Рыцарь Резервации. Том II - Александр Артемов

не ослышался? — прошипел охотник. — Мне придется передать графу Воронцову, что вы отказываетесь от его щедрого предложения?

— Выходит, так.

— Вы же понимаете, что от таких предложений не отказываются? На невольничьем рынке такая парочка, как эти Коршуновы стоят кратно дешевле.

— Возможно. Но это мое дело — отказываться от щедрых предложений, или нет. А теперь прошу — дайте мне и моим друзьям вернуться к веселью. У них, поди, ноги уже устали стоять на одном месте. А Шаху совсем неудобно с ложкой в голове.

Однако Булгарин и бровью не повел. Судя по хмурой роже — этот хмырь не привык получать отказы.

— Что ж, — сказал он и поднялся со стула. — Значит, нам с вами придется говорить на другом языке.

Охотник взмахнул четками и толпа в баре пришла в движение.

Вот только веселье не продолжилось, а пиво так и осталось летать в воздухе. Все и каждый повернули головы ко мне. Сейчас в помещении находилась где-то сотня человек — и их глаза загорелись алым.

Да, даже мои друзья — все смотрели на меня волком! И Аки оскалилась.

Бац! — и бутылка в ее руках разлетелась осколками. Обломанными краями заблестела «розочка».

— Ваше благородие, не сопротивляйтесь, — сказал Булгарин, присаживаясь на краешек барной стойки. — И если вы не хотите принимать щедрое предложение Воронцовых добровольно, значит…

Загрохотало, раздался треск и звон стекла. И через пару секунд в руках у завсегдатаев появились сломанные ножки, «розочки», кии, ножи, кастеты и прочая дребедень. В пальцах «убитого» Шаха была ложка, которую он только что достал у себя из головы. Судя по его физиономии, он не мог дождаться, чтобы сунуть ее мне в черепушку.

Вся толпа окружила меня. Я налил себе еще пива. Пить я эту безвкусную дрянь не собираюсь, но в случае чего плесну кому-нибудь в глаза.

— … мне придется проучить вас, — ухмыльнулся Булгарин. — Но я добрее, чем выгляжу. Даю вам второй шанс. Так…

И придвинул мне чек.

— Что скажете?

— Метта? Что мы скажем? — сказал я, глядя в сверкающие глаза Булгарина.

— Да пошел он в жопу! — раздался голос под потолком.

— Нет, «пойти в жопу» для него слишком толсто, — покачал я головой, краем глаза наблюдая как двери бара тихонько открываются и в помещение аккуратно заходит человек в черном.

Затем еще один и еще. Булгарин со своей свитой не отрывал взгляда от меня.

Я улыбнулся пошире:

— Простите, как вас там, Акакий? Соловей?

— Асмодей, — холодным голосом выдал Булгарин. Его черный глаз задергался.

Ниндзя за его спиной уже плотно набили помещение. Пух! — и у них в главе встала Метта. Улыбка до ушей, в руках нунчаки. Только свистни…

— Точно, — кивнул я и, поднявшись, оперся спиной о барную стойку. — Короче так… Можете передать этому своему Воронцову, что мои крепостные — это МОИ крепостные, и просто так приходить и пытаться меня напугать — пустое дело. Тамара с Ярославом не продаются, и если ему очень хочется поговорить насчет них, то пусть его сиятельство приходит сам, или хотя бы звонит, а не посылает своего верного пса, чтобы пугать меня фокусами. Кажется, я понятно объяснил?

Булгарин вздохнул:

— Ваше благородие, кажется, вы не совсем поняли, в какую лужу…

— Значит, нет, — сказал я, сбросил пиджак и сжал кулаки, на которых сверкнули кастеты. — Хорошо, тогда позвольте рассказать вам анекдот. Однажды заходит в бар терпеливый барон, один непонятливый идиот, а еще сотня другая ниндзя…

* * *

Динь, динь, динь! — шум кузнечного молота и не думал умолкать. Одеваясь Тома, то и дело глядела в окно — на кузницу.

Едва они закончили обустройство, как Яр пропал там с концами. Возился с этим мечом Марлинского, а еще с многочисленными заказами местных — даже староста притащил ему целый список того, чтобы нужно было соорудить за короткий срок.

Вот Яр и выходил только, чтобы выдохнуть и сунуть в рот кусок хлеба. О том, что такое подушка, наверное, и вовсе позабыл, бедняга…

Тома тоже не хотела сидеть без дела — еще вчера напросилась порыскать по кустам в поисках тварей, сбежавших из Амерзонии. За околицей, в лесах носилось порядочно самой разной погани, и большая часть вылезала только ночью — поэтому на них и охотились нелюди, умеющие видеть в темноте.

Если охота обернется удачей, на тушках монстров можно неплохо подзаработать. Им с Яром деньги точно не повредят.

Еще поговаривали, что в лесах до сих пор скрывается Бездомный — тоn самый мудак, который вез их в промерзшей теплушке. Найти растерзанный его труп было ее голубой мечтой. А если они возьмут его живьем, то можно было срубить неплохой куш.

— Скоро тут будет не протолкнуться, — огляделась Тома, выйдя из нового дома — довольно просторной избушки. Еще три дня назад она представляла собой холодный сарай, но, засучив рукава, Тома придала ей какой-никакой первозданный вид. Там стало даже уютно.

Закинув на плечо ружьишко, выпрошенное у вдовы охотника, фокс пошла по улочке, здороваясь с новыми знакомыми. В Таврино их с Яром и еще полсотней нелюдей приняли как родных. С обустройством домов тоже помогли — последние несколько дней деревня напоминала оживший муравейник, а людей (вернее, нелюдей) из города только прибывало. Каждый день в Таврино со словами «в гробу мы видали этот Шардинск!» приходило то пять, то десять новых жителей. Сегодня вот явилось аж двадцать человек.

Если так пойдет дальше, то деревня грозит разрастись чуть ли не двое. А значит, скоро придется возводить новые дома.

Через несколько минут она добралась до окраины деревни и направилась к броневику, рядом с которым ее ждал Ермак с еще парой охотников — Козьмой и Петровичем. Еще обещался сын старосты Кирилл, но что-то его видно не было.

— Не передумала? — спросил Ермак, оглядев Тому с головы до ног. На ней была охотничья пятнистая куртка, плотные штаны и высокие сапожки. — Гарантировать, что ты вернешься, я не могу. Нам может встретиться самая разная погань.

— Например, ходоки, — нахмурился Козьма, перекидывая самокрутку из одного уголка рта в другой.

— Или Винни, — пыхнул дымом Петрович.

— Нет, хватит мне сидеть сиднем, — покачала головой Тома, которая последние несколько дней не выпускала инструмента из рук. Дыр в избушке было видимо-невидимо. — Хочу быть хоть в чем-то