной, но и к Митрошину, и в целом к моему положению. В Отделе многие считают, что у меня волосатая лапа наверху.

— Да, он просто выжидает! Курбанов тебя съест, как только представится возможность!

— Съест, не съест, а когда меня от должности отстранили, он единственный кто меня навестил.

— Да он к тебе пришел, потому что Головачев его к тебе отправил — удостоверение вернуть, которое Курбанов у тебя незаконно изъял!

— Главное поддержка, а не ее причина, — настаивал я на своем, пытаясь избежать участия во внутренних интригах. Не до них мне сейчас.

Журбина закатила глаза, реагируя на мою тупость, а я продолжил:

— Я вот не понимаю зачем тебе все это надо? Какая твоя выгода? Думаешь, если Курбанова снимут, то тебя в первые замы переведут? Тебя даже в должности еще не утвердили.

— Утвердили. Приказ уже готов, мне в кадрах шепнули, — лучась самодовольством, поделилась новостью начальница.

— Поздравляю. Но все-равно не вижу причин для конфронтации с Курбановым.

— Мы с ним не сработались, — процедила Журбина.

Ну да, кому понравится, когда открыто говорят, что ты не вытягиваешь работу с подразделением.

— И кто займет освободившееся кресло? Акимова? — догадаться было несложно кто является основным выгодоприобретателем от раскручивания этой истории.

— Почему бы нет? Ты что-то имеешь против? — дерзко ответила Журбина. По ходу, она даже не понимала, что Акимова ее использует.

— Да мне плевать, — сказал я чистую правду.

— Если это так, почему тогда отказываешься помочь?

— Не хочу замараться. Мы же это уже выяснили.

Начальница недобро прищурилась.

— Вижу уже позабыл, чем ты мне обязан.

— Я тебе очень благодарен, что ты меня натаскиваешь, — уверил я ее. — Лучшей наставницы не найти.

— Хорошо, скажу прямо, — не удовлетворилась она моей реакцией. — Я прекрасно знаю, кто выкинул ту бутылку из окна и куда делся Ксюхин плюшевый медведь! Но я об этом молчу. Так что ты мне должен!

Глава 23

Журбина нависла над соседним столом, упершись в него руками, победно скалилась и ждала капитуляцию, а я страдал от неудобного стула без мягкой сидушки и подлокотников, размышлял, где бы раздобыть нормальное офисное кресло и перебирал в уме варианты устранения невесть что возомнившей о себе начальницы.

На сбор компромата нет времени. Рассказать о заговоре Курбанову — тоже не вариант. Слив информации, судя по царившей на утренней оперативке атмосфере, и без меня случился, да и не поможет это заткнуть рот Журбиной. Ввязываться с ней в открытое противостояние сейчас, в преддверие рассмотрения компетентными органами вопроса моего выезда за границу — можно сразу попрощаться с положительной характеристикой, ведь Журбина останется единственной из руководства если Курбанова сместят. К тому же та злополучная бутылка летела в сторону Шафирова, и мне бы не хотелось, чтобы до него дошла компрометирующая меня версия событий.

Выходило, что обычные методы ведения офисных войн мне не подходят.

Значит будем блефовать и смещать акценты.

Поняв, что пауза затянулась, я снял телефонную трубку, накрутил от балды номер на аппарате и попросил соединить меня с Шафировым.

— Валерий Муратович, могу я к вам сегодня подъехать? Проблемка нарисовалась, — при этих словах, я досадливо посмотрел на Журбину. — Понял. В четыре часа буду.

— Если ты попробуешь мне навредить, я не буду молчать и всем все расскажу! — пошла в атаку начальница. Она выпрямилась, дернула плечами и обдала меня убийственным взглядом.

— Расскажешь, что ради карьеры шагаешь по головам коллег? — ухмыльнулся я. — Сперва дискредитировала Кривощекова с Левашовым и заняла место последнего. Сейчас пытаешься тоже самое проделать с Курбановым, но уже через Акимову. Кстати, что ты для нее приготовила? Она случайно оставит незатушенный окурок в пепельнице и устроит пожар? А дальше, когда Курбанова снимут, а Акимову уволят, ты за Головачева возьмешься?

— Что за бред ты несешь?! — ее гордый и независимый вид потускнел, мышцы лица свело судорогой.

— Cui prodest, — парировал я, — ищи кому выгодно. Только ты получила выгоду с устранения с должности Левашова.

— Это ты выкинул ту бутылку, это ты подставил Кривощекова!

— Без мотива нет преступления! А у меня как раз мотива-то и не было. Я Кривощекова в тот день в первый раз увидел. А вот у тебя был — тебе нужно было место первого зама. И ты заполучила его, провернув ту комбинацию. Теперь-то я это понимаю.

— Это неправда! — выкрикнула Журбина. — Ты же тогда втроем с тобой и Ксюшей в моем кабинете чай пили. И я никуда из кабинета не выходила! — чего я и добивался, позабыв о наступлении, начальница ушла в оборону.

— Зато я выходил. И что ты делала