Королевская постель - Маргарет Барнс

– Почему же, сэр? Может быть, Его Величеству зачем-то нужен именно этот участок земли? – спросил Дикон, постепенно освобождаясь от чувства неловкости и робости.

– Речь идет о перезахоронении короля, вернее – о его возвращении домой, если так можно выразиться.

– Короля? – едва выдохнул Дикон, боясь поверить в то, что спустя столько лет Генрих Тюдор, наконец, вспомнил о последнем Плантагенете.

– Да, короля. Убитого короля, нынешнее место погребения которого не достойно его.

Этот ответ еще больше заставил Дикона поверить в идею, которая пришла ему в голову, но казалась совершенно безумной. Его мысли обратились к прошлому, к монахам из монастыря на острове. Сад вокруг монастыря, где был ими похоронен Ричард Третий, – тихое и спокойное место, достойное последнее прибежище для любого, но не для короля, который сражался с такой отвагой. Возможно ли, что его несчастные, изувеченные останки будут с почестями похоронены в Вестминстере?

– Короля Генриха Шестого, последнего короля из ланкастерского дома. Кроткого, святого человека, который был убит в Тауэре Йоркскими злодеями, – поспешил объяснить ему Дэйл, который за долгие годы общения прекрасно узнал, кому симпатизирует Дикон.

И Дикон в ту же секунду понял, какой он наивный дурак. Ни один узурпатор не рискнет напомнить подданным об их прежнем короле. «Забудь все, что я говорил тебе», – сказал ему его отец. «Забудь, забудь», – он и сам постоянно твердил себе эти слова. Но забыть было нелегко. Усилием воли он заставил себя вернуться из Лестера в эту мрачноватую вестминстерскую комнату. Обсуждение предстоящего строительства приобрело для него исключительное значение как возможная будущая работа, а важные особы и их дискуссия стали символом неожиданной удачи.

Он внимательно слушал их обсуждение, время от времени задавая вопросы, на которые они отвечали терпеливо и доброжелательно. Конечно, было бы прекрасно работать с этими людьми, заниматься делом, в котором нет несущественных мелочей, неважных деталей и которое давало бы желанную и прекрасную возможность постоянного совершенствования.

На одно лишь короткое мгновение он вспомнил про Танзи, которая дома молится за его удачу, и про свое, не очень серьезное обещание вернуться к ней с хорошими новостями. Сейчас он был уверен, что его постигла удача, о которой они оба даже не смели и мечтать. Какое счастье! Они останутся жить в своем доме, и он будет обеспечен работой в Вестминстере на долгие годы. Работой, о которой станут говорить по всей Англии! Он сможет обеспечить семью, сможет заработать немало денег и даже – смелая, слишком смелая мысль! – эта работа принесет ему не только деньги, но признание и славу! Все свое умение, все свои силы он вложит в этот проект братьев Вертье!

Между тем, за столом продолжался разговор об архитектурных деталях и статуях. Все предстоящее строительство казалось слишком дорогим и грандиозным даже для надгробия короля. Более того, из разговора он понял, что Вестминстер и Виндзор спорят друг с другом о перезахоронении останков несчастного Генриха и что спор этот, возможно, придется решать самому Папе Римскому. Разрушать существующую церковь и возводить такое сооружение в надежде получить разрешение его преосвященства – эта идея показалась Дикону весьма сомнительной. И это в то время, как во всех других делах Генрих Тюдор показал себя достаточно практичным и трезво мыслящим человеком.

Пока он размышлял обо всем этом за столом продолжалась дискуссия о крышах и сводах. Речь шла о каком-то своде под полом, и этот свод должен был быть выложен мрамором.

Насколько Дикон знал, все важные персоны были погребены так, что их тела покоились не в земле, а на поверхности, в богато декорированных саркофагах, в которые помещали гробы с телами усопших.

– Новая идея заключается в том, чтобы ставить гробы под саркофаги, – объяснил Дикону мастер Дэйл, видя, как растерян его ученик.

– Но это так… так непривычно, – тихо возразил Дикон. – Когда человек смотрит на красивый саркофаг, он знает, что тело того, кого он не забыл и оплакивает, находится именно здесь, в этом саркофаге. И эта мысль утешает его.

Роберт Вертье наклонился вперед и стал показывать Дикону набросок большого надгробия с лестницей, ведущей вниз в огромное помещение.

– Вы понимаете, Брум, что саркофаг имеет очень ограниченный объем. В нем может быть место для мужа, жены и, возможно, для их детей. А если нам удастся реализовать свою идею, мы создадим усыпальницу, в которой хватит места для целой семьи или – смеем ли мы предположить? – для целой династии.

Дикон прекрасно понимал все, что ему объясняли, но ему было очень трудно с этим согласиться.

– Бедный Генрих Шестой! Его жена и сын умерли. Он сам был очень болезненным человеком. – Дикон показал на чертеж и посмотрел на присутствующих, улыбаясь своей открытой и доброй улыбкой. – Его тонкие кости едва ли заполнят все это пространство…

Наступило молчание, и Дикон впервые осознал, что его собеседники чего-то не договаривают. Однако Роберта Вертье то ли тронула улыбка юноши, то ли ему действительно нужен был помощник, полностью посвященный в его идеи и разделяющий их, который сможет заменить его, когда он сам уже не в силах будет работать, но только он решил рассказать Дикону все, что было известно ему самому об этом проекте.

– Мастер Дэйл считает вас надежным и благоразумным человеком, – сказал он, откидываясь в кресле. – Честь, которая будет оказана Генриху Шестому, это только начало. Это жест, назначение которого – заручиться согласием аббата и получить необходимые деньги. Ибо работа, которая нам предстоит, будет стоить очень дорого. Понадобятся сотни новых, блестящих соверенов, которые отчеканит король. Мы построим семейную усыпальницу Тюдоров, которой предстоит прославить в веках эту блестящую династию. И сейчас, когда у короля родился первый сын, он больше, чем когда-либо, хочет преодолеть все трудности, чтобы мы могли начать работу.

Дикон медленно положил на стол необыкновенный чертеж. Он постепенно начинал понимать и сознавать все происходящее.

– Вы хотите сказать, сэр, что это будет часовня Генриха Седьмого, усыпальница его семьи? – спросил он, слишком потрясенный, чтобы спрятать свои чувства и придать голосу деловой характер.

Роберт Вертье не мог не заметить волнение Дикона, но приписал его тому впечатлению, которое произвело на юношу величие поставленной цели.

– Да. И Его Величество сам посвящает этому плану каждую свободную минуту. Король сам делает эскизы и наброски, хотя могут пройти месяцы прежде, чем мы сможем приступить к работе. Король более деловой человек, чем многие клерки в его Казначействе, и лучше, чем они, понимает, откуда можно будет взять деньги. Его Величество гордится своим уэльским происхождением и своим родством с герцогом Ланкастером, третьим сыном короля Эдуарда Третьего. Эта часовня и эта усыпальница навсегда сохранят память о нем, как об основателе великой династии Тюдоров.