Творения, том 12, книга 1 - Иоанн Златоуст

2. А что же, кости самого Моисея, скажи мне, лежат не в чужой ли земле? Мы не знаем, где лежат кости Аарона, Даниила, Иеремии и многих апостолов. Гробы Петра, Павла, Иоанна и Фомы известны, а столь многих других совершенно неизвестны. Но мы не должны сокрушаться об этом и малодушествовать; где бы мы ни были погребены, "Господня - земля и что наполняет ее". Непременно бывает то, что должно быть; проливать же слезы, сокрушаться и оплакивать умерших свойственно малодушию. "Верою Моисей по рождении три месяца скрываем был родителями своими" (ст. 23). Видишь, как они здесь на земле надеялись на имевшее быть после их смерти? И многое действительно совершилось после их смерти. Это сказано к тем, которые говорят: после их смерти исполняется то, чего они не получили при жизни и на что не надеялись после смерти. Но Иосиф не говорил: Бог не дал (обетованной) земли при жизни ни мне, ни отцу моему, ни деду моему, которого добродетель заслуживала уважения, - как же Он удостоит порочных людей того, чего не удостоил их? Он не говорил так, но превозмог и победил всё это верою. Сказав об Авеле, Ное, Аврааме, Исааке, Иакове, Иосифе, которые все славны и знамениты, (апостол) потом ещё усиливает утешение, представляя в пример лица неизвестные. Нисколько не удивительно, что так поступали знаменитые лица, и оказаться ниже их не так прискорбно; но прискорбно - оказаться ниже лиц неизвестных. Он начинает с родителей Моисея, людей неизвестных и не имевших ничего такого, что имел сын; а потом, продолжая речь, сильнее выражает нелепость (неверия), указывая на блудных женщин и вдовиц: "Верою", - говорит, - "Раав блудница, с миром приняв соглядатаев (и проводив их другим путем), не погибла с неверными" (ст. 31). Он представляет последствия не только веры, но и неверия, как например при Ное. Впрочем, нужно сказать о родителях Моисея. Фараон повелел истребить всех младенцев мужеского пола, и никто не избег опасности. Почему же они надеялись спасти своё дитя? По вере. Какой вере? "…ибо видели они", - говорит, - "что дитя прекрасно". Самый вид его располагал их к вере. Так праведнику даруется великая благодать с самого начала, ещё с пеленок, и это делает не природа, а Бог. Смотри, в самом деле, новорожденное дитя сразу оказалось прекрасным, а не безобразным. Чьё это было (дело)? Не природы, а благодати Божией, которая подвигла и язычницу - египтянку и воодушевила её так, что она взяла и приняла к себе (младенца). Между тем у них (родителей его) вера не имела достаточного основания, - чего можно было надеяться от одного внешнего вида? А вы, говорит (апостол своим слушателям), воруете от дел, имея много залогов веры; действительно, с радостью принять расхищение имущества и тому подобное, это - дело веры и терпения. Но так как они веровали, а потом стали малодушествовать, то он показывает, что вера древних была продолжительна, как например вера Авраама, хотя обстоятельства по-видимому препятствовали ей. "И не устрашились", - говорит, - "царского повеления". Хотя оно приводилось в исполнение, но они просто выжидали. Это было делом родителей, а Моисей сам сюда ничего не привнёс. Далее опять приводит другой пример, близкий (к слушателям), и даже гораздо более того. Какой именно? "Верою Моисей, придя в возраст, отказался называться сыном дочери фараоновой, и лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное греховное наслаждение, и поношение Христово почел большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища; ибо он взирал на воздаяние" (ст. 24 - 26). Он как бы так говорит им: никто из вас не оставил ни царского двора, и двора великолепного, ни таких сокровищ, и не отказался быть царским сыном, когда это было возможно, как сделал Моисей. А что он не просто отказался от этого, (апостол) объяснил, сказав: "отказался", т.е. пренебрёг, погнушался. Когда предстояло небо, то излишне было бы восхищаться двором египетским.

