Политическая биография Сталина - Николай Капченко

Однако вернемся к злополучной полицейской справке, породившей столько толков и кривотолков вокруг принадлежности Сталина к меньшевикам. Что касается как бы вскользь промелькнувшего в ней упоминания о его первоначальной принадлежности к меньшевикам, то оно, как мне кажется, не соответствовало действительности. Видимо, не стоит уж слишком преувеличивать осведомленность полицейских чинов во всех деталях политической позиции того или иного деятеля российского революционного движения. Кстати, в этой справке содержится явная несуразность, касающаяся датировки участия Кобы в революционном движении. Как видно из других документов той же охранки, такое его участие зафиксировано с более раннего периода. Вот один из таких фактов. Тифлисское жандармское управление писало 1 июля 1902 г. за № 2040 помощнику начальника Кутаисского жандармского управления в Батумском округе: «По агентурным данным, осенью того же 1901 г. Джугашвили был избран в состав Тифлисского комитета Российской социал-демократической рабочей партии, участвовал в двух заседаниях этого комитета, а в конце 1901 г. был командирован для пропаганды в Батум…»[272]

Одним словом, сведения, приведенные в рассматриваемой справке, не отличаются точностью и, естественно, возникает вопрос в их достоверности. К тому же, принадлежность к большевикам или меньшевикам стала в глазах полиции иметь значение не в момент раскола партии, а значительно позднее, когда выявились принципиальные разногласия между ними в коренных вопросах борьбы против режима. Суммируя сказанное, можно сказать, что Коба, будучи приверженцем наиболее радикальных методов борьбы с царизмом, не мог принадлежать к лагерю меньшевиков. Спекуляции на этот счет, скорее всего, следует отнести к разряду мифов, за которыми нет действительно убедительных фактов.

В эпицентре внутрипартийной борьбы в тот период стоял вопрос о созыве III съезда партии, на чем настаивали большевики, поскольку Центральный Комитет после II съезда оказался под контролем сторонников меньшинства и, по убеждению Ленина и его приверженцев, проводил в корне ошибочную линию в условиях набиравшего все больший размах революционного процесса. Логика развития внутрипартийной борьбы все больше толкала оба течения в российской социал-демократии на диаметрально противоположные позиции, что с закономерной неизбежностью вело в конечном итоге к расколу.

Для Сталина внутрипартийная борьба, а точнее борьба против меньшевиков, стала одним из главных направлений всей его политической деятельности. Можно сказать, что именно этот период заложил в нем свое собственное понимание многих партийных принципов. У него сложилось убеждение, что внутрипартийная борьба, борьба с политическими оппонентами — явление естественное и неизбежное. Еще большее значение, на мой взгляд, приобрел главный вывод, сделанный им на основе опыта внутрипартийных баталий, — с политическими противниками надо искать не компромиссов, общих точек соприкосновения позиций, а вести курс на то, чтобы добиться их полного разгрома. В дальнейшем, когда поле и масштабы политической деятельности Сталина стали неизмеримо большими, такое понимание смысла и методов борьбы со своими противниками он не только сохранил, но и развил чуть ли не до универсального уровня.

Естественно, Коба активно участвовал в политических дебатах, в особенности по вопросу проведения съезда партии. И поскольку сторонники меньшинства противились созыву съезда и решили взамен него провести свою собственную конференцию, большевики взяли курс на проведение собственного съезда. В этой обстановке Коба первостепенное внимание обратил на практические организационные меры по выполнению задач, связанных с проведением съезда. Уже с тех времен, подобно длинному шлейфу, видится его склонность сочетать меры политического и пропагандистского характера с организационными шагами. В дальнейшем это ценное качество и предопределило его успехи в схватках со своими оппонентами, которые, на первый взгляд, располагали огромными преимуществами перед ним. При непосредственном участии Кобы Кавказский союзный комитет и проведенная в ноябре 1904 года конференция кавказских комитетов высказывается за проведение III съезда партии. Акцент при этом делался на то, чтобы местные партийные организации последовательно проводили в жизнь тактические и организационные принципы большевизма.

