Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски - Александр Алексеевич Другов

увешаны картинами. В центре на столах лежат большие папки с листами акварелей, офортов и рисунков. Мой спутник просматривает работы, недовольно бормочет и хмурится.

Наконец, он отбирает несколько акварелей с видами Парижа и расплачивается. Продавщица скручивает листы в трубочку и упаковывает в цветную бумагу.

Когда мы поднимаемся из магазина на улицу, мой спутник говорит:

— Ну что ж, я обдумал вашу просьбу и постараюсь помочь. Я советую вам обратиться к одному специалисту. Он, правда, живет далеко отсюда, в Афинах. Но здесь я не волен ничего изменить. Зато он действительно мастер в своем деле. Можете сослаться на меня.

Продиктовав миеїтелефон и адрес человека в Афинах, мой спутник рукой останавливает попытку распрощаться и покинуть его;

— Я не знаю, что именно вам нужно из картин от этого человека. Насколько мне известно, для этого он напрямую нанимает молодых художников и студентов школы живописи в Афинах. Но учтите: у него есть и хороший запас работ, в том числе и российских художников. Оригиналы работ находятся в его собственной коллекции, если он станет ссылаться на нехватку времени, знайте — это только для того, чтобы набить себе цену.

Я понимаю, что последний пассаж имеет целью выведать, почему меня интересует специалист по фальшивкам. Но мое молчание достаточно красноречиво. Собеседник уже должен был понять, что мне нужна не только консультация, но и сами работы.

Внимательно посмотрев на меня, мой спутник улыбается. Затем он прощается, не подав руки, и исчезает в переулках Монмартра. Я не в обиде. Я и сам не люблю трясти руки всем подряд.

* * *

Сразу после встречи на Монмартре провожу некоторые организационные мероприятия, которые должны обеспечить пути отступления. Эти пути мне могут понадобиться уже сегодня.

Затем наступает время для послеобеденных неприятностей. Скверное настроение не покидало меня весь день, сохраняется оно и теперь, когда я, мучимый дурными предчувствиями, топчусь во внутреннем дворике дома Завадской. По моим подсчетам, с полчаса назад Бортновский должен был подробно и в меру искренне ответить на вопросы Хелле, возбужденного вчерашним убийством одного из его подручных, и сдать меня своему боссу. Убедительный рассказ о якобы случайно увидежзом злодейском преступлении у отеля «Блэкстон», как мы оба надеемся, поможет Леониду спасти свою голову в мое отсутствие. В обсуждение судьбы моей головы мы не вдавались. Бортновский бывает удивительно эгоистичен, и в этом не отличается от большинства людей, с которыми меня сводила жизнь.

На противоположной стороне улицы останавливается небольшой «пежо» серого цвета, который мне уже приходилось видеть. Правда, ни водителя, ни его пассажиров я раньше не встречал. Но что-то подсказывает мне, что это те, кого я жду. Опустив стекла, все трое закуривают и принимаются равнодушно разглядывать фасад дома. Пора.

Выскочив из дворика и оглядевшись на ходу по сторонам, быстрым шагом пересекаю улицу. Уже у самого «пежо» как бы случайно натыкаюсь взглядом на его пассажиров и неловким суетливым движением перепуганного и опасного в этом своем испуге человека сую руку во внутренний карман пиджака.

Немая сцена. Два лица прямо передо мной и одно в глубине машины мгновенно каменеют. Только голубоватая струйка дыма от сигареты в руке водителя струится и выскальзывает в окно.

Сейчас эти трое наспех примеряют на себя судьбу вчерашнего неудачливого убийцы. И рисуют в своем воображении фотографии в вечерних газетах — три безобразных окровавленных трупа в машине с простреленными стеклами.

Это хорошо, это просто замечательно. Подобные мысли заставят преследователей остерегаться опрометчивых шагов. Сейчас при желании, скорее всего, можно было бы даже безнаказанного скрыться. Но я не могу скрываться, не для того все затевалось.

Крутой разворот, я устремляюсь по улице к остановке и прыгаю в автобус. Моя цель — небольшой ресторанчик в переулке рядом с рю Лафайет. Там я соскакиваю со ступенек автобуса, быстро прохожу через стеклянные двери в зал и занимаю столик у окна.

Выпив бокал вина, встаю и отчетливым жестом показываю официанту, что заказ можно поставить на стол. Сам же я тем временем иду в направлении туалета, но по дороге сворачиваю в служебный коридорчик и мимо удивленных поваров выхожу во внутренний двор.

Уже идя по узкому и темному переулку, я мучаюсь сомнениями. Может быть, разумней было бы удрать, не оглядываясь. Но нельзя думать только о своих интересах. Непременно надо убедить противника, что я покинул Париж.

Выглянув за угол, вижу, как двое парней выбираются из машины и вразвалку идут ко входу в ресторан. Возможно, они еще ничего не заподозрили, и лишь хотят подождать меня за столиком. А может, намерены выяснить, куда я делся. Ну что ж, пусть выясняют. Как только они скрываются за дверьми ресторана, я быстро перебегаю улицу. Рывком распахиваю дверцу машины и плюхаюсь рядом с водителем.

Он поворачивается ко мне с удивлением:

— Тебе чего надо?!

Вопрос пропал даром — на слове «чего» он уже понял, с кем имеет дело. И закоченел с перекошенным лицом и сведенным судорогой телом, как будто побывал в руках у неумелого набивальщика чучел.

— Что, узнал меня? Это за мной твои приятели пошли в ресторан. А я тут оказался. Представляешь, как они удивятся?

Водителю, видимо, удается это представить, потому что он неожиданно возбуждается и начинает резко и беспорядочно выкидывать руки в мою сторону. Я вынужден двумя короткими и довольно щадящими ударами вернуть его в спокойное состояние. Кровь из разбитого носа заливает водителю рубашку, но зато ведет он себя теперь гораздо более смирно.

— Молодец. Сиди тихонько. И скажи своим приятелям, что я вынужден вернуться в Москву, не завершив своих дел. И виноваты в этом вы. Но еще ничего не кончено. Я напущу на вас свою контору, и мы вас все равно достанем. Да и кроме того, счет все равно уже сейчас в мою пользу.

Мне пора прервать свои излияния. Посмотрев в сторону ресторана, вижу, как двое парней глазеют на нас через стекло витрины. По сравнению с субтильным водителем они выглядят просто устрашающе. Поскольку они начинают спешно выбираться из-за столика с моим бифштексом, я стремительно удаляюсь с места возможной встречи.

На бегу едва не сбиваю какую-то старушку, которая осыпает меня короткими фразами. Несовершенное знание французского языка избавляет меня от переживаний по поводу сказанного в мой адрес. Французские бабульки могут быть настоящей головной болью.

Сворачивая за угол, вижу, как один из преследователей бежит за мной, а другой направляется в переулок с очевидным намерением перехватить меня на параллельной улице. Похоже, моя прекрасно продуманная схема небезупречна. А точнее, все домашние