Золото червонных полей - Леонид Т

class="p1">Не став дожидаться зелёного света, Саня рассчитался с водителем и буквально выпрыгнул из машины на последнем перекрёстке перед входом в медицинское учреждение. Потому как пешком дойти до него уже быстрее, чем подъезжать. Да и очень хотелось вдохнуть наконец-то свежего воздуха без примесей табачного дыма.

***

За пару часов до этого Юля пришла в сознание. Во рту ощущались посторонние предметы, вызывающие сильный дискомфорт. Это была трубка ИВЛ. После попытки пошевелиться и немного привстать по телу пронеслась ужасающая жгучая боль. Голова, левая нога и рука были полностью покрыты бинтами. Боковым зрением девушка заметила проходящую мимо медсестру и начала громко мычать, чтобы привлечь её внимание.

— Пробудилась, моя хорошая? — аккуратно поправляя тонометр, с состраданием произнесла медсестра. — Ну ничего, дорогая. Не переживай. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо, — утешая, вторила она дрожащими губами, а когда отвернулась, и вовсе вытерла салфеткой проступившую на лице слезу.

Девушка хотела приподнять руку, чтобы жестом показать звонок на телефон, но с удивлением обнаружила, что она привязана. То же самое было и с остальными конечностями. И только спустя несколько секунд она с ужасом поняла почему. Юля поняла, что у неё нет плода. Невзирая на адскую боль, она в муках начала елозить по кровати и биться в припадке. Сквозь приоткрытый рот девушка мычала чуть ли не на всё отделение, пытаясь произнести слово «где».

— Хде-е-е?.. — вырываясь из пут, задыхаясь в истерике, стонала она. Потом это всё перетекло в какой-то невероятно отчаянный животный рёв. Казалось, что от него вот-вот содрогнутся окна палаты, а оборудование начнёт ломаться и выдавать ошибки и сообщения о неисправностях. Даже те из пациентов, которые были в сознании и не знали о случившемся, догадались, что произошло что-то невероятно трагичное и ужасное. Эта боль вырывалась из самых глубин души, буквально разрывая её на части. Нет. Расщепляя на молекулы или даже атомы. Боль, сметающая всё на своём пути, словно взрывная волна после ядерного взрыва. По сравнению с ней ожоги, которые покрывали сейчас тело девушки, были не сильнее комариных укусов. И у этой боли было название — горе утраты. И пожалуй, нет ничего более ужасного на свете, чем наблюдать со стороны терзания матери, которая потеряла ребёнка. Поэтому остальные пациенты и вроде как приученный к подобным явлениям медперсонал пропустили через себя это горе девушки и никто не посмел возмутиться нарушением чьего-либо спокойствия.

— Ммм… хдде-е-е она?.. — продолжала вопрошать Юля у окружающих, и бинты, которыми она была привязана, всё больше натягивались на руках и ногах. Казалось, что они вот-вот порвутся от такого невероятного усилия такой хрупкой девушки. Наконец-то вернулась медсестра со шприцем в руках, которая удалилась до этого, не выдержав наблюдать терзания молодой девушки.

— Всё потом. Всё потом, — попыталась успокоить Юлю женщина и аккуратно ввела лекарство через катетер на руке. Буквально спустя пять минут её тело обмякло и наступил сон.

— Бедная девочка! Сколько же пережила! — с грустью произнесла медсестра и удалилась.

По прошествии получаса после приезда Александра и остальных родственников пострадавших разместили в специально отведённом помещении для переговоров на первом этаже НИИ. Там же находилась двоюродная сестра Дмитрия Олеговича, которая узнала Сашу и сообщила ему подробности происшедшего:

— Изначально я сама очень хотела попасть на это мероприятие, так как довольно редко пропускаю их. Но в этот день подруга попросила меня посидеть с ребёнком. Я ещё надеялась, что смогу попасть хотя бы с опозданием. Но не получилось. Где-то между восьмью и девятью вечера мне позвонил Дима и сказал, что у них в здании пожар. Срочно позвонив подруге и описав ситуацию, я сказала, что мне нужно ехать к брату с мужем. В общем, спустя час где-то у меня получилось наконец-то добраться до места. Моего мужа в крайне тяжёлом состоянии доставили сюда одним из первых. Ваша супруга, Лена и Дима были без сознания. Им оказывали первую помощь. Пожарные сказали, что их спас охранник. Вытащил на себе. Ценой собственной жизни. Он погиб, когда ушёл помогать остальным. Не рассчитал силы и угорел. Я сначала подумала, что это был Игорь Александрович, который крестился вместе с вашей женой весной, и помолилась за него. Но потом оказалось, что им оказался Михаил Сергеевич. И сначала я не поверила этому. Ведь у Церкви с ним были сложные отношения. Но это был действительно он. Герой! Потом самых тяжёлых пострадавших увезли сюда.

— А из-за чего произошёл пожар?

— Пока не установили.

Атмосфера в помещении значительно накалялась, и беспокоящиеся люди стали возмущаться, что им не доводят информацию о состоянии их близких. Охрана уже не справлялась, чтобы успокоить родственников. Тогда пришёл главврач и попытался сделать это лично, но тоже тщетно. Казалось, что люди вот-вот поддадутся панике и побегут штурмовать отделение реанимации. В итоге кое-как удалось договориться о том, что по мере возможности будут пускать к ним буквально на пять-десять минут. К тому же к такому резонансному событию подключились СМИ.

Александра Иванова пустили к жене где-то спустя час после прекращения искусственной вентиляции лёгких и отключения её от аппарата. В отделении его сначала пригласили в ординаторскую для инструктажа, и, проходя мимо палаты, он мельком увидел полуголую перевязанную жену, накрытую одноразовым медицинским халатом. В ординаторской ему вкратце объяснили состояние Юлии и порекомендовали не грузить лишними вопросами. Но бо́льшую часть сказанного молодой человек пропустил мимо ушей, так как в его голове до сих пор стоял образ лежащей на кровати супруги. И в тот момент он пытался понять, что же с этим образом было не так. Какой-то детали не хватало. И вскоре с ужасом для себя осознал: у неё не было живота. И тут врач, будто бы прочитав его мысли, с горечью произнёс:

— К сожалению, ребёнка спасти не удалось. Погиб внутри утробы на фоне острой гипоксии. Примите мои соболезнования, Александр.

Саня откинулся на спинку дивана, сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Всё окружающее пространство будто бы стало сжиматься и давить на грудную клетку, отчего спёрло дыхание. Посторонние звуки начали невероятно раздражать. Удары пальцев по клавишам клавиатуры интернами. Печать принтера. Шелест бумаги. Запахи тоже обострились на мгновенье. Как будто бы пропитав его этой больничной вонью. Выдержав паузу, чтобы не закричать от боли так же, как Юля, он тихо произнёс:

— Мы договорились, что она не будет до родов говорить мне пол. Кто это был?

— Девочка.

— Спасибо. Я вас понял. Проводите меня в палату?

— Сейчас попрошу медсестру.

***

— Зря ты пришёл сюда, Саш, — еле слышно произнесла жена,