Волшебный туман - Сьюзен Виггз

— Тебе нужен мужчина, который может разбудить в тебе женщину. Муж, который достучится до твоей прекрасной кельтской души. Любовник, который разобьет твои сомнения и заставит тебя подчиниться желаниям своего тела.

Некоторое время Кэтлин не двигалась. Его слова прозвучали в ее тоскующем сердце соблазнительной песней. Ее охватило сильное желание, и оно помогло ей подавить гнев.

— Слезь с меня, невоспитанный варвар, — велела она. — Или ты хочешь изнасиловать меня? У вас, англичан, большой опыт в этом деле.

— Ты знаешь, Кэт, что нет. Послушай, ты не принимаешь моих ухаживаний, я не могу овладеть тобой силой. Так что мне сделать, чтобы покорить тебя?

— Вы никогда не покорите меня, мистер Хокинс. Привыкайте к этому.

— А что у меня не так? Я уродлив?

Она безрадостно засмеялась. — Вы прекрасно знаете, что нет. Вы красивы, как вереск весной. Когда я впервые увидела вас, то подумала, что вы видение, посланное нашими предками.

Он быстро поцеловал ее висок — Это обнадеживает.

Кэтлин не понимала, почему его тяжесть на ее плече была такой желанной. Несмотря ни на что, им было хорошо вместе. Их тела… подходили друг к другу.

Однако она отбросила эту мысль и сказала: — Пусть вас не воодушевляет это, потому что одна мысль, что вы англичанин, вызывает во мне отвращение.

— Да?! А что еще?

— Ладно, раз вы сами об этом спросили. Я считаю вас неверующим и потерявшим совесть. Вы поклялись перед Богом, но посмотрите, как легко вы нарушили клятву.

Большими пальцами он поглаживал ее виски, обводя контуры скул под мягкими завитками волос.

— Я ошибся и знал об этом еще до встречи с тобой.

— Как я могу принять человека, который отбрасывает обеты как всякий ненужный хлам? А что стоят тогда ваши брачные клятвы, которые вы дали сегодня? Однажды вы можете тоже решить, что ошиблись.

— Это совсем другое дело, Кэтлин, и ты должна поверить мне…

— Я поверила вам, когда вы заявили, что дезертировали из армии круглоголовых, а несколько недель спустя вы вместе с ними выступили против ирландцев. Я поверила, когда вы пообещали помочь освободить ирландских священников, а вы сделали меня своей пленницей. Так почему я должна верить вам, мистер Хокинс?

Он накрыл руками ее руки, ладонь к ладони, переплел пальцы и крепко держал их. На его лице было выражение искренности, которое ей не хотелось видеть.

— Клянусь, я не пытался убежать, когда был твоим пленником, и сдержал свое слово.

— Только потому, что это служило достижению ваших целей.

— Кэтлин, поверь мне. Через некоторое время все станет ясно. — Весли еле удержался от того, чтобы не рассказать ей все. Он хотел сообщить о Лауре, чтобы она поняла, почему он лгал и силой заставил выйти за него замуж.

Однако время еще не пришло. Ему нельзя говорить об этом сейчас. Он слишком близок к спасению Лауры, чтобы рисковать жизнью своей дочери. Он хотел Кэтлин, желал ее с такой силой, что это ошеломляло его, но он не мог доверить ей свои тайны, потому что ее гнев еще не прошел. Он неохотно вспомнил Эстер Кленч, женщину, которой доверился. У Кэтлин, конечно, больше чести, но она слишком вспыльчива. Если кто и может еще больше подогреть ее гнев, так это Оливер Кромвель. Он может подвести ее к открытию, что Весли изменил свою роль в их сделке.

«Кроме того, — напомнил он себе с иронической улыбкой, скривившей его рот, — мужчина не должен говорить о своих незаконнорожденных детях в первую брачную ночь».

— Кэт, — он прижал девушку к подушке и зарылся в ее волосы. Она вдохнула запах туалетного мыла и морской воды. Густое золотистое облако ее волос окутало их. — Я хочу войти в твою жизнь.

— Вы не можете сделать это. Я не позволю вам, мистер Хокинс.

— Клянусь, позволишь, миссис Хокинс.

На ее щеках загорелись красные пятна, как будто он дал ей пощечину.

— Не называйте меня этим именем.

— Оно стало твоим, — отметил он.

— Я взяла его, только чтобы спасти свою голову.

Вместо того, чтобы успокоить страсть, эти слова возымели обратное действие. Ему захотелось услышать, как она кричит от вожделения, его жаждущий рот хотел почувствовать вкус ее губ. Он хотел, чтобы она зачала его ребенка.

Осознание этого поразило его. Он пришел к ней, не имея никаких целей, кроме одной: использовать ее для спасения своей жизни и жизни дочери. Но где-то на этом пути он заблудился в волшебном очаровании Кэтлин Макбрайд.

Хотя Кэтлин и не подозревала об этом, она держала его сердце крепкими руками, связав его чарами невыносимой сладости и непреодолимым влечением. Он смотрел на нее, уверенный, что она прочтет в его глазах ошеломляющее послание любви.

— Вы выглядите больным, — сказала она. — Вам плохо?

Реакция была такой неожиданной и такой похожей на Кэтлин, что Весли рассмеялся.

— Нет, моя любимая, меня подтачивает не боль в желудке, а боль в сердце.

— У вас нет сердца. К тому же, я не обладаю искусством излечивать сердца.

— Ты права. У меня нет сердца, потому что оно отдано тебе.

— Лесть.

Весли ждал, что она оттолкнет его, но Кэтлин лежала тихо, выжидая.

— Кэтлин, это наша первая брачная ночь. Мы поклялись друг другу, и отец Тулли благословил наш союз. А теперь наши тела должны скрепить эти узы.

Ее рука скользнула по его спине вверх, затем вниз. Закрыв глаза, он наслаждался медленными, массирующими движениями, пока не почувствовал лезвие ножа, приставленное к спине.

— Слезьте с меня, Весли, — ее голос был удивительным, мягким и глубоким, как шелк, скользящий по стали.

Ругаясь, Весли поднялся на ноги. Кэтлин вскочила следом за ним, зажав в руке кинжал, который вытащила из его ножен. Держа лезвие направленным на него, она расставила ноги, чтобы преодолеть качку.

— Не собираюсь соблюдать клятвы, данные под принуждением.

Весли шагнул к ней. — Нет, Кэтлин. Ты знаешь, что грех нарушить клятвы, данные перед Богом.

— Я совершу грех, если убью вас, — возразила она, — но это не остановит меня перед тем, чтобы распороть вам брюхо. Кроме того, именно вы нарушили клятву.

— Я безрассудный человек, — сказал он и сделал еще один шаг. За все те недели, что он провел у нее как пленник, она не причинила ему вреда. Он должен верить, что она не сделает этого и сейчас.

Действуя инстинктивно, он расстегнул ряд круглых пуговиц своего камзола. Она с подозрением наблюдала, как он высвободился из этого одеяния.

— Ты видишь, — сказал он, — я доверяю себя тебе. Я обнажу для тебя грудь, чтобы ничего не было между моим телом и сталью. — Подняв руку, он потянул за концы галстука, развязал его и бросил на пол. Одетый в белую батистовую рубашку с широкими рукавами, с открытой шеей, он сделал к ней еще один шаг.