Кланы вне закона (СИ) - Евгений Ренгач

нужно было срочно переместиться в другой конец огромного мегаполиса, взять запряжённую ящерами воздушную колесницу. Такой транспорт обещал скорейшее передвижение, но при этом гарантировал и острые ощущения. Управлять ящерами было не так просто, и поэтому колесницу болтало как автобус на горном серпантине, и до слуха то и дело доносились крики пассажиров, попавших в очередную воздушную яму.

Было в Хавоке и то, что можно было назвать метро. На Дне его, разумеется, не было, и я столкнулся с ним в первый раз только здесь. Достаточно глубокое и, судя по всему, быстрое, оно пользовалось у местных популярностью. Проезд был дешёвым (всего одна медная монетка), а скорость передвижения высокой. Судя по вывеске над спуском, управляла им Корпорация гоблинов «Шлёпс» и Рабочая гильдия гномов «Железная кирка». Ну и правильно, кому как не им владеть таким специфическим видом транспорта…

Но, пусть это и было дёшево, у меня не было денег даже на метро. Мордовороты Вэндфортов вытащили меня из магазина, не дав возможности захватить хотя бы пару монеток, а своего счёта, завязанного на Зелёную систему, у меня не было. Так что для того, чтобы добраться до Особняка, пришлось проявить выдумку.

На трассе я поймал первую попавшуюся машину с водителем. Им оказался худосочный мужичок средних лет, судя по официальной одежде и нервному взгляду — мелкий служащий одной из местных компаний. То, что нужно!

— Подвези меня без денег! — скомандовал я, используя Атрибут убеждения. Ноги тут же предательски задрожали, а в горле образовалось такое ощущение, словно там испражнилась сотня котов, но я терпел. Добраться до Особняка без применения Атрибута было нереально.

Мужичок дёрнулся, но сопротивляться силе Атрибута не смог. Лишь молча распахнул передо мной дверь мобиля, и мы тронулись в путь.

Мобиль Вэндфортов вёз меня по специальной платной полосе, а мой сегодняшний водитель явно не мог её позволить, так что ехали мы долго. Он несколько раз порывался соскочить, но я снова убеждал его при помощи Атрибута. Конечно, чувствовал я себя как кусок известной субстанции и страдал муками совести, но зато успел добраться до Дна до полного наступления темноты.

Я отпустил водителя, пообещав ему скидку в магазинчике Лоры, и зашагал к Особняку. Был уже поздний вечер, но на улицах было по-прежнему многолюдно. В это время жизнь на Дне только просыпалась! Меня трижды пытались ограбить, но быстро понимали, что это тщетно и оставляли в покое. Я даже начинаю к этому привыкать…

Лишь на подходе к Особняку я заметил знакомую фигуру старика со шрамом на щеке. Вот же зараза! Он всё никак не хотел от меня отвязаться!

— Эй! Что вы от меня хотите?! — крикнул я, но он уже скрылся, умело слившись с темнотой улицы. Значит, сегодня мне про него ничего узнать не удастся…

На пороге Особняка я появился уже ближе к полуночи. Потный, грязный, уничтоженный тяжелейшим днём. Зеркала здесь не было, но я был уверен, что выглядел я жалко. На ногах я держался только благодаря тому, что периодически бил сам себя лёгкими разрядами молнии. Да и то это уже действовало гораздо слабее, чем раньше…

Но каким бы несчастным я ни казался, разжалобить Отца Джуна было невозможно.

Он ждал меня сам, у порога. Мрачный, с нагловатой ухмылкой на бородатой морде. За спиной у него маячил с десяток Головорезов во главе с Тором.

— А вот и мой любимый воришка пожаловал! — расплылся он в издевательской улыбке. — Ну что, где ты был в этот раз? Поделись со мной, хум! Повесели меня на старости лет!

О том, чтобы сказать Отцу правду, я даже не думал. Я ещё не был большим знатоком местной политики, но что-то мне подсказывало, что то, что один из членов его семьи, оказался втянут в открытое противостояние с наследником Благородного семейства, а затем познакомился с Доном конкурирующего Клана, ему вряд ли могло понравиться…

— Сегодня было много работы! — едва стоя на ногах, улыбнулся я в ответ. — Вы не представляете, сколько карманов мне сегодня нужно было обчистить!

Увидев мою улыбку, Отец отшатнулся. Точно, мне же за сегодня хорошо прилетело. Наверняка всё моё лицо покрыто синяками. Так что улыбка кажется зловещим и недобрым оскалом…

— Не парь мне мозги!!! — взорвался он. — Рынок закрылся несколько часов назад!!! Где ты был?!!!

— Столкнулся на улице с парнями. Никаких опознавательных знаков не было. Наверняка анархисты, — на ходу сочинил я.

— Дай угадаю… — протянул Отец. — Все деньги, что ты заработал, они забрали? Оставили нашего несчастного сиротку побитым и совсем без денежек?

Он откровенно издевался. Парни из Головорезов, дежурившие за его спиной, подобострастно осклабились. Но лишь слегка. Нельзя сказать, чтобы они меня любили или считали меня одним из них. Нет, ничего подобного! Достучаться до их чёрствых сердец было не так просто. Но они испытывали ко мне что-то вроде уважения. Всё-таки я тренировался рядом с ними, также тяжело, как и они. От меня они не слышали ни слова жалобы, и умели такое уважать.

Не ухмыльнулся только Тор. Но с ним всё было понятно — с ним я был ближе всех из Головорезов, и я знал, что он на моей стороне.

— Я вам всё отдам! Каждый медяк, что должен! Просто подождите ещё две недели!

— О, милый, я подожду! Конечно же, я подожду! Мне не сложно, — почти нежно проворковал Отец. — Что мне ещё остаётся? Но прошло уже две недели, и всё, что я от тебя получил — это двадцать золотых. Двадцать! Из двухсот. Ты, конечно, не получил никакого образования, но считать, насколько мне известно, обучен. Как думаешь, каковы шансы, что ты успеешь принести мне оставшиеся сто восемьдесят золотых, прежде чем я выпотрошу твоё жалкое тельце на глазах у всей Семьи?

Что-что, но провоцировать и давить психологически Отец умел! Я и без него знал, сколько я должен, и как сложно будет успеть вовремя. Но нет, он не упустил случая мне об этом напомнить! И ведь этот урод делает это специально! Ему нужно меня сломать, сделать так, чтобы я не успел принести ему требуемую сумму в срок. Тогда он с огромным удовольствием меня убьёт…

Давать ему такую возможность я не собирался.

— Всё будет! У меня ещё есть время! — буркнул я и, войдя в Особняк, направился к подвалу.

Меня никто не пытался остановить. Быть здесь было моим правом. По крайней мере, на оставшиеся две недели…

Чувствовал я себя в высшей степени погано. Болело всё, что только можно, а во фляжке почти не осталось