Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом - Алексей Лебедев

Если эти выводы справедливы, то Галлиен дал христианству легальное положение в Империи, хотя эта легальность далека была еще от того, что называлось у римлян religio licita. Христиане признаны как известного рода религиозная корпорация, обладавшая известной суммой прав. Что давало это положение христианам и чего не давало, это лучше всего, по нашему мнению, видно из рассказа Евсевия о событии с неким Марином, при Галлиене. Главную часть рассказа о Марине мы передали выше:

Марин, как занимавший важный пост на военной службе, не мог получить военных отличий иначе, как отрекшись от Христа, и когда он не захотел этого сделать, его предали казни. Отсюда видно, что законодательная мера Галлиена не предохраняла христианина от больших опасностей, даже опасности лишиться жизни, как скоро христианин был в таких должностях, где требовалось явное выражение почтения к римской религии. Но из того же рассказа Евсевия видно, что человек частный, не несший на себе никаких гражданских должностей, мог свободно оставаться христианином. Именно в рассказе Евсевия говорится, что после известного допроса Марина на языческом суде он был встречен епископом Кесарийским Феотекном, увлечен был последним в молитвенный христианский дом, убеждаем был твердо держаться христианства. Не видно, чтобы все это происходило тайком и украдкой. Значит, христианское исповедание Феотекна, частного гражданина, не обращало на себя внимания лиц правительственных. Замечателен еще рассказ Евсевия о том, что было после того, как Марин был осужден на смерть и казнен. Когда совершилась казнь Марина, один человек по имени Астирий, знатного рода, сенаторского достоинства, близкий самому царскому дому, одевшись в светлую и драгоценную одежду, взял тело Марина на плечи, одел его в роскошную одежду и предал погребению (Евсев. VII, 15–16). Безбоязненность, открытость и торжественность, с какими совершено погребение преданного казни христианина другим христианином, не могут ли давать нам основание думать, что сделанное Астирием сделано так не почему другому, а потому, что он в этом поступке ограждался положительным законом? Не хоронил ли Астирий Марина как член христианской общины, имевшей те же права, какие имели и все прочие похоронные коллегии? Не действовал ли он так, находясь под покровительством закона Галлиена, признавшего христианство легальным в том же смысле, в каком были легальными collegia funeraticia? Если все это лишь весьма вероятно, то и этого довольно в таком неясном вопросе, как вопрос о существе и свойствах изучаемой нами законодательной меры Галлиена касательно христиан.

Не забудем, что к Галлиену с большой признательностью относится как Евсевий, видевший благодетельные следствия грамот Галлиена (разумеем 40–летний мир Церкви от Галлиена до Диоклетиана), так и Дионисий Александрийский, свидетель тех чувств и впечатлений, какие вызваны были в обществе христиан грамотами благосклонного к ним государя. Евсевий именует Галлиена"благоразумнейшим"* и"дателем мира"церковного**. Дионисий, современник Галлиена, с восторгом прилагает к этому императору имена"благочестивейшего и боголюбивейшего", сравнивает его царствование с солнечными лучами, светозарным солнцем, сияющим на вселенную, и даже относит к Галлиену одно пророчество Исайи (43,19)***. Без сомнения, таким лестным отзывом епископ Александрийский почтил Галлиена единственно за то, что он сделал благоприятного для христиан, ибо, как правитель государства, Галлиен не заслужил никаких похвал****.

______________________

* Евсев. VII, 13.

** Евсевий в заглавии вышеуказанной главы (известно, что заглавия сделаны рукой самого Евсевия. Ср.: VI, 22; VIII, 1 и т. д.)

*** Дионисий у Евсев. VII, 23.

**** О Галлиене древний биограф его говорит, что он мог быть царем только в известной детской игре"в цари", и находит, что женщина лучше бы справилась с управлением Империей, чем Галлиен. Trebellius Pollio. Duo Gallieni, cap. 4, 16 (В Hist. Augusta).

______________________

Сорок лет глубокого мира наступает для христиан со времени толерантных грамот Галлиена. В лице римских императоров христиане перестают видеть своих естественных врагов. Только отсюда можно объяснить следующий замечательный факт, имевший место в царствование Аврелиана (270–275 гг.). В Антиохии по суду церковному был лишен кафедры антиохийский епископ, Павел Самосатский. Ему преемником назначен был Домн; но Павел не думал исполнять соборной воли, не хотел уступать своей Церкви и епископского жилища преемнику. При таких обстоятельствах христиане обращаются к императору Аврелиану с просьбой привести в исполнение суд церковный. Мыслимо ли это было прежде? К врагам не обращаются за помощью с уверенностью найти помощь! Аврелиан, узнав, что римский и италийские епископы на стороне Домна, а не Павла, приказал насильственно выгнать последнего из епископского дома в Антиохии (υπò)*. Языческий император, оказывающий помощь христианам, — не изумительное ли явление? Тем более, что Аврелиан был одним из строгих и жестоких государей, сердцу которого совершенно была чужда милость**, который был сам расположен к римскому политеизму до ослепления, например, верил в авторитет языческих Сивиллиных книг***, который с полупрезрением смотрел на христиан****. Нужно сказать, что Аврелиан во все свое царствование относился толерантно и миролюбиво к христианам*****. Значит, законодательство Галлиена касательно христиан не только налагало узду на языческих императоров, недолюбливавших христиан, но волей неволей, в потребных случаях, заставляло выступать на защиту и покровительство христианскому обществу. Галлиен оградил права христианского богослужения, права христиан владеть известным имуществом, права церковной иерархии и спокойное положение членов христианства. В этих рамках заключено и благоволение Аврелиана к христианам, насколько оно выразилось по делу Павла Самосатского******. Не следует, однако, преувеличивать благосклонного внимания Аврелиана к христианам, не следует допускать мысли, что римский император, выступив на защиту антиохийских христиан против узурпатора, епископа Павла, являлся защитником христианства как religio licita. Ничего такого нет в поступке Аврелиана, и допускать это, как делают некоторые ученые*******, значит впадать в явное преувеличение и ошибку. Нужно помнить, при каких исторических условиях совершился рассматриваемый факт. Со времен Галлиена Антиохия и весь Восток подпали под владычество династии царей Пальмирских; в царствование Аврелиана на Востоке и в Антиохии властвовала царица Пальмирская Зиновия. Но этот римский император победил

