Беглая княжна Мышецкая - Владимир Иванович Буртовой

должно, досказал то, о чем не раз уже думалось в тайне от начальства: – Святое дело ратному человеку погибать в войне с набеглыми татарами из Крыма, а тут вот свой на своего с топором да с бердышом… Прости, Господь, тех, кто мук боярских не стерпел и взялся за рогатину! – Последние слова пожилой человек проговорил еле слышно, но и за шумом верхового ветра в кронах деревьев княжна Лукерья расслышала их, но виду не подала, присунулась ближе к Дуняше.

– Бог в помощь нашему Данилушке, – почти в ухо прошептала она, а сама вновь передернула плечами, сгоняя холодные мурашки со спины, – так же было страшно и холодно, когда она, всем телом вжимаясь в мокрую от росы траву, ужом бесшумным ползла к лежащему у дерева Даниле и умоляла Господа сделать туман еще гуще: «Не приведи Господь, стрельцы приметят, либо наш возница Алешка углядит! Неспроста он едва ли не в кусты за нами бегает с подглядками, – думалось ей в ту жуткую минуту. – И про Данилу злые слова выкрикивал, словно тот ему кровный враг какой!»

Доползла, ладонью накрыла рот молодому стрельцу, чтобы со сна не заголосил дурным криком, подумав, что его пришли душить таким образом, а когда он узнал ее по каждодневным перевязкам, тихонько вынула из ножен кинжал, срезала путы и рукой указала, в какую сторону ему ползти, чтобы быстрее сгинуть в лесной чаще. Отчаянный молодец трогательно поцеловал княжне руку, стоя на четвереньках, поклонился ей с признательной улыбкой, прихватил с собой кем-то прислоненный к возу бердыш и пропал во тьме ночи. Княжна Лукерья так же неслышно уползла к своему возу. Здесь она переждала минуту, пока дремавший стрелец у костра не умостится поудобнее, а возница Алешка лежал, укрывшись с головой от ночной прохлады возле ствола старой березы, тихонько влезла на свое место, потянула на себя теплое одеяло, чтобы согреться и уснуть, если только это удастся после пережитого страха и волнения за себя и Данилу: стоило часовому приметить ее – повесили бы на том же дереве, под которым лежал повязанный разинский стрелец.

– Кто тут? – зашептала было Дуняша, проснувшись, но княжна Лукерья накрыла ее одеялом с головой и сказала еле слышно:

– Спи. Я по малой надобности вылезала. Спи, еще сумрачно в лесу, а здешние петухи, похоже, все вывелись, не кукарекают ни в полночь, ни на заре.

«Какие в лесу петухи?» – полусонная Дуняша всхлипнула протяжно, должно быть, сон тревожный ей привиделся про Данилушку, повернулась к княжне спиной и вновь уснула…

А вот спустя какие-то три часа лагерь стрелецкого полка стал похож на муравейник, на который наступил тяжелой лапой неуклюжий медведище.

Княжна Лукерья оставила возок, чтобы размять тело после неспокойного сна, и ходила по полянке, шурша густо опавшей с деревьев красивой желто-оранжевой листвой.

Дуняша, повеселевшая от радостного известия, что ее жених счастливо избежал страшной участи, которая ждала его под пытками у воеводы Борятинского, помогала вознице Алеше разжечь еле тлевший костер, чтобы вскипятить воду для каши. Несколько раз мимо них проносились верховые стрельцы, зло настегивая коней.

– Ишь, спохватились, сони беспробудные, – досадливо буркнул возница Алешка, загораживая лицо ладонью от сильного жара. – Вот будет вам добрая взбучка от князя Борятинского, что не смогли уследить за разинским вором! Ловят теперь! Не прыгал кот с высокого ларя на мышь, покудова она была на середине чулана, а прыгнул, когда серая воровка уже у норки была! Да нешто его поймаешь в таких дебрях? Вот если бы снег лежал, тогда и зайца, а не только бежавшего стрельца по следу можно гнать!

«Вот и счастье Данилушке, что снег еще не выпал, – в ответ на ворчание возницы думала про себя Дуняша, стараясь не смотреть на лоснящиеся розовые щеки воеводского доверенного человека. – Ишь, как злобится, будто у него со двора последнюю коровенку свели!» – Она искоса посмотрела на княжну, поймала ее взгляд и озорно подмигнула, словно потешаясь над раздосадованным возницей.

Едва успели позавтракать, как от полковника Бухвостова пришло распоряжение – сниматься и без мешкотни следовать за полком. Женщины влезли в возок, Алешка бережливо хлопнул вожжами по бокам гнедого, поправил шапку на рыжекудрой голове, надвинув ее на лоб, как будто встречь ему дул свирепый ветер, и вместе с обозом они двинулись дальше по тракту вдоль Уреньской засечной черты, еще в недавнее время густо заселенной и охраняемой крепкими заставами в сторожевых башнях, а теперь из-за смуты опустевшей, и только в городках остались посадские, но без защиты. Все служивые казаки и стрельцы ушли либо к Синбирску в войско атамана Степана Разина, либо в другие отряды его многочисленных походных атаманов.

Несколько раз за день Дуняша принималась всхлипывать тайком от княжны Лукерьи, и той пришлось успокоить свою подружку. Тихонько, чтобы не слышал возница Алешка, прошептала:

– Ушел ведь твой Данилушка счастливо, что же печалишься? Рана за эти дни поджила, вечером я ее хорошенько повязала. До своих сотоварищей доберется, – и гладила девицу по гладко причесанным волосам, переходившим в дивную тугую косу.

– В лесу зверья дикого страсть сколько развелось! А еще волки стаями стали ходить или медведище навалится! – Почти рыдая, Дуняша смахнула слезы со щек и устремила взор в гущу осеннего леса, который обильно уже порастерял разноцветной листвы, особенно березки и осины, зато клены и могучие дубы на возвышениях еще стояли в великолепных желто-коричневых своих кафтанах.

– Нешто Данилушка с пустыми руками сошел от стрельцов? – еле слышно, всякий раз таясь от возницы, который высился на козлах впереди возка, проговорила княжна и на удивленный взгляд девицы с улыбкой пояснила: – Как уходил он, то прихватил стрелецкий бердыш себе в оборону. А с таким оружием никакой медведь ему не супротивник, одним ударом голову развалит!

– Откуда это тебе ведомо, Луша? – Дуняша так удивилась и обрадовалась этому известию, что заговорила довольно громко, отчего Алешка на козлах обернулся, подумав, что это к нему обращены слова девицы, хотя и не понял их смысла. Увидел, что его подопечные мирно шепчутся, насупил брови, убрал со лба повыше баранью шапку и вновь стал следить за дорогой – не приведи Господь наскочить на пень, колоду или в рытвину резко въехать колесом – сломается возок, и придется пеши тащиться до князя Борятинского в надежде, что у него сыщется свободный возок для княжны Мышецкой.

– Один из стрельцов нашим караульным поутру сказывал, – солгала княжна Лукерья, а про себя подумала: «Не надо ей этого знать до поры, покудова с Данилой не свидятся. Случись быть какой порухе, учинит ей князь Борятинский спрос, так, не