Ошибка грифона - Дмитрий Емец

— Точно, — признала Ламина. — Сложности. С головой. У тебя.

К костру подошли Мефодий и Дафна, ненадолго отлучившиеся, чтобы посмотреть ледяную крепость.

— Чего у вас тут такое? — спросила Дафна.

— Да ничего! — кокетливо поглядывая на Мефа, сказала Ламина. — Интересная команда подбирается. Оруженосец Брунгильды — Варсус. Оруженосец Прасковьи — Виктор Шилов. Осталось, чтобы моим оруженосцем стал Мефодий Буслаев, и вполне себе можно лезть хоть в Нижний Тартар!

— У тебя уже есть оруженосец! — напомнила Фулона и, бросив свою банку в зашипевший костер, поднялась на ноги. — Все, девочки! Пора строиться!

Остальные валькирии последовали ее примеру, и еще несколько банок полетели в костер.

— Если это был последний чай в моей жизни, то я не жалею. Он плохо заварился, — сказала Гелата. Ее оруженосец, от ответственности закусив нижнюю губу, уже надевал на нее блестящие наручи.

Варсус подошел к Брунгильде и с серьезным лицом стал ей помогать:

— Поножи нужно надеть и наколенники! Нормально? Нигде не давит? Подвигай ногой!

— Мне неудобно в этих штуках! — пожаловалась Брунгильда.

— Когда получишь по ноге мечом и уцелеешь — сразу будет удобно! — пообещал Варсус.

Дафна смотрела, как умело и ловко Варсус облачает Брунгильду в доспехи, и не верила своим глазам. Разве может страж света стать оруженосцем валькирии? Подождав, пока Варсус закончит с поножами, Дафна подошла к нему и, отведя его в сторону, задала ему этот вопрос.

— Значит, может, раз она видела синее сияние! — просто сказал Варсус.

— А ты сам его видел?

— Еще мне не хватало видеть свои сияния! Тогда сразу можно в Рощу Шизиков за Лысой Горой, — отозвался пастушок.

— Мрак заявит протест!

— Какой ужас! Я этого не переживу! На Шилова не заявил, а тут заявит! — Варсус говорил насмешливо, однако Дафна улавливала в сердце у него глухую тоску.

— Да что с тобой такое? — спросила она.

— Дай руку! — потребовал вдрут Варсус.

— Зачем?

— Я же не руку и сердце прошу, а просто руку! Дай!

Дафна послушалась. Варсус взял ее руку и прижал к своей груди:

— Чувствуешь?

— Бьется, — тихо сказала Дафна.

— Что бьется? Сердце! Нет, не тут… — Варсус потянул ладонь чуть ниже.

Острая боль пронзила Дафне пальцы. Ей почудилось, что их окунули в расплавленный металл. Она вскрикнула. Отдернула руку.

— Что это? Крылья? — спросила она, с ужасом глядя на свою ладонь.

— Нет. Не крылья.

— Тогда что?

— Дарх!

— Откуда?

— Все оттуда же! — отозвался Варсус с мрачной улыбкой.

— Ты взял в Тартаре пустой дарх? — не поверила Дафна.

Пастушок цокнул языком:

— Нет. Пустого дарха я не брал. Он был отнюдь не пустой. Помнишь, копье убило охотника за глазами и я взял его плащ?

Дафна кивнула.

— Я взял у него не только плащ. Я забрал у него и дарх. Сам не знаю, почему не разбил его сразу. Он уползал от меня по земле, волоча цепь. Я уже поднял рапиру, но вдруг мне захотелось ощутить себя стражем мрака. Хотя бы на минуту!

— И? — с ужасом поторопила Дафна.

— …и я накинул цепь себе на шею. А потом уже не смог ее снять. Когда я пытаюсь сорвать цепь или раздавить дарх, то понимаю, что уже не могу с ним разлучиться. Это уже как руку у себя отрезать!.. Нет, хуже… Как срезать с шеи тонкую полоску кожи! Мне не хватает мужества. И желания уже такого нет. Понимаешь?

Дафна покачала головой.

— И хорошо, что не понимаешь. Завидую!

— Но там же эйдосы! Получается: ты взял дарх вместе с эйдосами! — тихо сказала Дафна.

— Ну разумеется! — мрачно подтвердил Варсус. — А ты как себе это представляла? Что я пересыпал их на газетку? Святая простота!

— А твои крылья? Разве они с дархом не вцепились друт в друга?

Варсус опять усмехнулся:

— Представь себе, нет. Они стараются не соприкасаться. Я пробовал коснуться крыльями дарха, но нс сумел. Они отталкиваются. И как! Едва не придушили меня — один цепью, а другой шнурком!

— А Эдем? Разве ты сможешь вернуться в него с дархом?

Варкус качнул головой.

— Нет. В Эдем мне теперь лучше не показываться. А снять его я не могу! — Эти слова Варкус почти выкрикнул.

Дафна оглянулась на Мефодия, который, стоя шагах в десяти, с удивлением посматривал на них, не понимая, о чем они шепчутся. Ничего, Мефодию она все объяснит потом.

