Диалоги - Диас Назихович Валеев

С а л и к о в а (перебивая). Я… понимаю вас. Выручить из беды товарища — долг каждого. Но в данном случае?.. Прислушайтесь ко мне как к человеку, имеющему гораздо больший жизненный опыт.

В а д и м. Гараева не было тогда в котловане!

С а л и к о в а. Такие вещи мы не можем прощать. Никто нам не позволит прощать их! Это подсудное дело. Материалы расследования будут переданы в прокуратуру.

В а д и м. Я понимаю… Но при чем?..

С а л и к о в а. Этот Гараев подвел и вас. Отговаривается болезнью, тем самым бросая тень на вашу… фамилию.

В а д и м. Зачем же вы так? Зачем? Ведь вы женщина!

С а л и к о в а. Вы меня не понимаете? Защищая друга, хотите подвести под удар себя и тем самым… Иннокентия Владимировича. Мало у него своих забот… А ваш друг, этот Гараев…

В а д и м. Гараев правду сказал!

С а л и к о в а. А где доказательства этой правды? Где факты этой правды?

В а д и м. А какие факты вы собираете? Человек погиб. У него ребенок родился, без отца будет. Я сказал вам, в этом деле виноват я один. Вы что, хотите, чтобы я стал еще предателем? Чтобы я предал Гараева? Мало мне того, что по моей вине погиб человек?!

С а л и к о в а. Успокойтесь, успокойтесь. Я просто… просила бы вас подойди со всей ответственностью…

В а д и м. Это что? Приказ отца?

С а л и к о в а. У каждого из нас своя жизнь… Вы только поймите всю сложность ситуации. Вам по молодости все кажется просто. А жизнь, она, знаете, забавная. Бывают обстоятельства, когда нужно выбирать. Поймите, Вадим…

В а д и м. Иннокентьевич.

С а л и к о в а. Вот именно… Иннокентьевич… Поймите, иногда один необдуманный шаг, и все в жизни может поплыть по другому руслу. Я в матери вам гожусь.

В а д и м. Да вы и… никогда не были матерью!

С а л и к о в а (с горечью). Ну пусть… Вы правы…

В а д и м. Простите.

С а л и к о в а. Поэтому мне и жаль вас. Как сына, жаль.

В а д и м. Ладно. Хватит. Пишите. Пишите так. С целью форсирования работ по выемке грунта из котлована… я приказал прорабу Гараеву ввести в забой второй экскаватор! Я лично! Несмотря на его возражения… Пишите, пишите… Я считал, что когда появится опасность, я… выведу один экскаватор из забоя… Почему вы не пишете? Если это официальный документ, то вы обязаны писать!.. Я сказал, пишите!

С а л и к о в а. Ах, он сказал. Вы посмотрите на него — он сказал. Да кто вы такой? Разве дело в вас! Вы никто! Никто!

В а д и м. Ну, почему же никто? Я — сын Байкова. Но я еще и сам Байков! Я еще, наверное, человек сначала! Пишите! Запишите все, что я сказал!

С а л и к о в а. Хорошо… Идемте на место обвала.

Уходят. Появляются  Д у н а е в  и  М у н и р  З а р и п о в.

Д у н а е в. Им что? Они приехали и уехали, а мы здесь — вкалывай и расхлебывай. Что комиссия? Им бы только командировки отметить. Я людей и технику на рытье котлованов ставлю, а завтра, быть может, их засыпать придется.

М у н и р. Называется — научная организация труда.

Уходят. Появляются  С а т ы н с к и й, К а ч а е в а, чуть позднее  Г о г о л е в.

К а ч а е в а. Комиссия же ничего не решила. Что вы истерику устраиваете? Пришли же к выводу, что надо продолжать испытания.

С а т ы н с к и й. Вы так наивны? Вы — счастливый человек… Комиссия, и вы в том числе, и приехала сюда, чтобы ничего не решать! О-о, какой у вас изящный запах духов. Из Парижа?

Г о г о л е в (ввязываясь в разговор). Ну, Николай Николаевич, родной вы мой, стареете вы, что ли? Расплакались. Нас бог знает в чем обвиняете. (С улыбкой глядя на Качаеву и уже говоря как бы от имени обоих.) Конечно, приверженцы любой группы склонны приписывать себе самые лучшие намерения. Позиция же оппонента всегда неблаговидна. Если не находится конкретных пунктов, по которым могут быть сделаны возражения, под вопросом вдруг оказывается его искренность. Впрочем, я на вас не обижаюсь.

С а т ы н с к и й. Вы были у меня самым талантливым. Печально! Который час?

Г о г о л е в. Без двадцати три.

С а т ы н с к и й. А я думал, сегодня среда. Всего хорошего. (Уходит.)

Г о г о л е в. Вот старик… С его головой карьеру можно было сделать. А он всю жизнь так вот… Но ты молодец. Ты говорила так хорошо, так убедительно… Так аргументированно. Я сам… после твоего выступления на секунду даже усомнился… в целесообразности применения этих фундаментов.

К а ч а е в а. Странный юмор!

Г о г о л е в. Шучу. Шучу! В гостиницу? Купим сейчас хорошего винца, поговорим за жизнь! Выключимся из всего этого! А то знаем друг друга двадцать лет… ну, ну, десять… ну пять месяцев, а я как-то никогда не смотрел на тебя как на женщину.

К а ч а е в а. А ты циничен. Значит, не лжешь… Хоть самому себе не лжешь…

Г о г о л е в. Что?

К а ч а е в а. Ты думаешь, я не понимаю. Я же все прекрасно понимаю! Еще бы, под угрозой политический капитал, престиж нашего института, а мы законодатели мод, самая солидная проектная фирма страны, у нас заслуги… (С истерическим смехом.) И потом — проект сдан, вагон чертежей, деньги затрачены, перепроектировать невозможно. Люди здесь что-то делают! Девчонка эта по своей неосторожности чуть не погибла! А мы радуемся. Еще один повод придраться. Хотя… при чем здесь фундаменты? Да… Я говорила очень аргументированно.

Г о г о л е в (оглядываясь). Ну ладно, я понимаю, надо очиститься. (Снова с привычной усмешкой.) Вот и будем вместе очищаться… от грехов. (Смотрит на ее ноги.) Какая у тебя… рука… красивая.

К а ч а е в а. Нехорошо что-то мне. Ты иди. Иди, очищайся. Может, твоему шефу надо еще чем-то услужить?

Г о г о л е в. Слушай, детка!

К а ч а е в а. А-а, ты мужчина! Я задела твою мужскую гордость? Прости.

Г о г о л е в (с трудом улыбаясь). Что ж, будем считать, что ты извинилась.

К а ч а е в а. Ты тоже как по инструкции шпарил.

Г о г о л е в. Все страхуются… от неприятностей.

К а ч а е в а.