Человек человеку волк или Покорение Америки - Виктор Тюрин

— Еду.

Войдя с улицы в «Креморн» мы сразу наткнулись на барную стойку, покрытую красивой резьбой, за которой стоял огромный, несколько напыщенный человек с огромными, как у моржа, усами и роскошной бородой. Ему одного взгляда хватило сообразить, что эти парни пришли сюда не за виски и девочками, после чего отвел глаза в сторону и сделал вид, что его вообще не существует. За барменом открылись двери в большой зал, ярко украшенный картинами и статуями, привлекавшими внимание не столько своей художественной ценностью, сколько обнаженностью моделей; в нем за столами сидели и пили под музыку мужчины и женщины. Как только я заметил Менялу, то тут же направился в его сторону. Посетители, при виде решительно шагающей команды с руками, засунутыми в тяжело оттопыренные карманы, тут же прятали взгляды в стаканах с виски. Пьяный шум в зале постепенно стал стихать. Когда до столика оставалось три шага, Меняла, наконец, заметил нас. Он был пьян, но не до такой степени, чтобы не понять, что сейчас должно произойти. Кровь отлила от его лица, глаза забегали. Он явно был не готов к подобной встрече, зато один из собутыльников, коренастый парень с жестким лицом, сидевший по правую руку от Менялы, продемонстрировал нам свою реакцию, резко вскочив на ноги. Я даже не понял, что он хотел сделать: убежать или схватиться за оружие, как из-за моей спины прогремели два выстрела. Вместе с серым облачком в воздухе поплыл резкий запах пороха. Бандит, схватившись за грудь, на которой быстро расплывалось кровавое пятно, отпрянул назад, но, наткнувшись на стул, зацепился и упал вместе с ним на пол. Меняла Дик до этого тупо пялящий на меня глаза, вздрогнул и словно очнулся.

— Джон, тебе чего?!

"Похоже, он еще и обкуренный. Никак в себя не придет".

Вместо ответа я вытащил из-за пояса револьвер, взвел курок и стал медленно поднимать оружие, в ожидании его ответной реакции. Некоторое время он продолжал сидеть и смотреть на меня мутными и красными глазами, пока ствол не стал на уровень его лба. Только тут его прорвало: — Я не виноват! Это не я! Мне надо поговорить с Сержантом! Я все ему объясню!

— Если это все что ты хотел сказать…

Последняя надежда, искоркой тлевшая до этой секунды в подлой и грязной душе Менялы затухла. В глазах вспыхнула ненависть, а рука метнулась под полу сюртука.

— Гореть тебе в аду, сучий выкормыш!!

— Только после тебя! — и тут же, чтобы не прослыть человеком, дающим пустые обещания, я выстрелил ему в голову.

Конечно, убить отступника мог Бык или Сиплый, но, вступив в банду, я должен подчиняться обычаям уголовного мира. Один из них гласил: "Кровь за кровь". Меняла покушался на мою жизнь, значит, в свою очередь, я должен был сам его убить.

ГЛАВА 6

Никогда не думал, что существует столько разновидностей портовых воров. В самом низу воровской иерархии стояли «бродяги» и «грузчики». "Бродяги", по ночам бесшумно шныряли между рядами судов в порту, после чего забирались на нос и прислушивались к храпу капитана или его помощника. Услышав храп, «бродяга» спускался в капитанскую каюту, хватал одежду вместе с часами, деньгами, подтяжками, сапогами и всем прочим, а затем потихоньку убирался прочь. «Грузчики» имеют просторные брезентовые куртки с широким рубцом внизу, вроде большого кругового кармана, куда прячут украденный товар. Выше их стоят «перевозчики». Это не мелкое жулье, как грузчики; их дело переправлять на сушу более громоздкие кипы товара. Они продают матросам бакалею и прочие товары, для прикрытия своего истинного ремесла, а также для того, чтобы попадать на корабль беспрепятственно. На самом верху стоит особая порода воров. Закидывая на борт крюк, они забираются на корабль, глушат, а случается, что и убивают, вахтенных матросов, после чего грабят содержимое трюмов, перекидывая товар в лодки.

В первое же воскресенье, после того, как меня выписали из больницы св. Агнессы, я отправился в приют, где жила Луиза Доббинс. Чтобы не терять время в поисках этого заведения, нанял наемный кэб. Минут двадцать мы колесили по городу, пока не попали в лабиринт узких и грязных улиц. Вскоре одна из таких улиц привела нас к приюту. Здание было двухэтажным с фальшивыми колоннами по бокам от парадного входа и стояло в окружении таких же, как и оно, унылых старых зданий. Открыв тяжелую дверь с большим бронзовым кольцом, я вошел в фойе. Несмотря на теплый летний день, здесь был сумрачно и прохладно. Не успел осмотреться, как ко мне подошла молоденькая девушка в сером платье. Ее волосы были убраны под косынку такого же мышиного цвета. Судя по ее дежурной улыбке, именно она занималась приемом посетителей.

"Совсем молоденькая. Наверно, воспитанница старших классов. Только почему она такая холодная и отстраненная?".

— Что вам угодно, сэр?

Когда я объяснил, кого ищу, она тут же позвонила в маленький бронзовый колокольчик, стоявший на тумбочке, рядом с библией. Несколько минут спустя к нам подошла еще одна девушка-девочка в таком же мышином наряде. Услышав имя и фамилию, она тут же ушла. В ожидании я стал рассматривать литографии на божественные темы, развешанные на стенах. Между ними висели надписи — лозунги, подобные этим: "Любите друг друга", "Бог помнит и о самом малом из своих созданий". Прошло минут двадцать, пока из-за угла коридора не появилась худенькая фигурка девочки, которую вела за руку служительница. Я невольно напрягся при появлении ребенка. По дороге сюда, я попытался напрячь свою память, но так ничего и не нашел, но, сейчас только бросил взгляд, как сразу ее вспомнил. Увидев перед собой хорошо одетого мужчину, она испуганно застыла, еще не понимая, кто перед ней. Наконец, узнав, словно маленькая птичка, выпущенная на свободу, она рванулась ко мне. Служительница, не сказав ни слова, тут же развернувшись, пошла назад. Девочка, со всего размаха уткнувшись лицом мне в сюртук, горько заплакала. Неожиданное проявление эмоций от ребенка, который до этой секунды был для меня только абстрактной фигурой, заставило меня замереть в напряжении. Не имея опыта, не зная, что говорить и делать в таких делах, я только осмелился положить одну руку ей на плечо, а другой осторожно погладить ее по голове. Постепенно всхлипы становились реже, среди них уже можно было различать слова:

— Пришел…. папочка умер…. Джон…. ты один у меня…. как мне было плохо…

Выбрав момент, когда она, всхлипнув очередной раз, замолчала, сказал заранее заготовленную фразу: — Очень рад тебя видеть, маленькая леди.

По инерции она еще пару раз всхлипнула, потом замерла на секунду, и вдруг резко оторвавшись от меня, отступила на шаг, резко вскинув головку, стала вглядываться в мое лицо.