Рациональность. Что это, почему нам ее не хватает и чем она важна - Стивен Пинкер

наказывать учащихся, обвиненных в сексуальных домогательствах, на основании одних только «более веских доказательств»[297]. Некоторые из сторонников подобных мер признавали, что это непростой компромисс, но утверждали, что сексуальные домогательства настолько гнусны, что сколькими-то невиновными можно и пожертвовать[298].

На такие вопросы о моральных издержках нет «правильного» ответа, но, желая убедиться, что наши методы соответствуют нашим ценностям, их стоит обдумывать в парадигме теории обнаружения сигнала. Предположим, мы хотим, чтобы доля несправедливо осужденных, как и доля ошибочно оправданных, не превышала 1 %. Предположим также, что присяжные — идеальные наблюдатели, оптимальным образом применяющие теорию обнаружения сигнала. Насколько убедительными должны быть доказательства, чтобы была достигнута поставленная цель? Точнее, насколько велико должно быть dʹ, то есть расстояние между пиками кривых распределения сигнала (виновен) и шума (невиновен)? Это расстояние можно измерить в стандартных отклонениях — именно с помощью этой величины чаще всего оценивают изменчивость. (На графике стандартное отклонение соответствует ширине колокола, а точнее, расстоянию по горизонтали от средней его линии до точек перегиба, где кривая из выпуклой превращается в вогнутую.)

Психологи Хэл Аркес и Барбара Меллерс подсчитали: чтобы удовлетворять этим требованиям, dʹ убедительности доказательств должно быть равно 4,7 — почти пяти стандартным отклонениям, отделяющим свидетельства, доказывающие вину виновных лиц, от свидетельств, подтверждающих вину невиновных[299]. Такой сверхъестественной чувствительностью не обладают и самые современные медицинские технологии. Если же мы готовы опустить планку, скажем осуждать до 5 % невиновных и оправдывать до 5 % виновных, dʹ должно быть равно «всего лишь» 3,3 стандартного отклонения, что все еще близко к чувствительности принцессы на горошине.

Значит ли это, что наше высоконравственное стремление к справедливости обгоняет наше умение доказывать виновность? Почти наверняка. Аркес и Меллерс решили проверить на группе студентов, к какой же справедливости мы на самом деле стремимся. Студенты решили, что справедливое общество должно осуждать не более 5 % невиновных и выпускать на свободу не более 8 % виновных. Опрос группы судей показал, что и они считают примерно так же. (Определить, жестче эти требования принципа Блэкстона или мягче, невозможно, поскольку нам неизвестно, какая доля подсудимых виновна на самом деле.) Чтобы соответствовать такому стандарту, dʹ должно быть равно 3,0 — улики, оставленные действиями виновных, должны быть на три стандартных отклонения убедительнее улик, возникших вследствие действий невиновных.

Насколько это реально? Аркес и Меллерс перелопатили литературу, посвященную чувствительности различных тестов и методик, и нашли ответ: не очень. Когда испытуемых просят отличить лжецов от правдорубов, dʹ оказывается примерно нулевым, то есть они были вообще не в состоянии понять, кто врет, а кто говорит правду. Показания очевидцев надежнее, но ненамного (dʹ составляет скромные 0,8). Технические средства, а именно детекторы лжи, справляются лучше (dʹ~ 1,5), но результаты исследований на полиграфе обычно считаются недопустимыми доказательствами[300]. Чтобы было с чем сравнивать, ученые на время забыли о криминалистике и обратились к другим видам тестов; в результате они обнаружили, что чувствительность отборочных испытаний для военнослужащих составляет примерно 0,7 стандартного отклонения, прогнозов погоды — от 0,8 до 1,7, маммографии — 1,3, а компьютерной томографии, применяемой для обнаружения опухолей мозга, примерно 2,4–2,9 (здесь надо уточнить, что оценивались технологии конца ХХ в.; сегодня все эти показатели должны быть выше).

Предположим, что типичное качество доказательства в зале суда характеризуется dʹ порядка 1,0 (результат на одно стандартное отклонение выше для виновного, чем для невиновного). Если присяжные применяют жесткий критерий принятия решения — под влиянием, скажем, априорного убеждения, что только треть подсудимых и вправду виновна, — они оправдают 58 % виновных и осудят 12 % невиновных. Если же они выбирают нестрогий критерий, соответствующий априорному убеждению в виновности двух третей подсудимых, присяжные оправдают 12 % виновных и осудят 58 % невиновных. Печальная истина состоит в том, что суды оправдывают гораздо больше виновных и осуждают гораздо больше невиновных, чем любой из нас счел бы приемлемым.

Надо сказать, что судебная система умеет заключать сделки с дьяволом и повыгоднее. Большинство уголовных дел до суда вообще не доходит: они рассыпаются из-за слабости доказательной базы или заканчиваются досудебным соглашением (наилучший вариант), потому что собранные улики настолько убедительны. Тем не менее мышление в парадигме теории обнаружения сигнала способно направить наши споры о судебной системе в сторону большей справедливости. Сейчас гражданские активисты в большинстве своем ничего не знают о компромиссе между верными попаданиями и ложными тревогами и считают несправедливые обвинительные приговоры чем-то немыслимыми — как если бы присяжные были непогрешимы. Поэтому многие поборники справедливости выступают за снижение критерия принятия решения. Поместите за решетку больше преступников! Верьте женщинам безоговорочно! Следите за террористами и изолируйте их, прежде чем они нанесут удар! Тот, кто забрал чужую жизнь, должен лишиться собственной! Но математика неумолима: понижение критерия способно лишь заменить один вид неправосудия другим. Все эти призывы можно переформулировать. Упрячьте за решетку больше невиновных! Осудите за изнасилование больше непричастных! Изолируйте от общества безобидных недорослей, сболтнувших лишнего в социальных сетях! Казните больше случайных людей![301] Конечно, одним изменением формулировок доводы не опровергнешь. В какие-то периоды система действительно может лучше защищать интересы подсудимых в ущерб интересам их вероятных жертв — или наоборот — и требовать реформирования. Но если отнюдь не всезнающие люди все же хотят иметь систему правосудия, им придется смириться и с печальной неизбежностью наказания невиновных.

Однако, если не забывать о горьких компромиссах, неизбежных при отделении сигнала от шума, справедливости в мире станет больше. Помня о них, мы вынуждены признать, насколько чудовищны суровые наказания, особенно смертная казнь и длительные тюремные сроки. Это не просто жестокость по отношению к преступившим закон — все эти кары неизбежно падут и на головы невиновных. И эти же компромиссы напоминают нам, что к настоящей справедливости ведет увеличение чувствительности системы, а не закрепление свойственных ей перекосов: нам нужны более гуманные методики допросов обвиняемых и опросов свидетелей, более точная криминологическая экспертиза, ограничители прокурорского рвения и другие механизмы, защищающие правосудие от ошибок обоего рода.

Обнаружение сигнала и статистическая значимость

Компромисс между верными попаданиями и ложными тревогами — неотъемлемая часть любого решения, основанного на ненадежных данных, а это значит, что он присущ всякому человеческому суждению. Я расскажу еще об одном — о том, как определить, позволяют ли какие-то эмпирические данные сделать вывод об истинности гипотезы. В этой области теория обнаружения сигнала оборачивается теорией статистических решений[302].

Читатели, интересующиеся наукой, наслышаны о «статистической значимости», поскольку ее нередко упоминают в новостях, повествующих об открытиях в области медицины, эпидемиологии и общественных