Скотина - Степан Городничий

комнате. Куда все свечи делись? Не важно, надо решить, куда бежать и что делать. Поплелся к лестнице на первый этаж. Добротная, мраморная. Шаги, траекторию бегущего человека еще вчера прикидывал. Между примеченными балясинами привязал скакалку, натянул, укрепил как смог. На три ступени ниже полил пол шампунем.

Вернулся наверх, выглянул за поворот. Все тихо. Встал возле кадки с фикусом, замер. Наблюдаем за дверью, до которой метров двадцать. Гость не один, четверо как минимум. Трое на крыше, и баба орала не просто так. А может больше? На улицу нельзя, у выходов будут ждать. Я бы дождался. Хотя во сне же тихо зарезать собирались.

Не успел перевести дыхание, дверь скрипнула. Не моя, соседняя, из комнаты дядьки. Сердце забилось чаще — точно за мной. Дверь ближе метров на пять, опасно, могу не успеть. Крадучись вышла фигура в черном. Прямо ниндзя. В руках кинжалы, стойка киношная. Башкой крутит, решает, в какую сторону идти. Меня не видит, точнее не замечает. Прямо на виду стою. В копне сена, которой я прикинулся, меньше всего можно распознать фигуру человека. Пора помочь.

Я набрал воздуха сколько смог, выдержал секундную паузу, и завопил во весь голос.

— Тревога! Пожар! Нападение!

Все, уходим. Бросился за угол и вниз по лестнице, чуть не запутался в двух ногах. Не успел добежать до скакалки, шею обожгло, придав ускорение. Перескочил ловушку, понесся изо всех сил, нарушая законы физики. Заметил одобрительный взгляд с портрета, да славные предки, жив еще дух Скотининых. Пол и потолок поменялись местами. Прикусил язык. На последних ступенях полетел кувырком и распластался, собирая коврик в гармошку. Над головой звякнуло. Коробка вылетела из рук, кот взвизгнул, выражая недовольство. Прости дружище. Все приехали.

Рядом раздался вскрик, хлопок, на затылок плеснуло теплым. Сжался, ожидая смертельного удара. Открыл один глаз и встретился с укоризненным взглядом котейки, лежащего на спине. Двинул меня лапой по носу. Жив, я жив, кот тоже. Мушки, плясавшие перед глазами брейк, отступили. Оглядел тело, лежащее рядом. Труп, и патологоанатомом с двадцатилетним стажем быть не обязательно. Голова лопнула, как переспелая тыква. Мраморная колонна гораздо прочнее.

Шум, хлопки дверей, разговоры, крики. Просыпается дом. Нельзя останавливаться. Охраны человек десять, не хватит ни все осмотреть, ни всех защитить.

Выдернул кинжал, воткнувшийся в пол в сантиметре от макушки. В камень, прошу заметить. Отвязал скакалку, пока еще кто-нибудь не прокатился. Споро поковылял в столовую, потом на кухню. Пару раз встретил бегущих слуг с факелами, керосиновыми лампами. Никто не остановил, ничего не спросил. Хвала Вечному ученику, нигде не заперто. Прикинул направление, не с первого раза, но нашел боковую дверь, возле которой с Варварой беседовал. Откинул засов, вывалился на улицу и сразу припустил в парк.

Горящую конюшню обошел по дуге, народу немало и прибывает с каждой секундой. Некоторые прямо в том, в чем спали. Порадовал сводный брат Петя, сонный, закутанный в простыню, из-под которой нет-нет да и мелькали красные стринги. Тушить без командира никто не собирался, большинство стояло, соединив ладони. Ничего нового, у нас при пожаре так же, никто не тушит, зато на ютубе видео со всех ракурсов. Когда пожар скрылся за деревьями, чуть перевел дух. Лапнул шею. Елки зеленые, из жировой складки рукоять, прямо из холки. Еще один кинжал. Не беспокоит, значит кроме жира ничего не задето. Получается я из боя с прибылью вышел. Хотя еще не вышел. Если по следу или запаху будут искать — далеко не уйду.

Свернул к пруду, дорога уже не просто знакомая — как к себе домой хожу. Аккуратно перешагнул через труп. Мало ли, кто по следу пойдет, может задержит их натюрморт. В лесу не спрятаться, затеряться можно только в городе, должны быть места, людные ночью. С другой стороны, фигура чересчур приметная. Через ворота точно нельзя. В усадьбе народа много, не может быть, что все через главный вход шастают. Вспомнил, где видел тропинку в сторону забора. Если есть тропинка — значит по ней кто-то ходит.

Опять стоп. Боря плохо думаешь, медленно. Дядя Остап у пруда зачем аплодировал? В этом мире хлопки ладонями — это не бурные овации. Каждый аплодисмент — фотография на милость. Получается у него на ладонях целая серия фото, как я со старушкой справился. Милость посмертно извлекают, вроде на третий день. Ее сразу новому счастливчику выдают, или внутрь смотрят?

Ругнулся и поплелся во внутренний двор. Незаметно двигаться становилось сложнее, но благо народ возбужден нападением и неожиданным пожаром. Скользнул в железную калитку, на месте труп. Кинжалом отсек кисти, перерезал проволоку и сбросил запчасти в дыру. Тому, кто хорошо знает анатомию, человеческое тело как масло. Хорошие кинжалы, точнее метательные ножи. Ухаживал за ними хозяин, наводил и в чехлах хранил. Жаль перевязь с тела не стянул. Один теперь засвечен, жалко, конечно, но отправляйся в ад.

Егор помочь может? Может, но не надо его напрягать, он ехать со мной окончательно не решил. Из домашних кто? Тоже нет, им сейчас своих забот хватает.

Вернулся к лесной тропе. Ходы на волю действительно были. И дыры, и подкопы, и места, где забор едва до пояса. Вылезти удалось только в четвертый, размером с ворота конюшни, и то, обдирая выступающие части тела. В первые три и пытаться не стоило. Сверяясь с картой в голове, задал направление и зашагал в сторону центра. До управы исправника пятнадцать минут на карете, со скидкой на незнакомый город и время суток — к утру дойти должен.

Добрался до улиц, освещенных фонарями. Начали попадать прохожие. Внимание привлекаю адское. Прикинул себя со стороны — ужас. Жирная голопузая туша, засохшая корка крови и грязи. Спина в приставших мозгах, рожа не просто расцарапана, кусок щеки на бок висит. Шея перебинтована остатками майки. Ага, еще взгляд исподлобья, звериный рык и руки растопырены. Поди догляди, может они от бугрящихся мышц не сходятся.

Вышел на площадь с кострами, дымящими бочками. Люди, сидящие люди, в основном оборванцы, как я. Но опять же, такую колоритную фигуру надо поискать. Самодельный барабан, что-то похожее на расстроенную гитару, пляшущие полуголые девицы. К группам не подходил, сворачивал в переулки, выбирался из тупиков и двигался в сторону управы. Особенно избегал костров, на которых что-то жарилось. От запахов ноги становились ватными и все тело начинало колотить мелкой дрожью. Вроде пока везло. Пару раз неясные тени начинали преследование, но разглядев в руке нож, быстро растворялись в темноте. Один раз пришлось согнуться и уползать на четвереньках. Серую фигуру