Фаза боя - Владимир Добряков

— Стой! Не двигайся!

Проследив за его взглядом, я вижу в зарослях полыни слева от тропы какое-то движение. Похоже на набегающие откуда-то издалека волны. И звук. Очень низкий и едва слышный.

— Ложись! — кричит Лем. — Всем лежать! Не двигаться! Уши заткнуть! Пришла-таки, зараза!

— Кто пришел? — успеваю я спросить, падая на землю.

— Мёртвая Зыбь! Прижмитесь плотнее и не двигайтесь! Лем тоже падает на землю. Перед тем как распластаться на земле, я успеваю заметить, что кусты и полынь уже не колеблются, а раскачиваются в каком-то жутком ритме. Это напоминает стоячие волны. Низкий звук нарастает и убывает волнообразно, в ритм с колебаниями травы. Земля, к которой я прижимаюсь, тоже начинает раскачиваться, периодически подбрасывая меня в воздух. Этот цирк продолжается не менее получаса. Всё прекращается так же внезапно, как и началось.

Лем лежит еще с минуту. Потом осторожно встаёт, осматривается и прислушивается. Облегченно вздохнув, он говорит:

— Всё кончилось. Вставай, Сергей. Мы можем идти. Наташа, ты тоже можешь идти, всё кончилось.

Дойдя до нас, Лем присаживается. Вытерев со лба обильный пот, он усмехается и радостно сообщает:

— Повезло нам! Мало осталось в живых тех, через кого прошла Мёртвая Зыбь. А у вас нервы крепкие. Никто не испугался, никто не вскочил. Значит, может быть, и дойдём с вами до конца.

— А что было бы, если бы кто-нибудь встал? — спрашивает Анатолий.

— И сам бы погиб, и других бы прикончил. Всё живое, что выше этого, — Лем показывает высоту примерно по колено, — растекается в лужу. Но хуже всего то, что после этого Зыбь приобретает новую силу и убивает и то, что намного ниже. Теперь можно идти дальше. Зыбь бывает не чаще одного раза в три дня. Я думал, что она прошла совсем недавно и мы пройдём благополучно. Ан нет!

Не дойдя нескольких метров до полосы желтой травы, Лем прислушивается. На этот раз слышу и я. Из травы доносится шуршание. Лем улыбается и качает головой.

— Нет, — бормочет он, — мы к вам не пойдём. Будем искать обход.

Он направляется вправо, вдоль полосы высокой травы. На ходу Лем прислушивается. Шорохи в траве не прекращаются. Время от времени в сплошной стене травы обнаруживается тропа, словно протоптанная крупным животным вроде слона. Лем оценивает тропы, но они ему не нравятся, и мы идём дальше. А шорохи в траве не прекращаются. Они уже начинают действовать мне на нервы. Кто там шуршит?

Наконец Лем находит то, что искал. Сплошную стену травы пересекает не тропа, а целая дорога. Впечатление такое, что здесь проехала пара асфальтовых катков.

— На ту сторону! — командует Лем и добавляет: — Быстрее!

Мы бегом устремляемся по проходу. А с обеих сторон шуршание усиливается и быстро приближается к нам. Остаётся каких-то двадцать метров, когда бегущий впереди Лем останавливается, как вкопанный.

— Назад! — сдавленным шепотом командует он.

Я пока не вижу впереди никакой опасности, но с готовностью поворачиваю назад. И вдруг уши режет визг Наташи:

— Здесь змеи! Полно змей!

С обеих сторон из травяных джунглей к нам ползут змеи. Даже не ползут, а перемещаются. Они находятся в позе угрозы, какую принимают кобры в момент опасности. Только кобры стоят, а эти змеюки надвигаются на нас. И надвигаются довольно быстро. Если учесть, что кобра в позе угрозы поднимает над землёй треть своего тела, то эти змейки насчитывают в длину никак не меньше трёх, а то и пяти метров. Не слабо! Черно-желтые полосатые тела с раздутыми шеями, мерно раскачиваясь, приближаются к нам и берут в кольцо. Еще можно прорваться, если бежать назад. Но там наверняка нас атакуют такие же создания. Недаром они так интенсивно шуршали со всех сторон. Что предложит Лем? Смотрю на него и вижу, что он растерян.

— Кто они? — спрашиваю я у него.

— Сторожихи, — каким-то странным шепотом отвечает мне Лем и уточняет: — Змеи.

— Сам вижу, что не птички и не золотые рыбки. Что они могут с нами сделать? Только укусить?

