Наследник - Андрей Мартьянов

Лучше промолчать.

— Других вещей он в Москву не брал, — ответил Славик. — Я уверен.

— Совсем? — ничего не выражающим голосом осведомился следователь. — Смена белья, носовые платки, книжка, портативный ноутбук? Зубную щетку? Такое впечатление, что ваш гость отправился на прогулку, а не в дальнюю поездку. Конечно, Москва это вам не Владивосток, но все-таки...

— В вагонах-люкс предоставляют и зубные щетки, и полотенца, — парировал Славик. — Не могу же я отвечать за привычки другого человека?!

— Я разве спорю?

Когда криминалисты убыли и ажиотаж напугано-изумленных соседей вокруг громкого события начал стихать, Славик задернул шторы (бабки во дворе с радостью указывали всем желающим на окна, где случился главный информационный повод дня), подошел к холодильнику, извлек недопитую бутылку «Зеленой марки» и навертел себе «коктейль» — полстакана водки, разбавленные апельсиновым соком. Выпил не поморщившись. Потом еще один. Потянулся за сигаретами.

 — Алкоголь не повышает настроения, а усугубляет имеющееся на момент приема, — напомнила общеизвестную истину Алёна. — Лучше не напивайся, день впереди тяжелый. Пока вы тут беседовали, я проверила почту RGT, жена и один из сыновей Гончарова прилетят завтра утром. Они в курсе всех дел. Встречать не обязательно, если потребуется, нам позвонят — вопрос страховки, репатриации трупа и прочая бюрократия. Когда по питерскому телевидению идут криминальные новости? Давай посмотрим, что скажут — я видела на улице репортеров с камерой. Выходить из дома сегодня не будем. Я боюсь.

— По-моему, бояться нечего, — буркнул Славик. — Хотели бы добраться до нас с тобой, сделали бы это давным-давно. Ждали Гончарова. Впрочем... Почему именно его? А, например, не банкира с третьего этажа? Который теперь в квартире беглого гения балета Миши Барышникова живет? Скот редкий, видела «Хаммер» во дворе? Его...

— Ты сам в это веришь?

— Не верю, конечно. Есть чего-нибудь пожрать? Живот сводит.

— Немудрено, водка с соком на голодный желудок, да еще и нервное... Вчерашнее рагу с сандвичами и салат пойдут?

— А есть выбор?

Допил водку, одномоментно порадовавшись, что Алёна больше на эту тему слова не сказала и не начала пилить. Бывают ведь нормальные женщины, пускай и редко... Захмелел со страшной силой, повело так, будто выхлебал целый литр, закусывая одной луковицей. А поев горячего едва не заснул прямо на кухне, с трудом доковылял до спальной комнаты. С размаху бухнулся на диван и моментом отрубился. Что было правильно: сон — лучшее лекарство.

Вставать пришлось незадолго до трех часов дня — Алёна растолкала. Очередной визит, причем не самый приятный.

В дверях стоял товарищ в общевойсковой форме, погоны старшего лейтенанта. Держал наготове удостоверение. На взъерошенного Славика, едва сумевшего продрать глаза, смотрел снисходительно-нейтрально.

— Антонов Вячеслав Михайлович?

— Ну? — Славик вгляделся в ксиву и мысленно ахнул: ФСБ. Да что же такое творится?..

— Именная повестка. Распишитесь. Вот здесь...

Упомянутому Антонову В.М. предлагалось явиться сегодня от 16:00 до 20:00 или завтра после 10:00 в управление Федеральной Службы Безопасности по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Литейный 4, комната 322. Пропуск выписан, спросить на проходной.

Большой Дом, не хухры-мухры. Это они оперативно, вызывает невольное уважение. А если вспомнить о третьей московской Двери...

Коряво расписался, лейтенант кивнул и растворился в неизвестности.

— Звиздец, — только и сказал Славик, кряхтя опустившись на кухонный табурет. Алёна поставила на стол кружку с чаем. — Как я все это не люблю, ты бы знала... При одной мысли, что надо переться в Большой Дом на серьезный разговор, внутри все сжимается. Я и в жилконтору-то с отвращением хожу!

— Хочешь, пойдем вместе?

— Тебя не пустят.

— Подожду внизу. Рядом наверняка есть какое-нибудь кафе...

— Не надо. Сиди дома на телефоне и присматривай за RGT, вдруг поступит сообщение? Сколько на часах? Половина четвертого? Как раз. Сяду на троллейбус на Загородном, доберусь... И вот что: если со мной что-нибудь случится, забирай все оставшиеся деньги и не раздумывая линяй за границу. У тебя шенгенская виза, доберешься до Лихтенштейна, отыщешь старого барона, все ему расскажешь. Он наверняка поможет.

— А что может случиться? — нахмурилась Алёна. — Не думаю, что с Литейного тебя прямиком отправят в Магадан или не долго думая расстреляют в подвалах Управления. Ну не смешно! Есть закон, суд...

— Прелестная европейская незамутненность. Проснись, это Россия. Если уж в Британии с законами и правилами абсолютный беспредел, то у нас могут завернуть и поинтереснее! Да ничего не будет, по большому счету — поспрошают и отпустят. Кто я такой? Шпион? Диверсант? Террорист?.. Я другого боюсь. Серые. Грау. Зуб американского президента даю, смерть Гончарова — их работа. Все, я пошел собираться...

— Оденься поприличнее.

— Нафиг. Пусть принимают таким, какой есть. Это они что-то хотят от меня, а не я от них.

На улице было холодно, начались морозы — не сильные, но из-за обычной для Питера высокой влажности замерзнешь сразу. Славик отправился пешком по Гороховой до Загородного проспекта, троллейбуса не дождался, сел на маршрутку. Почти не говорящий по-русски водила скрипучей желтой «Газельки» не понял что значит привычное для любого питерца «Остановите у Большого Дома» и проехал дальше, почти к Литейному мосту.

— Меня вызывали, — строго сказал Славик прапорщику на проходной. Выдал повестку и паспорт. Седой прапор со старорежимной тщательностью проверил документы, вынул из папки пропуск и неожиданно вежливо сказал:

— Вячеслав Михайлович, вам на третий этаж. Подняться можно по лестнице и на лифте. В любом случае, идите налево по коридору третьего этажа, почти до конца. На каждом кабинете указан номер, не ошибетесь.

Славик пошел по лестнице — он впервые в жизни был в этом легендарном здании, а если впереди и впрямь маячат Магадан, Совгавань и Колыма, представление о которых сформировалось в начале 90-х по страшилкам Солженицына, то надо хоть взглянуть изнутри на гнездо кровавых упырей тоталитаризма.

Гнездо как гнездо. Умученные интеллигенты на балках не висят, чистенько, строго, опять же нет характерных для большинства присутственных мест запахов — от табачного дыма, до аромата растворимого кофе. Навстречу попались двое молодых людей в простецких свитерах и низенький полный дядя при галстуке. Дядя шел вниз по ступенькам вперившись взором в коммуникатор с выдвинутой клавиатурой, зажатый в правой ладони. На грозные Застенки не похоже.