Прибалтийский фугас Петра Великого - Александр Широкорад

26 августа 1919 г. в Риге под контролем представителей Антанты состоялось совещание «прибалтийских воевод», на котором было решено наголову разгромить «проклятых большевиков». Принятый на совещании Протокол решения об общем наступлении небезынтересен с точки зрения истории «освободительных войн» Эстонии и Литвы, и посему его стоит привести полностью.

«Протокол решения об общем наступлении, выработанном на совещании, обсуждавшем 26 августа 1919 г. политическое положение и вопрос о взаимном соглашении

Заверил И.Г. Марч, бригадный генерал.

Рига, 26 августа 1919 г.»[154]

На этом заседании британский генерал Марч сказал полковнику Бермонту, что ему предоставляется полная свобода вербовки и для дальнейшего снабжения войск Бермонта всем необходимым из Германии препятствий не будет, что Антанта сделала германскому правительству представление о возобновлении прекратившейся было в германских лагерях вербовки русских военнопленных.

Из протокола совещания ясно, что в задачу полковника Бермонта, подписавшего наравне с другими протокол об участии в комбинированном наступлении на Петроград в помощь Юденичу, входило наступление со стороны Двинска на Великие Луки, чтобы в момент подхода войск Юденича к Петрограду перерезать Николаевскую железную дорогу.

На самом рижском совещании 26 августа генерал Юденич, занятый ликвидацией прорыва красных под Изборском, отсутствовал. Его замещал генерал-лейтенант К.Н. Дессино, представитель Северо-западной армии при латышском правительстве. Видимо, у Дессино возникли опасения, что полковник Бермонт не выполнит боевой задачи и снова уклонится от выхода из Митавы. Поэтому через 4 дня в Ригу явился сам Юденич и вызвал Бермонта из Митавы.

А наш Рафаилович взял да и не приехал. Юденич был взбешен. Он де при царе-батеньке был генералом от инфантерии, главнокомандующим Кавказским фронтом, а сейчас командовал Северо-западной армией, а тут какой-то ротмистр, объявивший себя полковником, взял да и послал…

Таким образом, положение генерала Юденича в глазах латвийского правительства, латышской армии и союзных миссий оказалось нелепым. Однако Юденич отправил к Бермонту в Митаву начальника своего штаба полковника Генерального штаба Прюффинга с требованием, чтобы полковник Бермонт немедленно явился в Ригу к генералу Юденичу дать свои объяснения. Но полковник Прюффинг вернулся в Ригу, так ничего и не добившись от Бермонта. Юденич и представители Антанты неоднократно писали Бермонту, пытаясь доказать, что от его выхода из Митавы и благоприятного разрешения запутанного курляндского вопроса зависит судьба Петрограда и всего объединенного Северо-западного фронта. Но все было напрасно – Бермонт упорно молчал. Генерал Юденич уехал из Риги, направив Бермонту свой ультиматум: в десятидневный срок обсудить положение, подчиниться и прислать ответ.

Бермонт твердо решил не уходить из Митавы. Понять его несложно. Красные уже накостыляли многим генералам, начиная от Колчака и кончая Миллером, и рисковать своим воинством наш полковник не хотел. Главное же, воюя с красными, он бы таскал каштаны из огня для других – того же Юденича или Деникина. В случае же победы белых Бермонт заведомо бы оказался на третьих ролях, захватив же Курляндию, а то и всю Прибалтику, и сохранив в целостности свою армию, Рафаилович мог поторговаться с любым победителем, будь то Троцкий или Деникин. А для того чтобы как-то оправдать свое поведение, он 12 сентября отправил специальную делегацию в штаб генерала Деникина с ходатайством – признать его корпус входящим в состав Южной Добровольческой армии и разрешить ему оставаться в пределах Курляндии и Литвы. Однако генерал Деникин, предупрежденный Юденичем, не принял эту депутацию. Апеллирование Бермонта к адмиралу Колчаку через посредство русского посла в Париже В.А. Маклакова также кончилось неудачей.