______________________

* Евсев. VII, 30.

** Flavius Vopiscus. Aurelianus, cap. 8, 21 (B Hist. Augusta).

*** Vopiscus. Aurel., cap. 19; Gorres. Die Toleranzedicte des Kaisers Gallienus. S. 610–613.

**** Когда Аврелиан в одном затруднительном случае приказал сенату прибегнуть к авторитету Сивиллиных книг, т. е. погадать на них, и когда сенаторы почему‑то медлили с этим делом, то Аврелиан писал им:"Сенаторы, я удивляюсь, что вы так долго сомневаетесь открыть Сивиллины книги, как будто бы вы в церкви христианской, а не в храме всех богов"(Vopiscus. Aurel., cap. 20). Хотя слова императора и не совсем ясны, но все же в них слышится тон нерасположения к христианам.

***** Правда, Евсевий полагает, что Аврелиан к концу своего правления хотел объявить гонение на христиан, и только смерть помешала осуществить это желание его (Евсев. VII, 30 ad fin.). Это замечание Евсевий, однако же, ничем не подтверждает; другие древние писатели также не проясняют дела.

****** Нужно помнить, что похоронные коллегии имели право"вести процессы"; не во имя ли этого права христианское общество, усвоившее во дни Галлиена привилегии данных коллегий, обратилось к Аврелиану за разрешением спорного дела Домна с Павлом?

******* Gorres. Op. cit. S. 629–630.

______________________

Зиновию и присоединил Восток к своему скипетру*. При таких‑то обстоятельствах епископы Востока обращаются с известной просьбой к императору. Уже простой политический расчет побуждал императора взять сторону просивших против Павла; ибо известно, что Павел держался стороны Зиновии и только благодаря ей твердо сидел на своей кафедре после осуждения его собором. Аврелиан мог взять сторону противников Павла из оппозиции прежнему пальмирскому режиму в Антиохии**. Но и при таком объяснении явления благосклонное отношение Аврелиана к христианам остается несомненным, хотя оно и не проистекало из личных его симпатий к христианству. Во всяком случае, в лице Аврелиана нельзя видеть покровителя христианства как religionis licitae: христианство в III веке не было объявляемо таковым в Римской империи. Законодательная деятельность Галлиена и благосклонная политика к христианам Аврелиана были знамением времени. Христиане середины III века ясно сознавали, что христианство есть сила непреоборимая, и это сознание росло со дня на день. Все говорило, что христиане уже мало боялись того врага, каким был для них мир языческий. Мы не слышим уже тех исполненных скорби и вдохновения голосов, какими были голоса прежних апологетов (II века) в их отношении к языческому правительству и обществу. Читаете сочинения Киприана ("О суете идолов","К Деметриану") и видите, что это не просьба слабых, обращенная к сильным, а слова прощения, с которыми человек с весом и авторитетом обращается к людям, заслуживающим лишь порицаний: в апологетических сочинениях Киприана укоризна, обличения берут верх над мольбой о снисхождении, жалобой о притеснении. Вглядитесь в сочинения Оригена ("Против Цельса"); он говорит еще против язычества, но это не живая, вытекающая из живых потребностей борьба одной силы с другой. Это скорее рефлексия рассудка, спокойно созерцающего положение дела. Перед нами не Иустин, с живым воодушевлением ратующим против языческой силы, а ученый, мирно пишущий в своем кабинете апологетический трактат. Не страшен теперь (во второй половине III века) для христиан уже и тот враг, вышедший из язычества, каким был неоплатонизм. Борьба христианства с ним слишком ограниченна, и это не потому, чтобы в Церкви не было вождей слова, — нет: христианство понимало, как мало опасен этот враг для него, как мало он мог препятствовать его успехам. И бдительность христианских ученых спокойно отлагала в сторону оружие борьбы. Какого благосостояния христиане достигли после времени Галлиена до Диоклетианова гонения в течение 40 лет мира, об этом дает превосходное представление Евсевий, изобразивший в самых ярких чертах успехи и благоденствие христиан за указанный период. Он начинает свое описание целым рядом восклицаний, вызываемых у него приятным зрелищем благоденствующих христиан, и затем говорит:"Благосостояние христиан с течением времени упрочивалось, с каждым днем приходило в силу и величие, и никакая ненависть не стесняла его, никакой злой демон не был в состоянии нам вредить…"(Евсев. VIII, 1).