3. И смотри, как чудно здесь Павел выразился. Он не сказал: считая небо и небесные предметы богатством большим сокровищ египетских, - но что? "Поношение Христово". Быть поносимым ради Христа он считал лучшим, нежели жить в удовольствиях; это для него само по себе было наградою. "…Лучше захотел страдать с народом Божиим…". Вы, говорит, страдаете сами за себя; а он предпочёл страдать за других и добровольно подверг себя таким опасностям, тогда как мог бы и жить благочестиво, и пользоваться благами. "…Нежели иметь временное греховное наслаждение…". Грехом называется здесь нежелание страдать вместе с другими: это, говорит, он считал грехом. Если же он считал грехом неготовность страдать с другими, то следует, что великое благо - страдание, которому он добровольно подвергся, оставив царский двор. Он сделал это, провидя нечто великое. Потому (апостол) и сказал: "…поношение Христово почел большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища…", Что значить: "поношение Христово"? Т.е. такое поношение, которое вы терпите, поношение, которое терпел Христос, или то, что он потерпел за Христа, когда злословили его за камень, из которого он извёл воду: "…камень же", - говорит, - "был Христос" (1 Кор. 10:4). Когда бывает поношение Христово? Когда мы, оставляя отеческие обычаи, терпим поругание, - когда, страдая, прибегаем к Богу. Так и он терпел поношение Христово, когда слышал: "не думаешь ли убить меня, как убил Египтянина" (Исх. 2:14)? Поношение Христово в том, чтобы терпеть до конца и до последнего издыхания, подобно как сам Он терпел поношения и слышал: "…если Ты Сын Божий…" (Mат. 27:40), от тех, за кого распинался, от своих соплеменников. Поношение Христово в том, когда кто терпит поношение от своих, от тех, кому благодетельствует. Так и Моисей терпел поношение от того, кому благодетельствовал. Здесь (апостол) ободряет их, показывая, что так терпел Христос и Моисей, два знаменитые лица; это поношение более Христово, нежели Моисеево, так как происходило от своих. И как последний нисколько не противился, так и первый не посылал молний, но, когда Его поносили, Он переносил всё от кивавших своими главами. Так как, вероятно, и они (тогдашние евреи) слышали то же и желали воздаяния, то (апостол) говорит, что Христос и Моисей также страдали. Таким образом жизнь, исполненная удовольствий, есть греховная, а исполненная поношений - Христова. Чего же ты желаешь теперь? Поношения Христова, или удовольствий? "Верою оставил он Египет, не убоявшись гнева царского, ибо он, как бы видя Невидимого, был тверд" (ст. 27). Как ты говоришь - не убоялся? Писание, напротив, говорит, что, услышав, он убоялся, искал поэтому спасения в бегстве, убежал, скрылся, и после того находился в страхе. Вникни внимательнее в сказанное; слова: "...не убоявшись гнева царского" сказаны по отношению к тому, что он после опять предстал (пред царя). Если бы он боялся, то после опять не предстал бы, не принял бы на себя дела ходатайства; а если он принял на себя это дело, то, значит, во всём полагался на Бога. Не сказал: (царь) ищет меня, домогается этого, и я не могу возвратиться. Следовательно и бегство его было делом веры. А почему, скажете, он не остался? Чтобы не подвергать себя предусмотренной опасности. Искушающему (Бога) свойственно бросаться в опасности и говорить: посмотрю, сохранит ли меня Бог. Так говорил и Христу диавол: "…если Ты Сын Божий, бросься вниз…" (Mат. 4:6). Видишь, что диавольское это дело - подвергать себя опасностям тщетно и напрасно, и испытывать, сохранит ли нас Бог? (Моисей) не мог защищать тех, которые были так непризнательны к его благодеяниям; следовательно нелепо и безрассудно было бы оставаться там. Всё же это он совершал потому, что "…видя Невидимого, был тверд". Так и мы, если будем всегда созерцать Бога умом, если будем постоянно помнить о Нём, то для нас всё окажется легким, всё сносным, всё мы будем переносить удобно и станем выше всего. Ведь, если при виде любимого человека и даже при воспоминании о нём, наша душа ободряется и ум возвышается, и всё мы переносим легко, услаждаясь этим воспоминанием, - то имеющий в уме Того, кто удостоил нас истинной любви, и памятующий о Нём может ли чувствовать какую-нибудь скорбь, или бояться чего-нибудь страшного и опасного? Будет ли он когда-нибудь малодушествовать? Никогда. Для нас всё представляется трудным потому, что мы не помним о Боге, как должно, не имеем Его постоянно в уме своём. Он справедливо мог бы сказать нам: ты забыл Меня, и Я забуду, тебя. Так происходит двоякое зло: мы забываем Его, и Он - нас. Эти два обстоятельства, хотя тесно соединены между собою, всё же остаются двумя. А великое дело, чтобы Бог помнил о нас, велико и то, чтобы мы помнили о Нём; от одного зависит избрание добра, от другого - преуспеяние в нём и окончание. Поэтому говорит пророк: "…я воспоминаю о Тебе с земли Иорданской, с Ермона, с горы Цоар" (Пс. 41:7). Так говорит народ израильский, находясь в Вавилоне: "там вспоминал о Тебе".