Покоренные страстью - Вирджиния Хенли

— Урок усвоится лучше, если будет показан, а не рассказан. Ведь надо судить по делам!

— Хотелось бы услышать и слова тоже, лорд Дуглас.

Через секунду он уже усадил ее к себе на колени, не в силах удержаться на расстоянии от этой прелестной проказницы.

— Ты всегда обращаешься но мне на «вы» и по фамилии.

— Я не стану произносить ваше имя.

— Нет, станешь! — приподняв ее гриву и целуя шею, пообещал Сорвиголова.

— Дуглас, у нас есть еще десерт.

— Я знаю, — изгибая бровь, многозначительно ответил он.

— Нет, на это стоит хотя бы посмотреть! Он приготовил произведение искусства. — Миндальный торт был из клубники с карамельно-кремовой начинкой в форме щита, на котором алело сердце. Окунув палец, Тина поднесла его к губам Рэма.

— За это можно умереть, — облизывая палец, пробормотал тот.

Огонек вручила жениху ложечку, и через несколько минут, покончив с кулинарным шедевром, Дуглас вновь почувствовал приближение «другого голода». Сейчас им не нужны были слова. Его губы на ее лице повели медленное обольщение. Лорд целовал виски женщины, ее брови и очень нежно — веки. Прикосновения обжигали ее кожу, затем он принялся-слегка покусывать мочку уха Тины, и у нее перехватило дыхание, когда кончик языка мужчины обвел по контуру ее губы. Рэм снова приподнял всю пылающую копну волос невесты и, целуя ей шею, расстегнул и снял жесткий воротничок. Глаза мужчины продолжали порочную игру, впиваясь в рот Огонька. Он соблазнял ее и взглядом, и губами, и руками. Захватив пухлую нижнюю губку женщины, Дуглас наслаждался ею, как спелой вишней. Его ловкие пальцы незаметно расстегнули платье Тины, теперь ничто не преграждало им дорогу к нежной груди. Легко касаясь бархатистой кожи, лорд пробуждал в женщине неизведанные прежде чувства.

Постепенно она начала понимать, что с ней происходит. Огонек сидела на коленях мужчины, его рука ласкала ей грудь, а его губы — все ее тело, она тоже была возбуждена. Ему все это доставляло такое наслаждение, что невеста Дугласа могла гордиться своей женской властью. Ада была права — чувственность может дарить блаженство без любви. И то, что ненавидишь мужчину, который тебя возбуждает, оказывается, вовсе не помеха! Сорвиголова смел и опытен, он любит повелевать и вскоре узнает все тайны ее тела, но ее тайных мыслей ему не раскрыть никогда.

Он настойчиво, хотя и нежно, сдвигал платье все ниже с плеч Тины, пока оно не упало на пол. Задыхаясь, она следила за его руками. Теперь настала очередь нежно-розового белья, и Огонек почувствовала, как что-то твердое и пульсирующее прижимается к ее бедрам. Руки Дугласа не останавливались, пока она не оказалась в одних чулках и подвязках. Рэм с трудом удерживал себя, тот секс, что требовал силы и скорости, был сейчас не для него. Он хотел получить все — ее тело и душу. Он знал, как разжечь огонь страсти, когда начал шептать ей на ухо бесстыдные слова, в то время как его рука скользила по бедру и животу женщины, отыскивая самое тайное, самое интимное место, средоточие ее чувственности. Бормоча возражения, Тина скрестила ноги.

— Тише, милая, тебе будет легче привыкнуть сначала к моей руке. — Нежно и настойчиво мужчина продолжал раздвигать ее ноги, пока его рука не скользнула между ними. — Ты здесь такая же рыжая? — прошептал он, и Огонек внезапно подумала, что волосы на его теле наверняка чернее сажи. — Ты и представить себе не можешь, как часто я рисовал себе это твое местечко, скрытое за кружевами!