Неудивительно, что такая линия встретила резкий отпор со стороны меньшевиков, имевших значительный перевес в большинстве партийных организаций Кавказа. Под несомненным воздействием Кобы Кавказский союзный комитет принял решение о роспуске Бакинского комитета (июнь 1904 г.) Коба лично отправился тогда в Баку, чтобы обеспечить выполнение указанного решения. Несколько в иной форме, но по существу то же самое произошло и с Тифлисским комитетом, руководство которого во главе с С. Джибладзе и Н. Рамишвили отказалось подчиниться решению Кавказского союзного комитета и заявило о выходе из кавказского союза РСДРП (нечто вроде федерации партийных комитетов кавказского региона). Вполне в духе бескомпромиссной и наступательной стратегии и тактики, которыми руководствовался Коба, было принято решение и о роспуске Тифлисского комитета. Причем характерно то, что это решение мотивировалось требованиями соблюдения устава партии: «Центральный орган Кавказского союза — союзный комитет по поводу выхода из союза Тифлисского комитета постановил: подобный поступок Тифлисского комитета (выход из союза) нарушает принятые II съездом партийные принципы, союзный устав и этим самым оставляет вне партии теперешних членов Тифлисского комитета; поэтому союзный комитет учреждает новый Тифлисский комитет, который будет подлинным представителем партии в Тифлисе и вместе с другими кавказскими товарищами поведёт нас на борьбу против правительства и буржуазии.»[273]

Примерно к этому периоду относится и установление заочного (письменного) контакта Сталина с Лениным. (Не считая тот, о котором уже шла речь выше). В письме, написанном Кобой из Кутаиси находившемуся в Лейпциге М. Давиташвили он критиковал позицию Г.В. Плеханова как лидера меньшевиков и писал: «Здесь был один приехавший из ваших краев, взял с собой резолюцию кавказских комитетов в пользу экстренного съезда. Напрасно смотришь на дело безнадежно: колебался только Кутаисский комитет, но мне удалось убедить их»[274].

Как пишет А.В. Островский, довольно обстоятельно осветивший данный эпизод из политической биографии Сталина, «это письмо представляет интерес в двух отношениях. С одной стороны, оно свидетельствует о первых известных нам контактах И.В. Джугашвили с эмиграцией, а с другой стороны, интересно тем, что стало известно В.И. Ленину и таким образом произошло их заочное знакомство. Позднее И.В. Сталин сдвинул этот эпизод на год вперед, живописав, как непосредственно обратился к В.И. Ленину с письмом из сибирской ссылки и получил от него ответ.»[275]

Однако вернемся к основной линии нашего сюжета.

Я специально остановился на борьбе молодого Сталина против меньшевиков, чтобы у читателя сложилось основанное на фактах представление о некоторых сторонах его тактики и политических методах борьбы со своими оппонентами. Опыт, приобретенный им в период подполья, в особенности непримиримая, рассчитанная на полную капитуляцию противостоящей стороны борьба, несомненно, стали существенной составной частью его будущей политической стратегии. Пока что это были только первые уроки внутрипартийных баталий, но важно отметить те выводы и уроки, которые извлекал Коба из них, оттачивая свое мастерство в той сфере, которая стала со временем едва ли не основным и главным полем его деятельности. По крайней мере, в те исторические отрезки времени, когда он вел борьбу за утверждение своего лидерства в партии.

7. Первая русская революция

Начало русско-японской войны в январе 1904 года смешало все политические карты в стране. Оно поставило перед основными действующими на общероссийской арене силами ряд новых проблем и дилемм, и выбор между ними был отнюдь не из легких. И одной из главных было отношение к этой войне. В свете целостного портрета Сталина как государственника и патриота, которым он показал себя в годы своего всевластия, несомненный интерес представляет в ретроспективном плане и его позиция по отношению к русско-японской войне. Надо сказать, что его личная точка зрения нашла свое выражение в партийных решениях, и она вполне соответствовала общей позиции большевиков, стоявших на платформе поражения собственного правительства. Они исходили из того, что военные неудачи России приведут к углублению кризиса режима и ускорят падение царизма. В прокламации Тифлисского комитета по поводу войны эта точка зрения сформулирована предельно откровенно: «Пожелаем, чтобы эта война для российского самодержавия явилась более плачевной, чем Крымская война… Тогда пало крепостное право, теперь же, в результате этой войны, мы похороним родное детище крепостничества — самодержавие с его смрадной тайной полицией и жандармами!»[276]