Америка глазами заблудшего туриста - Сергей Иванов

Кроме этой беды, он поведал и о другой назревающей проблеме. Суть её в том, что двое ребят, которые сейчас проживают и делят с нами рентную плату, намерены вскоре съехать. Валентин, якобы, заказал билет на второе августа, а другой сосед — уже в ближайшие дни куда-то переедет. Это обязывает двоих оставшихся жильцов, либо платить рентную плату, уже со следующего месяца по 250 долларов плюс коммунальные расходы, либо подыскать хотя бы одного дополнительного сожителя. Подумать было над чем. Задерживаться в Бруклинской квартире для меня не имело смысла. Меня здесь пока ничего не задерживало. А платить ежемесячно 270 долларов за жильё, так это мне и вовсе неприемлемо.

В понедельник я приехал на работу с главной целью: получить зарплату. Начинать ли новую рабочую неделю — я так и не решил.

Получив чек, я неприятно удивился тому, что мне начислили сумму на 40 долларов меньше, чем предполагалось. Раздававший чеки, ответить на мой вопрос не мог, но советовал подняться в контору, и сверить записи о рабочих часах. Я так и сделал. Один из боссов, который подписывал чеки, в этот момент оказался занят и просил подождать минутку. Я стоял и наблюдал за происходящим в конторе. Офис располагался на втором этаже, над коврово-чистильным цехом, и производил впечатление вполне процветающей фирмы. Приличная мебель, компьютеры и прочие конторские удобства, прохладный кондиционированный воздух. Над компьютерами шаманят девушки с приятной внешностью. Мне показалось, что кроме надувательства домохозяек, желающих почистить свои ковры, они занимаются ещё чем-то. Вероятно, импортируют в Америку наркотики.

Мои наблюдения были прерваны появившимся бригадиром из Молдавии. Его, вдруг, заинтересовало, что я здесь делаю? Я коротко изложил своё недоумение относительно начисленной мне суммы. И к своему удивлению, услышал в ответ.

— Можешь никого не спрашивать. Тебе начислили за все часы, что были представлены к оплате.

Мне показались подозрительным и его уверенность в правильности, начисленной мне суммы, и то, что он пришёл сюда, когда естественным было бы бежать со всеми в кассу, получать зарплату. До меня дошло…

— Ты хочешь сказать, что в прошлую пятницу ты мне урезал целый день? — спросил я его.

— А ты шо, думал я тебе засчитаю все десять часов? — ответил бригадир вопросом.

— Ну, ты и морж[4] молдавский! — лишь подумал я, и поспешил оставить его.

Во всяком случае, я выяснил свой вопрос и определился: работать ли мне здесь и далее?

Из конторы я вышел свободным от всяких трудовых обязательств. Погожее утро. Чек на 220 долларов и масса свободного времени. У кассы я встретил Славку, сообщил ему о своём намерении выйти на заслуженный отдых. Тот ненастойчиво предложил поработать вместе ещё одну недельку. Я отказался. Мы редко когда работали вместе, всегда оказывались в разных бригадах.

Получив наличные, Славка вернулся в контору. Мне надо было решать, как распорядиться неожиданно свободным днём. На север пойдешь — в Нью-Йорк попадёшь, день прогуляешь и деньги потратишь. На юг пойдешь — в Бруклин, домой попадешь, ничего интересного не найдешь.

5

Бруклин — Нью-Йорк. Приключения в сабвэе. Случайные подработки в Харлеме и у бруклинских евреев. Номер соцобеспечения и счёт в банке. Теннисные клубы в Central Park и The East River Park. Люди из прошлой жизни. Новая работа в Нью-Джерси.

Решил я пойти на восток и посетить трудовую панель. Тем более, что был я совсем неподалёку. Подряжаться на работу я не собирался. Хотел лишь повидать некоторых ребят и спросить: не пожелает ли кто подселиться в нашу квартиру.

На перекрёсток я прибыл в самое время, когда все в полном сборе. Кроме уже знакомых мне лиц, я заметил там и новеньких. Движение не иссякло.

В самой гуще собрания, я встретил там скучающего товарища из Киева. Разок мы работали вместе с ним полдня, и он немало рассказал нам о себе.

Звали его Влад. Нашел я его затруженным и озабоченным. Подгоревшая на солнце залысина воспалённо красно блестела, давно нестриженые, выгоревшие остатки волос нуждались в уходе. Оправа очков, подремонтированная в нескольких местах, постоянно сползала набок, и он, уже машинально, поправлял её. Свисающие на рот украинские усы и трехдневная щетина… Что же до внутреннего содержания и состояния, то я бы охарактеризовал его словом «усталость».

Влад, с приличным английским языком, и вообще, неглупый парень, заслуживал лучшего, чем сниматься на улице. И усилия он прилагал немалые, чтобы изменить своё положение. Но на данный момент я нашёл его на этом месте и в таком состоянии.

Я знал, с его слов, что виза у него была не туристическая. Как он рассказывал мне, до этого он какое-то время пребывал в Канаде и предпринимал там какие-то попытки добиться статуса политбеженца. Получив отказ, перебрался в США.

Здесь, как он заметил, в сравнении с Канадой — бардак, особенно, в Нью-Йорке. Но зато, в этом американском беспорядке всегда можно как-то подрабатывать и выживать, даже нелегально. В Канаде — таковое невозможно. Там либо ты имеешь какой-то официальный статус и получаешь соответствующие социальные блага, либо ты просто визитёр с правом лишь пребывать в стране, и твои возможности ограничены твоими деньгами. Подрабатывать, открывать счёт в банке, получать какие-то документы и тому подобные действия — там для туристов крайне осложнено. В Киев ему возвращаться очень не хотелось, и он переехал из Канады в Бруклин.

Здесь он вступил в тайный сговор с каким-то старожилом поляком, который по своему гражданскому и материальному статусу формально мог выступить в качестве его спонсора. Договорились о цене. Влад уплатил какую-то часть вознаграждения, и они подали в миграционную службу совместную челобитную о предоставлении украинскому горемыке, а также членам его семьи, места под американским солнцем.

В настоящий момент Влад, задерганный и поиздержавшийся, подрабатывал на всяких случайных работах, и большую часть заработков отдавал своему польскому крёстному отцу. Тот же, по мере поступления оплаты, подписывал необходимые бумаги. Эта затея давала Владу какие-то надежды на более определённое американское будущее, но и отнимала последние, тяжким трудом добываемые средства. Его уязвимая, во всех отношениях, ситуация, усугублялась ещё и новостями из дома. Экстренный выезд из Киева в экспедицию на неопределенный срок совпал с беременностью молодой жены. Уже барахтаясь на дне Бруклина, он узнал о рождении сына. Восторги по этому случаю быстро иссякли. Теперь, всякий раз, когда он звонил домой, ему задавали одни и те же вопросы: каковы его намерения, как долго его авантюра ещё будет продолжаться и выслал ли он денег???