Что ответить дарвинисту? Часть I - Илья Рухленко

Итак, если судить по этой работе, самки гуппи просто млеют от больших хвостов своих кавалеров. И если бы Александр Марков знал об этой работе, то он бы наверняка назвал «классической» и её тоже. И рассказал бы о ней, как о еще одном доказательстве справедливости теории полового отбора (в длинном ряду таких же работ).

Но вот досада. В работе (Karino & Kobayashi, 2005) было установлено, что, во-первых, «отклик» самок гуппи на ухаживание самца не зависит от размера его хвоста. То есть (говоря по-простому) самкам гуппи просто наплевать, какой там хвост у их кавалера. А во-вторых, авторы установили, что короткохвостые самцы ухаживают за самками чаще, чем длиннохвостые, и как следствие, чаще спариваются с ними в результате именно ухаживаний. В то время как длиннохвостые самцы более склонны применять тактику «подкрадывания» к самке с дальнейшей попыткой её изнасилования. То есть эта работа продемонстрировала результаты, противоположные опубликованным ранее в работе (Bischoff et al., 1985).

Таким образом, здесь мы имеем ситуацию, которая дублирует (практически один в один) еще один «эволюционный скандал». Скандал, разразившийся сравнительно недавно по поводу «полового отбора» у павлинов. Как и в случае с гуппи, в старых исследованиях павлинов тоже были обнаружены яркие предпочтения самок именно к большим хвостам своих кавалеров. И как и в случае с гуппи, новые исследования павлинов не смогли подтвердить эти «яркие результаты».

Сегодня биологи, изучающие половые предпочтения гуппи, про хвосты самцов (как объект вожделения самок) вообще не упоминают. Сейчас «в моде» представления о том, что самки гуппи предпочитают самцов с яркими оранжевыми пятнами (так постановило большинство исследований).

Но что это мы всё о скандалах с хвостами, как будто нет других конфликтующих научных работ? В работе (Dugatkin, 1992) было установлено, что самки гуппи часто копируют выбор других самок, выбирая тех же самцов, которых до этого выбрали другие самки. Более того, в следующей работе (Dugatkin, 1996) оказалось, что самки делали это, даже если яркость окраски выбранного самца была меньше (примерно на 12–24 %), чем у тех самцов, от которых они решили отказаться в пользу «уже испытанного» другими самками. Но если разница в яркости оранжевых пятен была большой (около 40 %), то в этом случае самки уже предпочитают ярко-оранжевого самца, невзирая на выбор других самок. Однако эти результаты были раскритикованы в работе (Lafleur et al., 1997). Авторы этой работы повторили ход исследования из работы (Dugatkin, 1992) и показали, что результат ничем не отличается от «нулевой гипотезы», то есть, если бы вообще не было никакого копирования выбора других самок.

В другом исследовании Эндлера (Endler & Houde, 1995) получилось, что самки явно предпочитают самцов из собственной популяции, оказывая им серьезное предпочтение перед «чужаками» (самцами из других популяций). А вот в работе (Grether, 2000) так не получилось. В этой работе самки выбирали «чужих» самцов ничуть не хуже, чем «своих». Причем и в работе Эндлера, и в работе (Grether, 2000) исследовались вкусы самок не из какой-то одной популяции, а сразу из нескольких. Наконец, уже в третьих работах получилось, что самки, наоборот, больше любят самцов, окрашенных непривычно, чем привычно окрашенных самцов (Hughes et al., 1999). Или даже предпочитают самцов, окрашенных вообще редко и необычно (Farr, 1977). В связи с этим становится интересно. По мнению Александра Маркова, «классическими» следует считать именно работы Эндлера. Но тогда как относиться к тем работам, в которых были получены противоположные результаты? Выкинуть их в мусорную корзину?

В работе (Syriatowicz & Brooks, 2004) исследователи решили проверить влияние окружающих условий на выбор самок. Одних самок они «морили голодом», а других самок кормили нормально. Бедные голодные самки, в результате, стали меньше увлекаться «эротическими играми» с самцами. Да и кто бы сомневался, ведь на голодный желудок никакой секс не в радость. Однако и голодные, и сытые самки – всё равно продолжали предпочитать одних и тех же (ярких) самцов. То есть, эстетические вкусы голодных самок в этом отношении не изменились. А вот в работе (Lopez, 1999) исследователи «морили» самок уже не голодом, а с помощью паразитов. И оказалось, что «нагруженные» паразитами самки перестают предпочитать ярких самцов (неярким). То есть, «обиженные жизнью» самки в одних случаях остаются верными своим исходным «эротическим фантазиям», а в других случаях перестают руководствоваться ими. Интересно, от чего зависит такая разница в результатах? От разных причин стресса (в одном случае голод, а в другом паразиты)? Или же просто от того, что эти работы были выполнены разными авторами, придерживающимися разных точек зрения на этот вопрос?