В связи с сообщением официоза 6-го резервного корпуса в выходившей в Митаве газете «Die Trommel», что войска полковника Бермонта признаны адмиралом Колчаком и вошли в состав Южной армии генерала Деникина, В.А. Маклаков поместил в парижской газете «La Cause Commune» следующее сообщение: «Российское посольство настоящим опровергает появившееся сообщение, что в состав русских армий, находящихся под командованием адмирала Колчака и генерала Деникина, входят части под названием „Русско-Германские войска“, которые частью составлены из германских добровольцев, набранных в Германии.

Российское посольство заявляет по этому поводу, что в борьбе, предпринятой для восстановления России, временное правительство под председательством адмирала Колчака никогда не обращалось за помощью к германцам. Оно никогда не просило об этом, не давало никому подобных полномочий и в его среде такой вопрос никогда не поднимался. В соответствии с этим действует и генерал Деникин. Он признал адмирала Колчака Верховным Правителем, и его правительство Юга России находится в контакте с Омским правительством, которое, таким образом, является общенациональным и объединенным правительством России».[155]

1 октября 1919 г. в Митаве Бермонт собирает совещание под председательством бывшего премьера А. Ниедра, на котором было принято решение о наступлении на Ригу, а в дальнейшем свергнуть правительства Латвии и Эстонии, превратить эти государства в российские провинции с ограниченной автономией и без права содержания собственного войска, полностью восстановить все привилегии прибалтийского дворянства. Позднее предполагалось назначить Ниедру генерал-губернатором Лифляндским и Курляндским.

Естественно, что все решения были согласованы с Гольцем. 3октября Гольц издал приказ о том, что командование всеми оставшимися в Курземе частями принимает на себя Бермонт. Было подписано секретное соглашение: немецким солдатам обещали российское подданство, право обосноваться на жизнь в России с получением затем земельных наделов. Гольц писал, что «с 3 октября прибалтийское начинание внешне окончательно становится русским предприятием… Только таким путем, может быть, удастся успешно довести прибалтийское начинание до конца».[156]

В тот же день (3 октября) германское правительство, которое подверглось сильному натиску Антанты, обратилось к германским военнослужащим в Курляндии с воззванием: «Солдаты! Вы читали ноту Антанты по поводу эвакуации Прибалтики, грозящую германскому народу новой блокадой, прекращением всякого кредита и запрещением подвоза сырья. Военные круги Антанты настаивают на новом наступлении, которое завершится занятием Франкфурта; руководящие французские газеты, как, например, „Temps“, настаивают на оккупации Рурского района. И все это из-за того, что часть немцев балтийского добровольческого корпуса не желает покинуть чужой страны, оттого, что они остаются там вопреки приказу правительства, хотя такое преступное упрямство грозит великой опасностью, может оставить миллионы немцев без работы, вызовет крайнюю нужду и, в конце концов, навлечет перед началом зимы бедствия голода, и все это произойдет не только по инициативе Антанты, но и вследствие отказа от повиновения со стороны собственных соотечественников».[157]

Но Гольц и Бермонт – персонажи тертые. И вот по русско-германскому войску выходит приказ майора Зиберта: «После того как все попытки добиться от латышского правительства выполнения данного им обещания по поводу поселения в Латвии оказались тщетными, не пожелавшие возвратиться в Германию части 6-го резервного корпуса в полном составе перешли к русским и образовали немецкий легион, подчиненный русскому полковнику Бермонту (кн. Урусову).[158] Немецкий легион временно займет местность вокруг Бауска и приготовится к походу. Железная дивизия, действующая в полном согласии с немецким батальоном, сконцентрирует свои части к северу от Митавы и в самой Митаве.

В переговорах с полковником Бермонтом для нас уже выработаны следующие условия: жалованье – согласно окладов в русских войсках, но с таким расчетом, чтобы никто не получал меньше, чем он получал в немецкой армии. Семьи солдат будут по-прежнему получать паек, который будет выплачиваться в германской валюте или другими деньгами по курсу… Каждый участник предстоящего похода… имеет право по окончании похода на русское подданство и на поселение в уже существующих немецких колониях или, по желанию, в другом месте на территории России».[159]

Бермонт объявил о создании Западной добровольческой армии. Он заявил: «Моя армия идет на борьбу с злейшим врагом народов – большевиками, с которыми злонамеренные люди стремятся заключить мир. Я иду на освобождение России от большевиков и их ига…

Главнокомандующий Западной добровольческой армией полковник Авалов».[160]