Она спрятала лицо на шее Рэма, зная, как забавляет его то, что она краснеет. Палец мужчины проник вглубь ее лона, и Тина задохнулась, она решила, что это уж слишком бесстыдно, но, поколебавшись, уступила. Черный Дуглас асе равно добьется своего. И самое ужасное было то, что ей это тоже нравилось! Легчайшими движениями он гладил и ласкал ее, пока Огонек не взмолилась:

— Хватит!

— Нет, если я остановлюсь сейчас, то ты не будешь удовлетворена. У твоего тела, так же, как у моего, есть свои желания. Надо довести любовную игру до конца, тогда ты сможешь испытать высшее наслаждение. Отдайся мне полностью, и я приведу тебя в рай.

Невеста Дугласа посмотрела мужчине в глаза и увидела там свое отражение. «Я уже стала частью него самого, — подумала она. — Я нужна ему и должна стать для него наркотиком, чтобы он погиб, когда я уйду». Сейчас Огонек поняла самое важное — нельзя покоряться слишком быстро или слишком легко, но нельзя и удерживать себя. В сексе надо идти до конца, отдаваться полностью, не диктуя никаких условий!

Подняв женщину на руки, лорд отнес ее на кровать. Он уложил Тину на меховую накидку и, зачарованный, несколько секунд любовался бархатистой кожей возлюбленной. Она ифиво поставила ноги ему на грудь. Медленными дразнящими движениями он снял с нее один чулок и, не спеша избавиться от второго, принялся перебирать огненные завитки между бедер невесты. Она изогнулась навстречу его пальцам. Казалось, Тина провоцировала Рэма на более быстрые, решительные действия. Перевернувшись на живот, она потерлась о шелковистый мех. Это зрелище сводило его с ума, локоны невесты жарким потоком струились по подушке, и Дуглас начал торопливо срывать с себя одежду. Его желание достигло такой силы, что уже причиняло ему боль, он стремился всем своим телом почувствовать мягкость и податливость тела Тины. Лорд сел на нее верхом и покрыл поцелуями ее спину, его ладони охватили груди женщины.

— Повернись, — скомандовал он.

— Нет, — смеясь, отвечала она, — у тебя такая жесткая шкура.

— Сейчас тебе захочется еще большей жесткости, — хрипло пообещал Рэм.

Потершись ягодицами, Огонек с восторгом услышала его стоны. Ее власть над ним росла. Он склонился к ее уху:

— Ты боишься увидеть меня?

Легкий испуг только усиливал возбуждение, и женщина призналась:

— Да, немного. Я не хочу, чтобы ты продолжал.

— Я собираюсь только поцеловать тебя, — пообещал лорд, и она поверила и повернулась.

Гладкая кожа мужчины отливала темной медью, густые черные волосы покрывали его грудь. Он казался Тине похожим на сатира, и, не решаясь взглянуть ниже, она притянула к себе голову Дугласа, чтобы соединить их губы. Рэм больше не сдерживался — его поцелуи из нежных превратились в жаркие, требовательные, его рот стал жадным и грубым. Невеста лорда сейчас не уступала ему в силе страсти, ее губы становились все более чувственными и жаждущими. Она позволила его языку проникать так глубоко, как он хотел, пробуя ее вкус. Разум покинул любовников, Валентина дрожала, она была готова ко всему. Дугласом руководила слепая, животная сила. Он раздвинул нежные складки плоти между ее ног и одним движением ввел свое мощное орудие. Глаза женщины расширились от наслаждения, неотличимого от боли. На одну секунду у нее мелькнула мысль, что все повторяется, но потом усилием воли она заставила себя забыть обо всем и отдаться полностью. Его движения так возбуждали ее, что Тина невольно вскрикнула. Их близость была схожа с соединением жара и холода, любви и ненависти, жизни и смерти. Ощущения, зарождавшиеся так глубоко, уносили прочь все слова, все мысли. Это был смерч, шторм в океане. То, что чувствовали любовники, все нарастало, накатывало, вздымалось волнами, пока их не выбросило на берег. Их общий оргазм был слишком сильным, слишком захватил мужчину и женщину, чтобы они могли как-то сдерживаться. Крики, стоны, поцелуи — все смешалось. Страсть Дугласа была разрушительна. Внезапно Тина разрыдалась.