Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Четвероевангелие. - Архиепископ Аверкий (Таушев)

За что же тогда смоковница подверглась проклятию? — За то, что она видом своим обманывала, вводила в заблуждение. На смоковнице листья обычно являются после плодов, а эта смоковница своим зеленеющим видом обещала плоды проходящим по дороге путникам, в то время как в действительности на ней ничего, кроме одних листьев, не было. По учению Церкви эта смоковница была символом представителей и руководителей иудейской ветхозаветной церкви — первосвященников, книжников и фарисеев, которые имели только внешний вид исполнителей Закона Божия, а действительных плодов веры не приносили. Господь обрек их на иссушение в наказание за их лицемерие, и предрек, как мы увидим дальше, что «Отнимется от них Царствие Божие и отдано будет народу, приносящему плоды его» (Матф. 21:43).

Желание эллинов видеть Иисуса Христа

(Иоан. 12:20-50).

После торжественного входа Господа в Иерусалим, вероятно, на другой же день, к апостолу Филиппу подошли эллины и просили его, говоря: «Господин, нам хочется видеть Иисуса». Эллины — значит собственно греки, но так называли в Иудее всех вообще язычников. По-видимому, это были так называемые «прозелиты», то есть обращенные в иудейскую веру язычники. Филипп передал эту просьбу Андрею. Характерно, что Филипп и Андрей были единственными учениками Господа, носившими греческие имена. В Десятиградии жило немало греков, а так как Филипп был родом из Вифсаиды Галилейской, то возможно, что именно к нему обратились греки, которые знали его. Обращение «господин» показывает, что эти эллины с особым почтением отнеслись к ученику столь знаменитого Учителя. Слова: «Нам хочется видеть Иисуса» указывают не на простое любопытство, ибо видеть Его мог каждый, когда Он ходил по двору храма и учил. Очевидно, эти эллины искали большей близости к Господу, хотели говорить с Ним. Еп. Михаил высказывает предположение, что, зная о злобе к Нему книжников и фарисеев, они хотели предложить Ему идти с проповедью в их страну, (как это сделал, по преданию, эдесский царь Авгарь). Во всяком случае, в этом выразилось стремление язычников приобщиться к открывающемуся Царству Христову — это было первым предвестником обращения ко Христу всего языческого мира, как результат Его крестных страданий — искупительной жертвы за грехи всего человечества. Вот почему это обращение эллинов заставило Господа погрузиться мыслью в предстоящие Ему страдания и глубокую идею Своего Креста. Этим и объясняется то, что из уст Его излилась вдохновенная речь, которую приводит нам только один Евангелист Иоанн.

«Пришел час прославиться Сыну Человеческому!» Какой это час? По отношению к Самому Христу это — час Его крестных страданий, смерти и воскресения, по отношению к князю мира сего дьяволу, как час его изгнания, по отношению к людям, как час их привлечения ко Христу, вознесенному на крест. Господь называет себя здесь «Сыном Человеческим», указывая тем, что Ему придется понести страдания и смерть, как человеку, для того чтобы войти в Свою славу, как Богочеловеку и через это привлечь к Себе все человечество. Как в видимой природе, смерть не всегда причина уничтожения, а бывает, наоборот, началом новой жизни, подобно пшеничному зерну, которое должно как бы умереть в земле, чтобы умножиться, так и Его смерть явится началом новой жизни, умножением последователей Царства Его на земле. Так и последователи Господа не должны бояться смерти («любить свою душу»), но, наоборот, должны для приобретения вечной жизни жертвовать своей земной жизнью. Человеческая природа Господа, однако, возмущается мыслью о предстоящих ей страшных страданиях: «Ныне душа моя возмутилась». Это начало той борьбы между человеческой и Божественной природой Христа, которая потом достигла своего наивысшего напряжения в Гефсиманском саду. Человеческая природа побуждает молиться: «Отче, спаси Меня от часа сего», но Божественная природа сейчас же побеждает это смущение, побуждая молиться: «Отче, прославь имя Твое»,  то есть: «Да совершится то, ради чего Я пришел на землю».

