Путь гладиаторов (СИ) - Ольга Ружникова

очевидно, над пленницей издевается. Потому что на требование принести книг приволокла «Роман о прекрасной Розе», «Сентиментальную историю о нежной Фиалке» и сборник сонетов.

Первый из них начинается: «Нежная роза розу ласкала, сирень сладострастно сирень обнимала»[1]…

Лишь привитое с детства уважение к книгам не позволило отшвырнуть всю цветочную литературу в угол. А то и в камин — толком не дающий тепла. Авось наконец запылает жарче!

Утратив остатки хладнокровия, илладийка бешеной пантерой заметалась по чёрно-фиолетовой комнате. Когда Элгэ вырвется отсюда — в ее новом жилище никогда не будет таких тонов! Какие угодно другие — хоть оранжевый и серый. Но не черный. И не всевозможные оттенки синего!

И к змею книги! Всё равно в них — ни капли правды.

Лучше бы Элгэ осталась в поместье Гуго Амерзэна. Там была оружейная и сколько угодно холодной стали. И даже порох… во всяком случае, больше, чем здесь.

И в руках свинопринца не было Диего! А убивать Алексу Гуго не с руки.

Если б кардинал не спас Элгэ — она сейчас была бы в светлом Ирии, в Бездне Вечного Льда и Пламени… или нигде! Но только не там, где смертельно опасна родному брату!

Прихватила бы с собой на тот свет десятков несколько гуговцев и пустила себе пулю в сердце…

Ну и дура! Неблагодарная идиотка. Не появись там вовремя Его Высокопреосвященство — гуговские свиньи в клочья разорвали бы Алексу. Этого ты хочешь? Сестру вместо брата?

Стыд заставил опомниться. И прекратить метаться — пойманным волком в клетке! Еще лапы себе грызть начни!

Здесь хоть можно выжить. Пока жива — всё еще можешь что-то сделать для родных. Мечтать о смерти из-за бессилия — трусость. Глупее только обесчещенные девы из легенд, накладывающие на себя изнеженные лапки!

Мальзери не для того выдает Элгэ за своего сына, чтобы сразу после свадьбы прикончить. Значит, пленница будет жить — хотя бы до рождения законного наследника. И вряд ли дольше — учитывая отношение к ней дяди. Но год у Элгэ есть. Если старому змею Мальзери нужен Илладэн, а не тяжба за земли с другим негодяем — Гуго Амерзэном.

Год, чтобы спасти себя, Диего и Александру. Это — лучше, чем три дня.

Девушка откинулась на твердую спинку кресла, чуть прикрыла глаза. Так учила Кармэн…

Что у нас есть?

Не так! Что еще можно спасти?

Аравинт? Скорее всего, нет.

И не смей реветь, дура истеричная! Паникер теряет даже то, что еще в силах сохранить.

Аравинт спасет кардинал Александр — если выживет. Кстати, сам ли он заболел? Или розово-голубой хряк помог? Один или вместе с Мальзери?

Что еще можно спасти? Себя? Это Элгэ сделает — едва за ней перестанут следить.

А они перестанут. Любой тюремщик рано или поздно ослабляет бдительность. Если у него нет причин для личной ненависти. А вот узник ни на миг не забудет, что в тюрьме. Может лишь пасть духом и на всё махнуть рукой. Но у нас не тот случай.

Значит — нужно лишь выбрать день и час. И не промахнуться. Второго шанса может не представиться. Точнее — не хватить на него времени.

А хоть один за целый год появится точно. У Мальзери есть враги — не может не быть. А враг твоего врага — поневоле твой союзник. Добраться бы только до него…

Но есть еще кое-что. Как Элгэ перенесет беременность? Герцогиня Илладэн лично видела, как с виду крепкие дамы, неплохие наездницы и фехтовальщицы, сваливались в лежку чуть не на все девять месяцев. А раз так…

Годами тянуть нельзя — примут за бесплодную. Но несколько месяцев — почему бы и нет? У Элгэ отобрали оружие, но оставили мази, притирания, травы для настоев… И среди средств для лица-волос-тела-блеска губ затерялось еще одно. Личный рецепт Кармэн.

А илладийка-то еще смеялась. Любовников на севере собралась заводить?

Вот и пригодится.

Дальше. Муж…

Элгэ передернуло. Никогда не думала, что так противна одна мысль о сближении с мужчиной — если выбираешь его не сама. Как это выносят северянки? Или они — совсем бессловесные овцы?

Девушка стиснула кулаки. Придется! Это — сущая мелочь по сравнению со всем прочим. Разве не так Элгэ рассуждала, изучая философию?

И пока об этом лучше вообще не думать. Такие мысли можно позволить лишь за пять минут до… А потом уже станет неважно.

«Мужчины думают, что правят они. Но на самом деле правим мы, а они пусть и дальше заблуждаются».

Кармэн — умница. Но в ее жизни тоже не было такого.

И всё же… Неглупая женщина, даже запертая на бабьей половине, засунутая в гарем восточного султана, — всё равно сможет действовать. Здесь Кармэн права.

Действовать через мужчину, за которого загнали замуж…

И значит — мстить за всё сразу будем потом. А сейчас придется не слишком выбирать средства.

Кузен Юстиниан… Ему сейчас двадцать три. Чуть старше Виктора и Грегори. Но никогда не воевавшие офицеры, проводящие жизнь в развлечениях, надолго застревают в возрасте, когда вышли в свет. В подростковом.

В детстве Элгэ играла с обоими двоюродными братьями. Нескладный подросток Юстиниан как-то всерьез разозлился. И попытался стряхнуть ее с клена, куда она забралась, стащив его любимую шпагу с позолоченным эфесом.

А Октавиан был верным пажом красивой кузины. И изо всех детских сил раз за разом бросался с кулаками на старшего брата. Защищал дерево с Элгэ.

Неужели прошло почти десять лет?

Октавиана илладийка уже видела в коридоре — мимолетно. Он проводил ее взглядом. Хорошим таким.

Здесь тоже не ошибиться бы. Юноша в шестнадцать лет — не мальчишка в шесть. Но Элгэ попросила бы у ненаглядного дяди его младшего сына, а не старшего. Если бы не понимала, что бывший мидантийский патрикий откажет наверняка. Даже не видя насквозь ее мотивов.

Не станет давать младшему шанс получить герцогский титул — в обход старшего.

Ключик к юному Октавиану Элгэ подобрала бы быстро. А вот его взрослый братец пока — темная лошадка.

И хуже всего, что сейчас нельзя даже бежать из Лютены. Даже если представится шанс. На кого, в отсутствие кардинала, оставить Диего и Алексу?

3

Стук в окно прервал невеселые размышления не слишком умелой илладийской интриганки. Мерещится? Птица?

Почему?..

Элгэ стремительно обернулась. И едва не рассмеялась от облегчения. По ту сторону стекла — улыбающееся лицо Октавиана.

Верный рыцарь прибыл к даме. Что ж — дама распахнет окно. Во всю ширь! Пусть северяне сами боятся своих холодов!