Пулемет для витязя - Антон Николаевич Скрипец

— То есть… — ошарашенно лупал глазами Тверд. — Как… Но ведь ты сам сказал, что была уйма городов… Из камня! Городов, застроенных огромными домами. Как все это могло исчезнуть?

— Триста лет — хороший архитектор. А война, разрушившая старый мир, — так и еще более талантливый. После нее мало чего сохранилось. Да вообще, и не такие цивилизации время слизывало, не поперхнувшись. К тому же, пока Гильдия правила Русью, заново отстраивая новое государство, одновременно старательно уничтожала свидетельства о старом. Тогда сообщение меж Ирием и Русью было весьма бойким. Оттуда приезжали целые сотни работяг, главная цель которых была вывести с этой стороны Камня как можно больше сохранившихся материальных ценностей. Особенно железа. И материала, который еще можно было использовать повторно. Плюс ко всему, не будем забывать, что и для обустройства всех своих здешних схронов и прочих тайников Гильдия также использовала все то, что разгребала на руинах старого мира. Год за годом, город за городом — так все, или почти все, сровняли с землей.

— И ты можешь… в любой миг… — в Ирий?!

— И обратно, — со вздохом развел руками гильдиец. — И обязательно обратно. Хоть я там и родился, это вовсе не значит, что здесь я не могу пригодиться. Особенно если учесть, что и сама Гильдия, ранее состоявшая исключительно из выходцев с того света, теперь заполнена обычными купцами. Лучшими, конечно. Хваткими и решительными, но — представления не имеющими об истинном своем предназначении.

— Что-то Путята героем совсем не выглядел.

— Зато дело свое знал. Тем более что я не хотел в Киеве усаживать такого властного Голову, чтобы Светлый от него взбеленился через пару дней. Хотя и оказалось, что напрасно, — тут же добавил он сквозь зубы.

— И много вас таких… с того света… осталось?

— Не очень. За силовое воздействие на ситуацию отвечаю, например, я один.

— То есть всего один воин?!

— Военачальник, если уж следовать принципиальным канонам…

— Но все равно — один?

— Да. Говорю же — хорошо, что мне попалась такая зудящая под ногтем заноза, как ты. Теперь нас будет двое.

— И ты мыслишь, этого достаточно?! — Тверд вспомнил и Илдугана с его коротким стрелковым оружием, и воинов, с которыми столкнулись в киевском обозе.

— А ты думаешь, я знаю? Пока не выйдем из этой берлоги, никогда и не поймем.

Глава 13

Светлый заступник

Воинский стан раскинулся на берегу реки, и мало уже чем напоминал тот скромный в размерах обозный лагерь, что был атакован и подожжен несколько дней назад под Киевом. Теперь внезапного нападения быть просто не могло. Только совсем чумной выщербыш мог рискнуть сунуться сюда с воинствующими намерениями. После того нападения охорона по периметру выставлялась такая, что вся византийская рать обломала бы об нее зубы, приди ей в голову шальная мысль ломануться к княжьему шатру. Шатру, который нарочно разбили на горбатом взгорке, обнеся глубоким рвом и высоким тыном. Устройство всех этих фортификационных крепей, конечно, изрядно подорвало бы скорость продвижения войска — продолжай оно рваться походной поступью в сторону Полоцка. Но именно здесь, на этом берегу хрен его разбери какой речушки, пришлось задержаться на пару дней. Черниговская рать, выдвинувшаяся на соединение с киевской, отчего-то запаздывала. И Светлому, который с каждым часом становился все мрачнее и мрачнее, неторопливость эта была что кость в горле. Норд-то времени для сбора своих союзников не терял. Из Ладоги и Новгорода слали дурные вести — о высадке многотысячной нордской рати. На чей зов она явилась и какие цели перед собой ставила, киевский князь не питал никаких сомнений. И пока она не двинула на полдень, на соединение с Аллсвальдом, нужно было во что бы то ни стало не просто успеть добраться до стен Полоцка, но еще и взять их на копье.

А для этого требовалось воинство поболе, чем одно киевское.

Именно поэтому, едва по мосту через ров прогрохотали копыта вестового, Светлый сам выметнулся навстречу.

Черниговская свита единым порывом, словно неделимый организм, опустилась на колени. И лишь князь Родовид, широкий в кости, но узкий лицом дядя Светлого, едва склонил голову. Хотя старше сына своего брата он был на добрых два десятка лет, седина не успела выбелить его волосы так, как у киевского самодержца. Правда, морщины, расчертившие лицо, выдавали куда более потрепанного жизнью мужа.

— Большой Камень да ляжет под твои ноги, Светлый князь, — тихим голосом произнес Родовид. — И да не погасит взор твой Серая Мгла.

— И тебе поздорову, дядя, — по-свойски обратился к родичу Светлый. По обе стороны от князя выстроились его бояре, нестройным хором пробурчавшие ответную здравницу гостю.

Лишь после троекратного объятия с черниговским князем Светлый позволил небрежным кивком его свите подняться на ноги.

— Позволишь взять с собой моих людей?

— Как знаешь. Но только тех, кто молчит.

Кивнув в знак согласия, черниговский князь подал знак своим людям, и четыре человека, отделившись от свиты, последовали за ним. Двое, развернувшись, остались у входа в княжий шатер, чуть не рука об руку с замеревшими здесь же телохранителями Светлого. Остальные, одетые в широкие грузные кафтаны побогаче, прошли внутрь.

Родовид, обойдя племянника, направился к столу, на котором возле расстеленных карт стоял серебряный кувшин. Черниговский князь не спеша взял его за гнутую ручку, мимоходом поднес к лицу и дернул ноздрями.

— Вино. Пойдет. Горло хоть промочить, саднит с дороги. Тебе налить?

— Единственное, дядя, что я хочу — это обсудить размер твоей рати.

Оттопырив указательный палец правой руки, которой он держал кубок, Родовид ткнул им в сторону Светлого.

— Отрекшись от своего имени и от родства, став Светлым князем, высшей для себя целью ты тем самым поставил служение своей державе. И ее интересы для тебя с тех пор — главная цель в жизни. Так ведь?

И, словно сейчас было сказано нечто важное и до сих пор неведомое, черниговский голова с видом человека, выполнившего важную миссию, снова вернулся к вину. На сей раз дергал кадыком до тех пор, пока не опрокинул в горло последнюю каплю.

— Я вот сейчас в толк взять не могу, — на редкость спокойным тоном вымолвил Светлый. — Ты и вправду думаешь, что я всего этого не знаю, или просто время для чего-то тянешь?

— Ни то, ни другое, — стукнув по столу кубком, выдохнул Родовид. — Всего лишь хотел напомнить. Напомнить о том, что в твоих глазах я и Аллсвальд ничем друг от друга не отличаемся. Не должны отличаться. Два князя, вассала киевского стола. И