— Зачем ты взял дарх? Какая была причина? — набросилась она на Варсуса.

— Мне захотелось пройти путем его! Той же дорогой, что и он! Шаг в шаг! И сразиться с Ареем, и победить Арен! И стать больше, чем он!

Дафне стало жутко:

— И ты будешь сражаться с мраком? Поэтому стал оруженосцем?

— Да, если придется, буду. Ведь я ненавижу мрак! — убежденно ответил пастушок.

— С дархом мрака ненавидеть мрак? А эйдосы, которые в дархе? Ведь им же больно!

Варсус отвернулся. Напоминание об этом было ему неприятно.

— Я их отпущу. Потом отпущу. Когда-нибудь, — буркнул он. — Они ведь не просто так попали в дарх, верно?.. А пока что они дают мне силы!

Неподалеку загудел охотничий рог. К ледяной крепости приближалась цепочка факелов.

— Черная Дюжина! — крикнула Ламина.

Оруженосцы засуетились, сдвигая щиты. В несколько секунд хаотичная толпа валькирий, перестроившись, образовала грозное, прекрасное в своем единстве военное соединение. Стену щитов.

— А мне что? Бежать уже? Прорывать? Ой, у меня, кажется, шнурок развязался!.. Подержите кто-нибудь мое копье! — суетилась Бруигильда.

Сгоряча она сунула свое копье Бэтле и ужасно удивилась, когда та, захрипев, просела под его тяжестью до земли. Бруигильда не знала, что в бою или вблизи стражей мрака каменное копье приобретает тяжесть взрослой сосны, и это заметно всем, кроме его хозяйки, для которой копье кажется не массивнее прежнего.

— Не надо пока ничего прорывать! Они еще не наступают, — сказала Фулона, замечая, что стражи мрака идут с опущенным оружием и не прикрывшись щитами. Приблизившись метров на тридцать, Черная Дюжина остановилась.

— Чего-то ждут! — сказал Шилов.

— Дают нам попрощаться, — ответила Фулона.

— Круг валькирий? — негромко спросила Радулга.

Фулона кивнула. Передала копье своему оруженосцу и опустила руки на плечи Радулге и Бэтле. К тем же с других сторон уже примкнули остальные валькирии. Ильга держала за плечи Гелату и Хаару, а Хода — Ламину и Радулгу, с которыми до этого вечно ругалась. Но теперь это уже не имело значения. Все они были вместе. И в жизни, и в смерти — единое целое.

— Простите меня за все! — сказала Радулга.

— И ты меня!

— И ты! Простите нас! — донеслось со всех сторон.

Тут же, обнимая одной рукой Малару, а другой Бэтлу, стояла и Брунгильда. Огромная валькирия была до того растрогана, что, всхлипывая, свела руки, прижимая соратниц к себе.

— Полегче, медведица! Ты мне шею сломаешь! — прохрипела Малара.

Все так же всхлипывая, Брунгильда ослабила хватку.

— Я вас люблю, девочки! — едва выговорила она сквозь слезы.

Круг показался Фулоне неполным. Она подняла голову и обнаружила, что две валькирии стоят в стороне.

— Даша! Прасковья! Идите сюда! Может, в последний раз мы вместе!

Даша робко приблизилась и, худенькая, узенькая, втиснулась между Бэтлой и Брунгильдой. Специально ли она выбрала это место или пет, но между ними она казалась совсем крошечной.

Прасковья же пока медлила. По ее губам бродила полупрезрительная и одновременно неуверенная улыбка, какая бывает у человека, который привык всегда быть один и никому не верить. Пока Фулона, улавливающая все эти нюансы, искала подходящее случаю точное, убедительное слово, слова эти пришли совсем от другой.

— Прашка! Валькирия ледяного копья! Не сачкуй, дамочка! Уши отрежу! — задорно крикнула Малара.

Прасковья ухмыльнулась и встала в разомкнувшийся круг между Маларой и Брунгильдой.

Теперь, когда все двенадцать валькирий стояли вместе, что-то изменилось. Все временное, наносное, случайное ушло. Круг начал медленно покачиваться, сжимаясь все теснее. Валькирии наклоняли вперед головы, пытаясь соприкоснуться плечами, щеками, волосами. Поначалу еще слышны были какие-то звуки, говорились какие-то слова, а потом в этой точке пространства повисла великая и страшная тишина.

— Ну все! — сказала наконец Радулга потеплевшим голосом. — Меня затискали! Хватит! А то драться не смогу!

Круг разомкнулся. Каждая валькирия подошла к своему оруженосцу и попрощалась с ним.

— Ты холодец-то со стола убери, если что! А то испортится! — напомнила Бэтла Алексею.

— А теперь главное! — сказала Фулона, кашлянув. — Для кого-то это станет неожиданностью, но… я так решила. Только что поняла, а до этого колебалась! Сегодняшний бой мы проведем без оруженосцев. И крепостью не будем пользоваться — выйдем им навстречу, на лед.