Мертвые тоже хотят жить (СИ) - Ирина Ангара

— Забегай, — придерживая одной рукой одну из тяжелых дверей, выстроившихся в ряд, а второй мокрый зонт, парень, поторапливая, пропустил меня внутрь. Оглядевшись в холле, метнул взгляд к большим, круглым часам, установленным напротив входа и уверенно направился к охране, бдящей возле вертушки. Повторив за парнем все действия, кисло вздохнула, исключительно про себя поздоровавшись с заведением «Ну здравствуй, альма-матер!»

В принципе, никаких особо отрицательных воспоминаний по учебе наш гуманитарный университет во мне не вызывал. Отучилась свои пять лет и слава Богу. Получила диплом, похвасталась корочкой и положила его на полочку, благополучно забыв — Вадим совершенно не видел меня в роли преподавателя и крайне отрицательно относился к чужим детям. Ну и я, поддавшись уговорам, рассмотрела перед собой другие перспективы.

Машинально отметив время на часах, первая пара в самом разгаре, подошла к беседующим парням, где Глеб шутя рассказывал о важности своей миссии — поддержки болезной меня, рвущейся к знаниям. Охрана на удивление прониклась и без проблем выписала ему пропуск, не забыв краем глаза посмотреть мой студенческий, с огромными, распахнутыми в неверии глазами синего цвета на симпатичном личике Марии.

— Так, крошка, нам на второй этаж, — подхватив меня под локоть, парень уверенно повернул направо и направился к лестницам, пока я сама судорожно вспоминала расположение аудиторий, рукавов универа и собственно кафедр, мы поднялись по стертым ступеням на второй этаж.

Глеб оказался прав, кафедра истории располагалась как раз там, а именно на основании огромной буквы «Ш», которой был построен университет.

— Вроде бы тут, если не путаю, — осматриваясь по сторонам, он остановился напротив одной из дверей и поднял голову. На деревянном полотне блестела начищенными медными боками табличка «Кафедра истории». — Ага. Ну что, вперед?

Подмигнув, стукнул пару раз и резко распахнул дверь.

— Доброе утро! — широко улыбнувшись, пропустил меня вперед. — С кем можно поговорить по поводу закрытия больничного?

Похоже Глеб решил ответственно подойти к выполнению соглашения. Вон, даже рта не дает открыть. За пять минут, пока я разглядывала комнату с мебелью и парой девчонок двадцати пяти лет, выполняющих роль секретарей, «жених», улыбаясь во все тридцать два, уже выкладывал на стол одной из них мою справку, выданную в больнице, и пару еще каких-то документов.

Пока одна из них внимательно всматривалась в строки, переводя заинтересованный взгляд с бумаг на меня, потом на Глеба, вторая, симпатичная крашеная блондинка, неторопливо красила ногти, отравляя и без того душный воздух помещения парами ацетона.

— А что девушка молчит? — первая, тоже крашеная блондинка, не спеша достала журнал, и аккуратно, не торопясь вписывала туда данные из справок.

— Танечка, — Глеб укоризненно покачал головой. И когда только успел узнать имя? — Мари две недели как после комы, она еще не пришла в себя…

Пока мой Дон Жуан расписывал все ужасы аварии и тяготы восстановления после нее, я, сопровождаемая расширенными в предвкушении сплетен глазами обеих блондинок, тяжело опустилась на диванчик для посетителей.

— Да уж, — протянула Танечка. Ехидства в глазах у нее уже поубавилось, сейчас там плескалась настоящая жалость. Мерзкое чувство кстати. — Не повезло. А что так рано пришли то? У вас…

Тут она заглянула в записи и уверенно произнесла:

— Еще две недели.

— Скучно, — я наконец подала голос и пожала плечами.

Девчонка цокнула что-то неопределенное и пораженно качнула головой, углубляясь в записи.

— Какой курс? — не поднимая головы, она зашуршала листами, быстро переворачивая их один за другим.

— Пятый, — напомнил Глеб и тоже решил присесть на свободный стул.

— Угу. Отметила, — захлопнув талмуд, подняла голову и призывно улыбнулась «жениху». — У вас еще две недели, выздоравливайте.

При этом она смотрела исключительно на парня. Интересно, он то от чего будет выздоравливать? От меня? Так там еще два месяца в планах.

Я вздохнула и поднялась. И зачем, спрашивается, сегодня сюда приехала? Могла ведь и на следующей неделе, да без Глеба. Был бы идеальный вариант.

Снова мысленно вздохнув, уже почти подошла к двери, когда она распахнулась, являя нам привлекательную женщину лет сорока пяти, неуловимо похожую на Ринату Литвинову.

— Танечка? — перебирая бумаги, она не сразу заметила меня, а когда наконец обратила внимание, то ее тонкие, ухоженные брови чуть поднялись вверх, показывая высшую степень удивления.

Эту даму я помнила по своей учебе тут, и, хотя она ничего у нас не вела, слухи о местной железной леди ходили удивительные. Красивая, состоявшаяся, вроде как доктор наук с железной дисциплиной на уроках. Она вполне могла бы заведовать кафедрой истории, но… не хотела. Девчонки рассказывали о ее богатых поклонниках, о туманности родословной, вроде как восходившей к каким-то там дворянам, опять же о богатом, рано умершем муже и еще о какой-то ерунде. А я не то чтобы слушала сплетни, но как их не послушать, если они рассказывались прямо при тебе? Никак, а поэтому я была в курсе личной жизни многих наших и не наших замечательных преподавателей.

— Та-а-ак, — протянув она поджала губы и метнула взгляд в сторону Глеба. — А Вы у нас?

— Александрова! — бодро отрапортовала подскочившая со своего места «Танечка».

— Да, да, помню. Хм-м-м…

— Отсутствовала по болезни. Я уже вписала данные, — не унималась Татьяна, а заметив слегка заинтересованный взгляд «дамы», так и вовсе зачастила: — Мария попала в аварию. В кому! Представляете Анна Васильевна?

— Ужас, — ответила та сухо.

— Так, Татьяна, это потом, — она слегка потрясла папку, которую держала в руках. — А Вы за мной. Надо бы… хм-м-м… кое-что решить.

Оглядываясь на притихших секретарей и нахмурившегося парня, прошла несколько метров за Анной Васильевной. Ее кабинет располагался наискосок. Быстро открыв дверь, она прошла в небольшой кабинет и расположилась за столом, откинувшись на мягкую спинку стула.

— Проходите, проходите. И ты, Глеб, в дверях не стой, — поторопив «жениха», указала на стулья. — Присаживайтесь.

Поджав губы в ответ на его кривоватую улыбку, уперлась ладонями о стол и подалась вперед.

— А теперь, дорогой Глеб, я жду объяснений, почему мы не в курсе появления в нашем городе новенькой.

Глава 20

Подперев ладонью подбородок, я вглядывалась в мутное стекло с бегущими по нему светлыми ручейками и как наяву видела перед собой подобную мне. Анна Васильевна, как и я, оказалась не умершей. Красивое, ухоженное лицо в обрамлении коротких светлых волос, уложенных в искусную прическу. Ярко-красные ногти на руках, аккуратные, нетерпеливо постукивающие по дереву стола. Строгий темно-синий жакет с виднеющийся под ним белой ажурной блузой. И красные, в тон ногтей, недовольно поджатые губы, кривящиеся, когда их обладательница в очередной раз взирала на Глеба.