М - значит молчание - Сью Графтон

— Можно приехать к вам домой? Мне нужно напечатать кое-какие документы и сделать несколько звонков.

— Конечно, нет проблем. Ключ спрятан под цветочным горшком, который стоит на крыльце.

— Это не оригинально, Дейзи. Все прячут ключ под цветочным горшком. Воры это знают и первым делом ищут именно там.

— Что вы говорите? Если разочаруешь вора, то он разобьет тебе окна или сломает замки. Кстати, раз уж вы там будете, достаньте, пожалуйста, белье из стиральной машины и переложите его в сушилку.

— Вы всегда сваливаете свои обязанности на других?

— Ну, это простительно! — засмеялась она.

Я вошла в дом Дейзи, перво-наперво выполнила ее просьбу, после чего поставила машинку на стол в гостиной и разложила свои записи. Я просматривала листки блокнота в поисках чего-то, на что раньше, казалось, не обратила внимания. Я знала, что что-то пропустила, но что именно — не могла понять. Иногда то, что ты ищешь, лежит на самом виду, но ты этого не замечаешь. Пытаясь как-то соединить обрывки информации, я наткнулась на имя Тая Эддингса. Он был на территории владения Тэннеров с Лайзой в пятницу вечером, и если она толком ничего не могла сказать о машине, которая подъехала к дому, то Тай наверняка рассмотрел и запомнил ее. Я позвонила Лайзе:

— Привет, это Кинси. Я тут сижу, просматриваю свои записи и подумала, что стоит поговорить и с Таем Эддингсом.

— Зачем?

— Чтобы расспросить его о том человеке, который в ту ночь приехал на машине во владение Тэннеров. Вы не знаете, где сейчас Тай?

— Нет.

Я подождала и решила помочь ей:

— У вас есть какие-нибудь предположения на этот счет?

— Нет. С тех самых пор я ничего не слышала о нем, и вообще мне все равно — жив он, умер или сидит за решеткой.

— А его тетя? Как ее фамилия?

— Йорк. Далия Йорк. Она уехала из города после смерти своего мужа, и я не знаю куда.

— А ее дети? Кто-то сказал мне, что у Тая был кузен — Кайл. Его фамилия Йорк?

— Да.

— Лайза, почему вы не хотите мне помочь? Вы на меня сердитесь?

Наступило молчание. Наконец она ответила очень холодно:

— Не хочу упрекать вас в черствости, Кинси, но вам не приходило в голову, что я могу быть огорчена смертью Виолетты? А вы относитесь к этому как к игре: прыг-прыг. Одного расспросила, переходим к следующему.

Я почувствовала, как краснею.

— Простите, я об этом не подумала. Вы правы, и я приношу свои извинения. Я так зацикливаюсь на том, что делаю, что забываю обо всем остальном.

Молчание.

— Вы не хотите говорить об этом? — спросила я.

Вопрос повис в воздухе, да он и не требовал ответа.

Наконец Лайза произнесла:

— Не очень. Дайте мне время погоревать в одиночестве. Если можно.

— Конечно, извините. Знаете, я сейчас у Дейзи. Позвоните мне позже, если захотите поговорить.

Опять молчание. Я слышала ее дыхание. Последовал краткий ответ:

— Кайл Йорк живет в Сан-Луи. Он врач-аллерголог.

Она резко бросила трубку, мое «спасибо» ей не понадобилось.

Почти не надеясь на успех, я стала звонить в справочную, чтобы узнать телефон Кайла Йорка, но, к моему немалому удивлению, оператор предложила мне на выбор домашний или рабочий телефон.

— Давайте оба.

Я записала номера на карточке. Если позвоню в офис, то либо должна буду бесконечно ждать, слушая фоновую музыку, либо какая-нибудь секретарша будет долго расспрашивать меня о цели моего звонка. Лучше подождать окончания рабочего дня и позвонить ему домой. Мои раздумья закончились тем, что я набрала номер. После пяти гудков трубку сняла женщина. Я спросила:

— Миссис Йорк?

— Да, но вы, возможно, ищете мою невестку, а ее сейчас нет. Она повела собаку в собачью парикмахерскую и вернется только через полтора часа. Представьтесь, пожалуйста. Я обязательно передам, что вы звонили. — Ее голос слегка дрожал, словно ей трудно было говорить.

— Вы мать доктора Йорка?

— Да. Могу я вам чем-нибудь помочь? — Казалось, ей было приятно с кем-нибудь поболтать. Интересно, захочется ли ей болтать со мной, когда я расскажу о цели моего звонка?

Поколебавшись мгновение, я решила слукавить. Если бы я сказала правду, у меня не было бы шансов на успех.

— Я старая подруга Кайла, еще со школы. Мы потеряли связь друг с другом, но я узнала, что он практикует в Сан-Луи, и вот решила ему позвонить.

— Это очень мило с вашей стороны. Как, вы сказали, вас зовут?

— Тэннер… Тэннье Оттвейлер.

— Вы, должно быть, дочь Джейка Оттвейлера?