В ответ Сам Отец Небесный подкрепил Своего Возлюбленного Сына на предстоящий Ему подвиг, возгремев с неба: «И прославил, и еще прославлю», то есть: «прославил уже многочисленными делами, знамениями и чудесами, и вновь прославлю через предстоящие скоро крестные страдания, смерть и воскресение». Впечатление этого небесного голоса было неодинаково для слышавших, что объясняется неодинаковым духовным состоянием слышавших. Люди, не веровавшие во Христа, говорили, что это простой гром, другие, что это Ангел говорил Ему. Господь, отвечая на эти ложные толки, поясняет, что этот голос был «Народа ради», то есть чтобы все уверовали в Него и были разумными хотя бы в эти последние часы Его пребывания на земле, ибо наступает час суда над «Князем мира сего» дьяволом и изгнания его из душ человеческих. «Князем мира сего» дьявол называется во многих местах Слова Божия, как обладающий всем неверующим и враждебным Христу человечеством. «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» — то есть распятие Господа, а затем и последующее вознесение Его на небо повлечет за собой обращение к Господу всего человечества. Народ понял, что под «вознесением от земли» Господь разумеет Свою кончину, а потому выражает недоумение, кто же будет тогда царствовать на земле, ибо о Мессии было представление, как о земном царе, который будет царствовать на земле вечно. На это Господь увещает их, чтобы они пользовались временем, пока Он — Свет миру — находится еще с ними и уверовали бы в Него. И отошел от них, вероятно, на гору Елеонскую или в Вифанию, где Он проводил ночи, уча днем во храме.

Далее Евангелист со скорбью размышляет о причинах неверия иудеев в Господа, указывая на то, что об этом неверии предсказывал пророк Исайя (Ис. 53:1 и 6:9-10), как об окаменении сердец избранного народа. Причина враждебности к Господу — также предпочтение славы человеческой славе Божией. В заключение св. Иоанн приводит последние увещательные слова Господа, сказанные иудеям в храме, о том, что Он пришел спасти мир, и Слово Его будет судить людей в последний день, ибо это Слово есть ничто иное, как заповедь людям Самого Небесного Отца.

Великий вторник

Засохшая смоковница

(Матф. 21:20-22; Марк. 11:20-26).

Св. Марк подробнее и раздельнее, чем св. Матфей, описывает обстоятельства проклятия Господом бесплодной смоковницы. Он и говорит, что только на другой день, очевидно, когда Господь вновь шел с учениками из Вифании в Иерусалим той же дорогой, что и накануне, ученики обратили внимание на то, что смоковница засохла. В ответ на выраженное учениками по этому поводу удивление, Господь поучает их о силе веры, говоря, что, если они будут иметь веру Божию, преодолевая все сомнения, то смогут творить еще большие чудеса: «Если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море … будет…» В передвижении горы, конечно, только показан пример, что для веры, свободной от сомнения, — нет ничего невозможного. Поэтому и в молитве надо обо всем просить с верой, чтобы получить. Св. Марк добавляет к этому в 25-26 стихах, что условием действенности молитвы является прощение ближним. Не прощать ближним есть оскорбление любви Божией, а потому при непрощении, не может быть ни истинной твердой веры, ни действенной поэтому молитвы.

Беседа со старейшинами

(Матф. 21:23-27; Марка 11:27-33 и Луки 20:1-8).

Когда Господь вновь пришел в храм и начал, по обыкновению, учить, приступили к Нему первосвященники и старейшины с лукавым вопросом: «Какой властью Ты это делаешь? И кто дал Тебе власть делать это?», то есть какое право имеет Он распоряжаться в храме — изгонять торгующих и учить их. Ясно, что это не вопрос людей, желающих знать истину, а лукавые вопросы злобных врагов для уловления Господа в слове. Но Господь, не отвечая прямо на их коварный вопрос, Сам улавливает их в слове. Он спрашивает их: «Крещение Иоанна, откуда было, с небес или от людей?» Вопрос о крещении Иоанна был в то же время вопросом об его пророческом достоинстве и о Божественном его послании. Иоанн свидетельствовал об Иисусе, как о Мессии, Сыне Божием, взявшим на себя земные грехи мира. Признать его посланником Божиим — это значило признать Иисуса Мессией, и тогда сам собой разрешался вопрос, какой властью Иисус творит то, что раздражало иудеев.

Любопытствующие были поставлены в очевидное затруднение, зная, что народ чтил св. Иоанна, как пророка, и боясь, что народ побьет их камнями, если они решаться сказать, что Иоанн не пророк. Признать же открыто Иоанна пророком, это значило принять и его свидетельство об Иисусе, как о Сыне Божием. И они не решились дать определенного ответа, сказав: «Не знаем». Такой синедрион, который не мог вынести определенного решения на столь важный вопрос, подлежавший именно его ведению, показал себя несостоятельным и не заслуживал ответа Господа. Поэтому и Господь отвечал: «И я не скажу вам, какой властью это делаю». На это лишнее было и отвечать, ибо они, конечно, прекрасно знали, какой властью Господь действует, но сознательно противились этой власти. Все три синоптика повествуют об этом разговоре совершенно согласно между собой.