Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба» - Василий Звягинцев

Значит, пока будем заниматься вещами безусловными, не зависящими ни от каких «привходящих обстоятельств».

С оружием и экипировкой ясно. На него возлагается только непосредственная охрана клиента. Остальное — дело «принимающей стороны». В словах Тарханова прозвучал интересный намёк. Даже легкая улыбка на губах мелькнула. Сюрприз приготовил полковник, причём явно приятный. Хорошо, постараемся сообразить. Насчёт нарядов и прочего Уваров решил полностью положиться на девушек. Им работать, им и наряды себе подбирать. Как всегда, по паре пистолетов скрытого ношения, переговорники. На этот раз он добьется, чтобы их выдали всем, невзирая на инструкцию. Опять же сославшись на одесский опыт. Автоматы, по три боекомплекта патронов и гранат, приборы ночного видения, штатные сухпайки и спецназовские аптечки — в багаж. Кто там его знает, может быть, и придётся не эскорт-леди изображать, а повоевать всерьёз. «Непредвиденные обстоятельства» имеют мерзкое свойство случаться в самые неподходящие моменты.

Нет, ну действительно, не за Периметром же, не в Магрибе или дельте Амазонки «переговоры» затеваются. Иначе совсем бы другой разговор был, а то «возьми своих девушек, сколько считаешь нужным». Будто прямо в Берендеевке банкет-фуршет намечается, и все тархановские разговоры — исключительно чтобы Ибрагима ублажить. Или — голову ему заморочить. Может, отсюда и слова: «с вооружёнными силами принимающей стороны у вас конфликтов не возникнет». Что же это за «силы» такие, кроме императорской Гвардии? Где у нас союзники имеются, на которых полностью положиться можно? Американцы, что ли, или датчане в духе нового «договора о дружбе и сотрудничестве»? Чушь полная.

Валерий решил не ломать голову, а прямо сейчас позвонить Ляхову. Пусть объяснит, если что знает, или — вместе подумаем. За пределы субординации он этим звонком не выходит, пожалуй.

Телефон, по которому Уваров разыскал Вадима Петровича, теоретически от любой прослушки был защищён, но Валерий уже привык не доверять никаким техническим ухищрениям, зная, что «на каждый газ есть противогаз», причём верна и обратная теорема. Ляхов давно предупредил, что абсолютно безопасна лишь квартира в Столешниковом переулке. Там они и встретились в обеденный перерыв.

Выслушав младшего товарища, Ляхов совсем не удивился.

— Пуганая корова, то есть ворона, куста боится. Опять же, обжёгшись на молоке, дует водку. Народные мудрости, сам понимаешь, на все времена пригодны. И ты правильно догадался — всё, что Сергей говорил, исключительно для Катранджи предназначалось. Веры ведь ему от силы — пятьдесят на пятьдесят. Может быть, окончательно на нашу сторону перешёл, а может — совсем наоборот. Что мы ему жизнь спасли — совершенно ничего не значит. Поэтому расслабляться не стоит. И место встречи ему никто открывать не собирается, пока там не окажется. На тебя, естественно, «особый режим секретности» не распространяется. Если бы ты не позвонил, я тебя через пару часов сам вызвал.

— Почему вы, а не сам Сергей Васильевич?

— Это у нас с ним «разделение труда». В эту «епархию» он влезать избегает. В Югороссию вы поедете, вот и все дела.

— Как? В ту самую?

— А ты ещё какую-нибудь знаешь? Естественно, в ту. В гости к своим старым боевым друзьям. С которыми и повоевали славно, и посидели-побратались от души. Ответный визит, так сказать.

— А я думал, думал, что же полковник в виду имел, — улыбнулся Уваров. Теперь задание казалось чистой формальностью. Уж в девятьсот двадцать пятом году под защитой корниловских и марковских полков опасаться нечего.

Однако Ляхов тут же поумерил его оптимизм:

— Не расслабляйся. Прикроют вас, конечно, надёжно, однако… Имей в виду, как раз там узел всех событий и тайн минувшего и нынешнего веков. Средоточие «химер», и нашей, и более отдалённой. Я тебе дам кое-какие документы почитать, чтобы знал, с чем дело иметь придётся. И если где-то и есть источник естественной, если можно так выразиться, агрессии мироздания против попыток изменения его исконного (если оно вообще существует) состояния, так он — там. И агрессия рукотворная тоже оттуда исходит. Тебе ещё многое предстоит узнать, если нам предстоит вместе работать. Я вот за два года далеко ещё не во всём разобрался…

— Так как же вы согласились сотрудничать с организацией в делах, которые вам до сих пор неясны? — Уваров спросил без осуждения, просто стремясь понять мотивы уважаемого им командира (хотя бы за то, как он помог разобраться в сердечных проблемах с Настей, следовало быть благодарным Вадиму Петровичу по гроб жизни и пригласить его на свадьбу посажёным отцом[111]).

