Кто остановил Гудериана? - Сергей Егорович Михеенков

– Вот тут, видать, и остановимся на постой, ребята, – сказал Отяпов, оглядывая окрестность.

А окрестность была безрадостной.

Линия окопов тянулась по опушке реденького леса, иногда по чистому пространству среди одиноких кустов ивняка. Позади, судя по чёрным шишкам куги и зарослям камыша, болото. Там чернели свежие полыньи от разорвавшихся снарядов. Полыньи были разного размера.

Не доходя до линии окопов, спустились в глубокий ход сообщения. Приказали нагнуть головы. Нагнули. Пошли на полусогнутых. Кому охота снайперу под пулю голову подставлять.

Отделению Отяпова достались тридцать метров неглубокой траншеи со снежным бруствером. Там, где были устроены стрелковые ячейки, снег был облит рыжеватой водой и заморожен. Под ногами зыбало и чавкало – болотина, копать глубже нельзя.

– Вот, командор, и попали мы, – сказал Лапин и начал по-хозяйски устраиваться в ячейке.

Лапин ещё в лесу наломал сосновых веток и нёс их под мышкой. Теперь старательно укладывал их под ногами. Кто-то над ним пошутил:

– Ты, Лапин, уж больно стараешься. Баба так постелю не стелит.

В ответ Лапин только усмехнулся. На вид ему было лет тридцать. Сухощавый, живой, как подросток. На тыльных сторонах ладоней густые аляповатые татуировки: на одной восходящее или заходящее солнце с надписью «Север», на другой череп с серпом и молотом на лбу и надписью «Печора». «Видать, парень бывалый, – поглядывая на своё пополнение, примечал Отяпов. – Ну ничего, тут нам не гладью вышивать». Бойцы Лапина сразу прозвали – Расписной. Тот не обиделся.

Ячейка, которую занял Отяпов, пахла мочой и болотиной. Под ногами валялся кусок кровавого бинта. Вмёрзший еловый лапник дышал и сипел. Иногда казалось, что стоишь на кочке среди болота и вот-вот ухнешь в прорву. Но это – когда задрёмывал. А так ничего, можно было терпеть.

Пришёл взводный и приказал выделить троих человек для строительства землянки.

Отяпов тут же занаря́дил троих калужан, старшим назначил Лапина.

– Ладно, мне незападло, – согласился тот. – Для разнообразия жизни, так сказать. А где будем эту самую блатхату созидать? Да, командор, и вот ещё что: на круг всё же работать будем, доппаёк не предусмотрен?

Отяпов вытащил из кармана сухарь и сунул Лапину. Но тот отвёл его руку, засмеялся и пошёл по ходу сообщения за взводным.

Непростой ему попался человек, этот Расписной Лапин. Взводный приказал присматривать за ним особо: мол, бывшие уголовники перебегают на ту сторону, чуть что – руки вверх… Вот не было заботы Отяпову, когда простым бойцом был, так на ж тебе – лычки и ответственность за целое отделение. Смотри за ними, обучай владеть оружием, приглядывай, чтобы самострел не сделали. Морока…

К ночи землянка была готова. Взвод потянулся на отдых. В окопах остались только наблюдатели и дежурные при пулемёте.

Гридников со своими калужанами отрыл ещё один окоп – в зарослях кустарник, во впадине, где начиналась лощина, уходящая в сторону леса. Лощина та шла немного наискось, так что в случае необходимости он со своим расчётом мог свободно, не обнаруживая свой маневр, перетаскивать пулемёт левее и прикрывать стык с соседним взводом. Там же окопались бронебойщики, оба расчёта.

Когда отделение ушло в землянку, Отяпов пошёл по ходу сообщения, чтобы ещё раз убедиться, что всё ладно.

Уже смеркалось. Левее, примерно в километре, гремело и перекатывалось эхом в глубину леса и по всему болоту. Там, видать, либо наши наступали, либо контратаковали немцы.

Прошел мимо наблюдателя. Тот стоял, привалившись плечом к столбу и жевал сухарь.

– Что, Никитин, сладок сухарь?

– Ещё как, Нил Власыч.

Все его так звали – Нил Власыч. Какой он им «товарищ ефрейтор»? Ефрейтор… И слово-то какое-то не наше, не русское, а больше германское…

– Всё тихо?

– Тихо.

– Затвор-то не примёрз?

– Да нет.

– Дай-ка посмотрю. – И Отяпов отвёл затвор винтовки Никитина. Винтовка не новая, уже, видать, побывала в бою. Патрон был в патроннике, и он осторожно толкнул его назад. Затвор ходил мягко. Смазку Никитин, как он им приказал ещё в эшелоне, протёр насухо. Калужане были людьми покладистыми.

– Смотри вон за тем склоном. Там у них окопы близко.

– Да я уже понял. Мелькали там, котелками гремели. Сейчас затихли.

– Тоже наблюдают. Вот ты, Никитин, стоишь и за германцем наблюдаешь. А он, германец, тоже там стоит и за тобой наблюдает. Вон, ракеты начал пускать. Ты, голову-то, пока она горит, убирай. Снайпер может работать. Если будет какое сомнение, кинь гранату. Понял?

Ночью отделение Отяпова подняли по тревоге. Ничего такого тревожного не оказалось. Просто из роты собрали взвод на переноску боеприпасов.

Носили мины для тяжелых миномётов.

Тропинка была проложена прямо по Шатину болоту, через лес. Там, в лесу, находился склад боеприпасов, хорошо замаскированный в оврагах среди вековых елей. Чтобы не демаскировать склады, днём туда никто не ходил, не ездил. Снаряды, мины и прочие огнеприпасы на позиции артиллеристов и миномётчиков доставлялись в тёмное время суток. Ночь в феврале дольше дня, и до рассвета бойцы успевали сделать по Шатину болоту от складов на позиции по три-четыре ходки.

Тропинка под ногами прогибалась. Особенно когда возвращались назад, с двухпудовой ношей. Мины перевязывали за хвосты ремнями, перекидывали через плечо или через голову – и вперёд. Дистанция десять шагов.

Хруп-хруп ледок под ногами. Впередиидущий вытягивает шею из-под врезавшегося в плечи ремня, смотрит в глубину белого болота, покрытого пятнами от попаданий снарядов и мин. От них тянет тухлой болотиной. Чёрные полыньи паря́т, мороз им нипочём, словно изнутри их кто подогревает.

Отяпов поправил сползшую вниз левую мину, заодно пощупал, ладно ли затянуты узлы. Подумал, тоже поглядывая в белое поле: летом, должно быть, тут полно утей. Гнездятся. Выводят утят. Корма полно.

Впередиидущий начал сбиваться с ноги, вихлять и замедлять ход.

– Стёпин! – окликнул его Отяпов. – Не спи, гад ты такой! Угробишь себя и нас!

Разговаривать на тропе запрещено. Но Стёпин, идущий впереди, явно задремал и может наделать беды куда хуже.

Стёпин оглянулся, махнул рукой: мол, всё в порядке, не сплю.

Не сплю…

Стёпин тоже калужский.

Стёжка начала отворачивать влево. Обходили полынью, из которой торчали покрытые инеем жерди. На жердях обрывки тряпья. Начальник склада, когда проводил инструктаж, рассказал: три ночи тому назад задремал на ходу боец, упал, мины ударились одна о другую и произошёл взрыв.

Отяпов посматривал за идущим впереди до самого конца болота. На твёрдом догнал бойца и ударил его кулаком между лопатками:

– Ты что, чёртов сын!..

– Виноват, Нил Власыч. Больше не повторится.

– Смотри…

До общего подъёма успели