Далее. Из «классической» работы Эндлера следует, что в природных популяциях гуппи имеется хрупкий баланс между привлекательностью (для самок) яркой и заметной окраски самцов, и заметностью этих же самцов для хищников. Отсюда, во-первых, следует, что в разных местах обитания гуппи в природе должна наблюдаться отрицательная зависимость между яркостью окраски самцов и степенью хищнического давления. Кроме того, должна наблюдаться еще и связь между требовательностью самок к яркой окраске самцов и степенью хищничества. Ведь самка, предпочитающая ярких самцов, невзирая на высокое хищничество, рискует своими детьми, которые унаследуют от своего папы яркую окраску и поэтому окажутся менее приспособленными в таких местообитаниях (Stoner & Breden, 1988). Более того, самка подвергает прямому риску еще и саму себя. Потому что внимание хищника к этой самке может быть привлечено легче, если рядом с ней будет «крутиться» яркий самец (Evans et al., 2004). По этой причине в своё время и сам Эндлер (Endler & Houde, 1995), и другие авторы (Stoner & Breden, 1988) пытались найти в природе географическую изменчивость самок по степени их предпочтений к яркой окраске самцов, в зависимости от уровня хищничества. И в этих работах такая зависимость, вроде бы, была найдена. В местообитаниях с высоким риском хищничества, самки гуппи, вроде бы, показали сниженную требовательность к яркости окраски самца, чем в местообитаниях с низким риском хищничества.

Зато в другой работе получилось, что самки упрямо не хотят изменять свои предпочтения даже в самых насыщенных хищниками местообитаниях, продолжая предпочитать ярких самцов с оранжевыми пятнами (Evans et al., 2004).

А вот в третьих работах получилось… опять наоборот (Godin & Briggs, 1996; Gong & Gibson, 1996). В этих работах самки гуппи, испытав стресс от контакта с хищником (в соответствующих экспериментах), резко изменяли свои предпочтения на противоположные, и срочно начинали предпочитать более «тусклых» самцов! Вот как, оказывается, быстро самки гуппи «учатся жизни», и начинают понимать, какая окраска самца биологически целесообразна, а какая – не очень.

Получается забавно. Поднятый нами вопрос о той загадочной силе, которая столь настойчиво надирает самок гуппи предпочитать именно ярких самцов (в то время как каких-нибудь пескарей не надирает) – этот вопрос возникает с новой силой. Оказывается, самки гуппи хорошо «понимают», что они предпочитают вредную окраску самцов. Поэтому меняют свои предпочтения на противоположные в случае необходимости (когда ощущают «дыхание смерти» в виде хищников). Но стоит им только немного отвлечься от этих грустных реалий, как самки гуппи снова становятся истинными эстетками. Что это за такая настырность (в эстетических предпочтениях), зачем она нужна, и почему не изменяется в ходе эволюции? Особенно если учесть, что тысячи разных других видов «пескарей и карасей» имеют покровительственную окраску и совершенно не озадачиваются теми глубокими эстетическими переживаниями, которые терзают романтичных самок гуппи. В общем, «чудны дела твои, Эволюция»!

Наконец, оказалось, что яркость окраски в природных популяциях гуппи может зависеть вообще не от хищников, а от степени доступности кормов, богатых каротиноидами, в конкретных местообитаниях (Grether, 2000). То есть, самцы могут приобретать яркую окраску своих пятен чисто «автоматически», питаясь кормом с высоким содержанием каротиноидов. Или могут иметь «тусклую» окраску, если живут в местообитаниях, бедных такими кормами. Но отсюда следует, что половой отбор здесь, вроде бы, вообще не при чём. Во всяком случае, по отношению к цвету (яркости и насыщенности) оранжевых пятен.

Однако самый забавный результат получился в работе (Eakley & Houde, 2004). Дело в том, что самки гуппи часто практикуют многократные спаривания. И вот в этой работе оказалось, что самки предпочитают повторно спариваться уже не с прежними самцами, а с новыми. У исследователей получилось, что своих прежних самцов самки активно избегают. Причем самки явно хотят, чтобы и внешность новых самцов отличалась от внешности предыдущих (это второй главный результат, полученный в этой работе). Таким образом, если предыдущий самец был ярко окрашен, то самка в следующий раз может предпочесть самца с другим типом внешности. Авторы работы предполагают, что подобное поведение самок гуппи может быть причиной того удивительного разнообразия расцветок, которое наблюдается у самцов этого вида рыб. То есть, если в большинстве других работ обычно устанавливалось единство эстетических предпочтений самок (к нарядным самцам), то в этой работе оказалось, что самки гуппи любят разнообразие.