— Боюсь, что я повторяюсь, но приходится снова цитировать слова генерала Корнилова перед на девяносто процентов безнадёжным штурмом Екатеринодара: «Другого выхода нет!» Наш друг Катранджи — человек с великолепной интуицией, и не только из «любви к прекрасному» попросил, чтобы его охраняли именно наши девушки. А откуда они взялись, ты ведь знаешь?

Уваров кивнул.

— Следовательно, твоя жизнь и твоё семейное счастье в какой-то мере являются производными от моего согласия сотрудничать с друзьями из параллельных миров? А уж по поводу предыдущего, я Берендеевку подразумеваю, долго бы ты, вместе с Государем и остатками своей роты, прожил без помощи полковника Басманова?

О чём спорить? Не появись эти суровые и одновременно крайне раскованные за дружеским столом офицеры, Уваров безусловно не дожил бы до встречи с Анастасией.

Поэтому решил прекратить разговор, в котором у него шансов изложить и тем более доказать хоть сколько-нибудь позитивную идею не имелось.

— Я вас вот о чём прошу, Вадим Петрович — скажите хотя бы, как там себя вести, ведь почти столетие назад. Много мы там наработаем, ничего не понимая?

— Этим не озабочивайся. Люди те же самые. Да тебе с обычным населением общаться и не придётся. Встреча Катранджи с представителями назначена на острове Мармор в Мраморном море, на хорошо защищённой базе. Опасности извне почти не существует. Как одеться — я покажу и обеспечу…

Ляхов снял трубку старинного телефона, стоявшего на письменном столе. Подобный аппарат можно увидеть только в коллекции Политехнического музея.

— Анастасия Георгиевна, у вас есть возможность, освободившись от служебных обязанностей, прямо сейчас подъехать по известному адресу?

Валерий, через сильную мембрану, тем более что Вадим Петрович держал трубку немного на отлёте от уха, отчётливо услышал ответные слова поручика Вельяминовой, произведённой досрочно в следующий чин за боевые заслуги Высочайшим рескриптом по представлению генерала Чекменёва:

— Если это ваш приказ, господин полковник, сославшись на него, я немедленно прибуду.

— Молодец поручик, — сказал Ляхов, кладя трубку. — Сколько я сил потратил, начиная с первых дней службы, чтобы внушить личному составу простейшую мысль — по приказу военнослужащие «прибывают». А «являются» только святые иконы и зелёные черти при белой горячке, она же — «делириум тременс». Твоя любимая — запомнила с первого раза.

То, что Ляхов опять отдал приказ его подчинённой и невесте поверх него, Уварова совсем не задело. Тут не до подобных тонкостей.

Пока Анастасия не прибыла, Вадим успел сообщить Уварову много интересных вещей о стране их командировки. Да заодно и предупредил, что существует реальная опасность растерять там половину своего отделения.

— Я ведь не шучу, — сказал Ляхов. — Девушки получили некоторый опыт общения с офицерами того мира сначала у себя на Таорэре, когда корниловцы помогли им отбить нападение на их лагерь жутких инсектоидов, а потом на пароходе «Валгалла» состоялся танцевальный вечер с офицерами крейсера «Изумруд»… Мне, признаюсь, вполне понятно будет, если кое-кому понравятся тамошние полковники и штабс-капитаны… Не всем же графы Уваровы и Ляховы-Фёсты достаются.

В голосе полковника прозвучала неприкрытая, странная в его положении грусть. Уваров ещё молод был, чтобы сообразить — тоска о несбывшемся посещает почти любого наделённого воображением человека, независимо от фактически достигнутых успехов.

А тут и дверной звонок прозвенел, возникла на пороге обожаемая поручик, в караульной форме, вся в ремнях, узкой юбке по колено, саморучно (без помощи денщиков, по чину не положенных) надраенных сапогах. Не зря Настя разбогатела: любой знающий человек сразу бы определил, у какого мастера эти строевые сапожки шились и какова их цена.

Вот характерная деталь — не на косметику парижскую девушка деньги потратила, а на предмет обмундирования, из артикула не выбивающийся, но показывающий, что их владелица к службе относится как к основной части своей жизни. Многие, разумеется, не поймут такого посыла, но если человек решил посвятить себя делу, где смерть в бою или «от неизбежной случайности» — естественная, ежедневная, никого не пугающая составляющая реального быта, то появляются в душе совсем иные приоритеты.