— Да, мэм.

— Как поживает ваш отец?

— Нормально. Он передает вам привет.

— О, он всегда был очень любезным мужчиной. Я не видела его лет шестнадцать-семнадцать. Я не покидала Сирина-Стейшн, пока два года назад не переехала сюда с Кайлом и его женой. — Она еще немного пораспространялась на эту тему: было ясно, что она одинока и жаждет общения. Я, конечно, понимала, что поступаю дурно. Нехорошо лгать старым дамам. Даже я это знаю.

Мы поговорили о прошлом: она рассказывала правду, а я придумывала все на ходу. Затем я повернула разговор в нужное мне русло:

— А что случилось с кузеном вашего сына из Бейкерсфилда?

— Вы имеете в виду Тая?

— Да. Насколько я помню, он вернулся в Бейкерсфилд, но это последнее, что я о нем слышала. Как у него дела?

— Отлично.

— У вас есть его телефон?

— Видите ли, моя милая, он в Сакраменто, но я не понимаю, почему вы интересуетесь им, если позвонили Кайлу.

— Я хочу обзвонить всю нашу компанию, раз уж решила наладить связи, — убедительно соврала я. Я старалась, чтобы мой голос звучал легко и непринужденно, но не могла провести старую даму. Хотя она была и старой, интуиция ее не подвела.

— Вы ведь Лайза Меллинкэмп, правда?

— Нет. — Единственный раз за весь наш разговор я сказала правду и надеялась на вознаграждение за это.

— Ну, кто бы вы ни были, я уже сказала вам все, что считала нужным. Спасибо за звонок, но больше не звоните. — Она повесила трубку, видимо, с большей силой, чем можно было ожидать от женщины ее возраста.

Я аккуратно положила трубку и задумалась. Иногда ложь дается мне с трудом и вызывает одышку. Не ожидала, что меня вот так положат на лопатки. Я стала складывать одежду Дейзи и убирать ее в шкаф, просто для того, чтобы чем-нибудь заняться.

Через некоторое время я вернулась к телефону и позвонила в справочную Сакраменто, запросив номер телефона на фамилию Эддингс и имя, начинающееся с «Т», Тай или Тайлер. На этот раз меня интересовал только рабочий телефон. Оказалось, что Тай Эддингс работает адвокатом в юридической фирме с очень длинным рифмующимся названием, похожим на слова из детской песенки.

Телефонистка соединила меня с его секретаршей, которая сообщила мне, что мистер Эддингс находится в суде. Я оставила ей телефон Дейзи и назвала свое имя, попросив, чтобы он мне перезвонил.

— Извините, с чем связан ваш звонок?

— Со смертью.

— О Боже!

— Да, так получилось, — сказала я. — Кстати, в какой области юриспруденции он работает?

— В криминальной.

— В таком случае скажите ему, что это касается убийства и мне нужно переговорить с ним как можно быстрее.

Еще час я печатала мои заметки. Это был последний день моей работы, и я хотела оставить Дейзи полный отчет того, что сделала. Чувства удовлетворения я не испытывала. Оставалась какая-то незавершенность. Хотя, конечно, она теперь нашла свою мать — ее желание исполнилось. Среди многих вопросов, оставшихся без ответа, меня смущала кружевная занавеска. Фоли сорвал одну из них, когда они с Виолеттой скандалили в четверг, вечером 2 июля. Фоли чувствовал такие сильные угрызения совести, что пошел и купил жене на следующий день «бель-эйр». Если это он убил ее и похоронил в машине, то зачем ему было заворачивать тело в занавеску? Если бы ее тело когда-нибудь нашли — как в действительности и произошло, — к чему было оставлять улику, которая бы прямо указывала на него? Фоли, может быть, и не отличается богатым воображением, но он же не настолько глуп.

Закончив печатать, я сложила листки в папку. Потом прочла отдельные выдержки из сфотокопированных газет, опубликованные до и после исчезновения Виолетты. Дойдя до заметки о домашней вечеринке с вручением призов у Ливии Креймер, я поняла, что миссис Йорк, одна из награжденных, и была той самой миссис Йорк, с которой я говорила менее часа назад. С информацией часто происходит поразительная вещь: факты оживают в контексте. То, что в одном контексте кажется значительным, в другом может служить ключом к разгадке.

Я просматривала оставшиеся газеты, когда наткнулась на заметку от 6 июля, на которую раньше не обратила внимания. В ней сообщалось о человеке по имени Филемон Салливан двадцати семи лет от роду, который был арестован за «пьянство и непристойное поведение». Штраф составлял сто пятьдесят долларов, и его приговорили к условному сроку в сто двадцать пять суток в окружной тюрьме. Был ли это Фоли? Возраст подходил, а из списка имен справочника я знала, что он и Виолетта были единственными Салливанами в городе. Я снова проверила дату: 6 июля. В статье не указывалось, когда именно этого человека арестовали, но Фоли клялся, что ни разу не выпивал после исчезновения Виолетты. Возможно, конечно, что он просто забыл о том вечере.