Сильвестр - Джорджетт Хейер

— Наджент Фотерби? — открыв рот, переспросила Феба. Весь ее праведный гнев сразу куда-то улетучился. — Бабушка, вы не шутите? Это посмешище, которое не может повернуть головы, потому что ему мешает высокий воротник? Представляете, этот Фотерби позволил папе выманить у себя три сотни гиней за такого худого гнедого, что только идиот мог этого не заметить?

Захваченная врасплох, вдова пробормотала:

— Я абсолютно не разбираюсь в лошадях. А что касается твоего отца, то если он уговорил Фотерби купить плохую лошадь, это, по-моему, просто нечестная сделка.

— О нет, мадам! — серьезно покачала головой Феба. — Уверяю вас, в этом не было ничего нечестного. Если человек, который не в состоянии отличить хорошую лошадь от плохой, строит из себя знатока, он должен быть готов, что его могут обмануть.

— Пожалуй, ты права, — согласилась вдова.

После нескольких минут молчания Феба задумчиво заметила:

— Но, конечно, мадам, нельзя винить Салфорда за то, что он не позволяет своему племяннику жить с таким человеком!

— Я с тобой полностью согласна! И это еще не все… Мне кажется, в вопросе о замужестве Ианты мнения Салфорда и Элвастона совпадают. Элвастону наверняка не нравится Наджент Фотерби, но, думаю, он оставит свое мнение при себе.

— А мой отец обязательно возразил бы, — откровенно призналась Феба. — Он даже как-то заявил, что если мне придет в голову выйти замуж за балбеса-миллионера, не способного отличить породистую лошадь от обычной и позволяющего всем бездельникам в городе околачиваться около него, он снимет с себя всякую ответственность за мою дальнейшую судьбу.

— Если лорд Марлоу считает возможным употреблять в разговорах с тобой такие выражения, то чем скорее он это сделает, тем лучше, — язвительно произнесла леди Ингхэм.

Феба сильно смутилась и попросила у бабушки прощения. Остаток пути до Грин-стрит она молча размышляла.

Настроение мисс Марлоу испортилось не из-за неразборчивости Ианты, а потому, что у леди Генри был сын, который остался без отца.

Узнав об этом, Феба страшно перепугалась. Чуть позже на смену ужасу пришло твердое убеждение, что Судьба и Сильвестр толкнули ее на это проклятое дело с одной-единственной целью — погубить. Феба давно подозревала, что Судьба является ее врагом. Во всех этих совпадениях была виновата только Судьба. Конечно, не вина Сильвестра, что у него есть племянник, опекуном которого он является, но любой человек, хоть немного знающий характер герцога, должен моментально признать, что поведение, описанное леди Генри, весьма типично. Он никогда не оказался бы романным злодеем, если бы не его сатанинские брови или если бы, с обидой подумала писательница, он вел себя более вежливо с создательницей «Пропавшего наследника» на балу у леди Сефтон, а не произносил банальные учтивости и не глядел на нее с таким холодным безразличием, что ей показалось, будто он ее совсем не замечает. На том злополучном балу Фебе впервые показалось, что у герцога Салфорда вид злодея. И только потом она узнала, что когда он улыбается, вся холодность и жестокость с его лица куда-то исчезают. Мисс Марлоу удивленно подумала, что хотя он часто доводил ее чуть ли не до бешенства во время их вынужденного пребывания в «Голубом вепре», она ни разу не заметила в нем ничего злодейского.

Эти мысли напомнили Фебе, как много для нее сделал Сильвестр, и как она ему обязана. У девушки сразу испортилось настроение, и ей никак не удавалось поднять его. В голову пришла только одна спасительная мысль. Герцог Салфорд может и не догадаться, кто написал «Пропавшего наследника». Но это слишком слабое утешение. Даже если Сильвестр и не узнает, кто написал роман, она все равно будет чувствовать себя предательницей.

Если бы Феба Марлоу и Ианта Рейн не встретились снова совершенно случайно два дня спустя, желание Ианты поближе познакомиться с внучкой леди Ингхэм скорее всего остыло бы. Но Судьба еще раз вмешалась в жизнь мисс Марлоу. Феба в сопровождении Мукер отправилась на Бонд-стрит выполнять кое-какие бабушкины поручения и наткнулась на элегантное ландо. Ианта, само олицетворение любящей очаровательной матери, помогала в этот момент сыну взобраться в коляску. Когда леди Рейн увидела Фебу, она радостно вскрикнула и тепло пожала девушке руку.

— Как замечательно! У вас очень важное поручение? Тогда поехали к нам домой! Мама отправилась в Уимблдон навестить одну из моих сестер, так что мы будем совсем одни, и никто не помешает нам насладиться приятной беседой! — Ианта очень обрадовалась согласию Фебы, свысока кивнула Мукер и сказала, что мисс Марлоу приедет домой позже в ее экипаже. Потом она усадила Фебу в коляску и велела мастеру Рейну поздороваться, как положено воспитанному маленькому мальчику.

Мастер Рейн снял с головы шапочку с кисточкой и подставил ветру золотистые локоны. Мисс Марлоу сразу обратила внимание на сильное сходство мальчика с матерью. Он обладал таким же нежно-белым лицом, огромными голубыми глазами и шелковистыми золотыми локонами. И лишь крепкая фигурка и решительный рот с волевым подбородком спасали его от того, чтобы быть похожим на хорошенькую девочку. После бесстрастного осмотра новой знакомой Эдмунд решил сделать ее своим доверенным лицом.

— А у меня есть перчатки, — сообщил он.

— Верно! И очень красивые! — с восхищением кивнула девушка.

— Если бы я был дома, — произнес мастер Рейн, бросив мрачный взгляд на родительницу, — я бы ни за что не надел их.

— Эдмунд!..

— Но ведь тебе нравится в Лондоне, не так ли? — спросила Феба, дипломатично меняя тему разговора.

— Конечно, нравится! — ответила за сына Ианта. — Можете себе представить, дедушка обещал Эдмунду покатать его утром в Парке, правда, мой дорогой?

— Если я буду хорошо себя вести, — с нескрываемым пессимизмом уточнил Эдмунд. — Но я все равно не пойду опять выдергивать зуб.

Ианта печально вздохнула.

— Эдмунд, ты же помнишь, что я тебе сказала. На этот раз не нужно будет идти к мистеру Тилтону.

— Ты и раньше говорила это, когда мы приезжали в Лондон, — безжалостно напомнил мальчик. — Но дядя Вестр все равно сказал, что мне нужно идти… И я пошел. Я не хочу, чтобы у меня вырывали зуб. Пусть мне даже разрешат положить его в маленькую коробочку, все равно не хочу! — с горечью сообщил Эдмунд.

— Я не сомневаюсь, что ты вел себя очень смело, — вмешалась в разговор Феба Марлоу.

— Да, — согласился племянник Сильвестра. — Мне больше ничего не оставалось, ведь дядя Вестр пригрозил, что я пожалею, если разревусь. Знаете, мне совсем не нравится, когда дядя Вестр заставляет кого-то о чем-то жалеть. Это больно!