КВАЗИ - Сергей Лукьяненко

– Хорошо, – пообещал я.

– Я тебя тоже убью, если что. Не сомневайся, – пообещал Борис. Остановился у одного из танков, скептически посмотрел на закаменевшие траки.

– Не на ходу, – сказал я. – Лет как полста.

– Уж не знаю, зачем нам велели этот хлам проверить, – согласился Борис. – Танки-то в Москве и так есть, с горючкой плохо. Видать, просто предлог такой, чтобы ты семью поискал?

– Да, – признался я. – Уговорил начальство.

– Ну и молодец. Настырный. Из тебя мужик выйдет, я сразу понял…

Мы подошли к зданию музея.

– Дверь не выломана, – сказал Борис. – Это плюс. Но она открыта, это минус. Что, Дениска, пошли? Времени нам дали полчаса, конвой ждать не будет.

– Пошли, – кивнул я, оглянувшись на грузовики и БТР, застывшие на шоссе.

Получаса нам хватило. Мы обшарили музей полностью.

Мы не нашли никого.

Ни живых, ни мёртвых. Ни восставших.

Зато Борис обнаружил пустые банки от детского питания. Спросил, с неожиданной мягкостью:

– Может быть, твоя ребёнка кормила? А потом увидела, что восставших нет – и ушла.

– Куда? – спросил я, будто он мог знать.

– Кто знает. Будешь искать дальше.

От шоссе донёсся пронзительный нетерпеливый гудок.

– Пошли, Денис, – сказал Борис. – А то тут бросят. Скажи спасибо, что полчаса тебе выделили.

Я колебался.

– Если хочешь – оставайся, – спокойно предложил Борис. – Я понимаю. Совру что-нибудь. Но как по мне – поехали дальше. Ещё выберешься на поиски.

Посмотрев ему в глаза, я понял – он ни на секунду не сомневается, что искать мне уже некого.

– Пошли, – сказал Борис, обнимая меня за плечи. – Пошли, боец. У меня в кунге спирт заначен. Пошли…

Район Преображенской площади – из тех старых московских районов, где до сих пор полно старой застройки, советских ещё времён. Семья Файзулиных – мама и сын, жили в древнем девятиэтажном здании, из тех, что никак не соберутся снести и расселить жителей. Я думаю, что сейчас это объясняют катастрофой. Раньше находили другие причины.

Но, в конце концов, жизнь в маленькой квартирке старого дома – ещё не повод становиться кваzи, когда тебе всего семнадцать лет. Одно дело – глупая девчоночья выходка, вроде той парочки с их несчастной любовью. Другое – спокойное и рассудочное действие (насколько вообще поступки подростка можно назвать рассудочными). Я был почти уверен, что Руслан Файзулин окажется юным задохликом, с покрытым прыщами лицом, или наоборот – толстым тюфяком в очках. В общем, из числа тех мальчишек, на которых девочки смотрят как на пустое место, а у него же гормоны, ему же целоваться хочется, да и не только целоваться.

Но Руслан оказался высоким красивым парнем с умным, интересным, чуть ироничным лицом. Несмотря на татарскую фамилию, был он светловолосым, европейского типа, разве что широкий овал лица выдавал восточные корни. На таких девчонки вешаться должны.

И мама его, несмотря на странное письмо и учёт в психоневрологическом (а кому из нас он бы помешал? У психиатров больных нет, есть недообследованные), выглядела женщиной хорошей, любящей сына, следящей за собой и домом. Не похоже, что от такой мамы ребёнок готов податься в живые мертвяки. Наше появление её и обрадовало, и смутило. Она принялась предлагать чай с какими-то национальными треугольными пирожками, тут же смутилась – пирожки были с мясом. Руслан отреагировал без такого энтузиазма. Пожалуй, мне он даже собирался сказать что-то ехидное, как и положено в этом возрасте. Но увидев Михаила, тут же присмирел и стал образцово-показательным мальчиком.

А ведь это не просто юношеский бзик, понял я. И не демонстративное поведение, как у тех девчонок. Это и впрямь отношение к кваzи как к высшей форме. Высшей форме жизни, блин…

От чая нам отказаться не удалось. Но, по крайней мере, чай нам принесли в комнату Руслана, вместе с блюдечками сладостей и кувшинчиком молока. Мы с Михаилом сели у стола, второй стул притащил тихий и послушный Руслан, севший на уголок тщательно заправленной (не верю, что сам заправлял!) кровати.

После чего гражданка Файзулина Адиля Айдановна тихонько вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Только что была, чай разливала, а вот уже её и нет.

Комната Руслана выглядела так, что было понятно – он здесь полновластный хозяин. Компьютер, бардак на столе, среди которого выделялась электронная фоторамка, где менялись какие-то школьные фотки. Везде очень чисто, но вещи раскиданы как попало (представляю, как Адиле Айдановне тут хотелось прибраться, однако она явно ограничивалась мытьём полов и вытиранием пыли), постеры на стенах, включая вызывающе-эротические, с весьма вольно одетыми и ведущими себя девицами.

Ну как можно расстраивать такую маму? Я очень неодобрительно посмотрел на Руслана. Парень, надо признать, смутился и отвёл взгляд.

– Понимаешь, почему мы пришли, Руслан? – спросил я.

– Ну да, – басовито, но с прячущимся где-то совсем рядом фальцетом, сказал Руслан. – Это всё мамины фантазии. Считает, будто я хочу с собой покончить, чтобы кваzи стать. – Он не удержался и посмотрел на Михаила.

С восхищением посмотрел.

– Ты же не станешь мне врать, Руслан? – спросил Михаил.

Руслан засопел, но ничего не ответил.

– Маме врать нехорошо, – продолжил Михаил. – Но про маму врать – ещё хуже.

– Да не собираюсь я суицидничать! – не выдержал Руслан. – Да, я считаю, что быть кваzи – правильно и хорошо! Но ничего я с собой делать пока не буду!

– А когда будешь? – спросил Михаил доброжелательно.

Руслан заёрзал. Уважение к кваzи боролось в нём с осторожностью. Но, видимо, к уважению присоединился подростковый протест, и он с вызовом сообщил:

– Когда все это поймут. Когда люди правильно всё организуют. Чтобы вырос, женился, ну всё такое… а потом – кваzи!

– Это тебе профессор рассказал? – поинтересовался я небрежно. – Виктор Аристархович?

Эффект был потрясающий.

Руслан прямо-таки подлетел с кровати и пулей выскочил из комнаты, хлопнув дверью. Через мгновение громыхнула и дверь квартиры. Раздался голос Адили Айдановны:

– Руслан!

– Чёрт, – сказал я, глядя на свои ноги в стареньких гостевых тапочках. – Он был в кроссовках.

– Стар я уже для этой ерунды, – сказал Михаил, вставая. Подошёл к окну, открыл створку, посмотрел вниз. Вздохнул. – Подожди нас тут, ладно?