— А этого мало? От их яда человек умирает через пять минут. А еще они плюются ядом в глаза.

— На каком расстоянии?

— Шагов на пять-шесть.

— А больше никаких экзотических свойств у них нет?

— Нет. Но и этого вполне достаточно, чтобы мы навсегда остались здесь.

— Погоди с жизнью-то прощаться. Стрелять в них можно?

— Можно. Но разве попадёшь? Видишь, как качаются.

— Ну, это-то как раз не проблема. Проблема — вот эти.

Я показываю на две группы змей, которые подобрались к нам ближе всех. В одной группе — шесть змей, в другой — восемь.

— С дальними ребята справятся, — продолжаю я, — а вот с этими… Что, Ленок, сделаем их?

— Почему нет? Давно я этим спортом не занималась. Даже соскучилась.

Моя подруга сбрасывает ранец, бластер и автомат. Расстёгивает пояс с подвешенным снаряжением и кладёт его на ранец. Подтягивая на ходу перчатки и опуская на глаза защитный щиток шлема, Лена направляется к ближайшей группе змей.

— Стой! — кричит в ужасе Лем. — С ума сошла! Это же смерть!

— А вот сейчас, друг мой, — останавливаю я Лема, положив ему на плечо руку, — ты нам не мешай, пожалуйста. Стой и смотри. Пётр, Толя! Расстреливайте дальних. Ближних мы с Леной берём на себя. Патроны экономьте!

Сам я тоже избавляюсь от снаряжения и оружия и направляюсь к другой группе гадов. А Лена уже вступила в бой. Лем, раскрыв рот, смотрит на это действо квадратными глазами. Я невольно замедляю шаг. В самом деле, здесь есть на что посмотреть.

Конечно, чтобы сделать наши шансы на победу подавляющими, можно было бы нам с Леной войти в ускоренный ритм. Тогда мы передушили бы этих рептилий шутя, голыми руками. И они даже не успели бы сообразить, кто и что с ними делает. Но после этого последует неизбежный отходняк, а одно Время знает, когда мы сможем расслабиться. Я потому и расставил силы таким образом. Мы с Леной проделаем проход, а наши товарищи тем временем не дадут змеям зайти к нам с тыла. Там уже вовсю гремит пальба: ребята стреляют, а змеи плюются ядом. Жаль, что наши товарищи заняты стрельбой и не могут оценить Ленино мастерство.

Лена исполняет какой-то феерический танец. Её движения напоминают движения кошки. Но не той домашней киски, что, мурлыкая, устраивается на коленях у хозяина. Это уличная, видавшая виды кошатина, прошедшая огонь и воду и выжившая в борьбе за существование.

Вот змея атакует, но Лены там уже нет. Зато змея получает удар ребром ладони по шее, а другая в этот же момент поражается носком ботинка прямо в раздутый капюшон. Быстро прокатившись между стоящими в боевой стойке змеями, Лена на ходу лягает еще одну и вскакивает на ноги. Теперь уже атакует она, а змеи обороняются.

Плавными, незаметно переходящими из одного в другое движениями Лена движется между страшными рептилиями, награждая их ударами, пинками, подзатыльниками и пощечинами. Со стороны кажется, что она проделывает это медленно, даже лениво. Но это впечатление обманчиво. Змеи-то тоже делают стремительные броски. И броски эти молниеносны. Однако всякий раз они попадают туда, где Лена была долю секунды назад. Но сейчас её там уже нет. Впрочем, и у Лены удары не всегда достигают цели. Всё-таки это змеи, а не бегемоты. У них реакция тоже дай Время. Лена пока капитально вывела из строя только одну змею и двух или трёх поранила. Впрочем, перебить такой змеюке позвоночник, да еще когда ты находишься в движении, а змея уклоняется — дело непростое. Кто не верит, пусть попробует.

Засмотревшись на работу своей подруги, я чуть было не забываю, что такая же работа предстоит и мне самому. Громкое шипение возвращает меня к действительности. Змеи атакуют меня, выстроившись в линию, и уже в нескольких метрах от меня. Сосредотачиваюсь. Начали!

Я прекрасно знаю дальность броска такого рода змей. Как правило, она не превышает ту высоту, на которую её тело в стойке возвышается над землёй. Подхожу к этой опасной границе. Змея приближается, она готова к броску, её глаза внимательно следят за мной. Подаюсь вперед и даже заношу ногу для шага. Одновременно толкаюсь левой ногой и прыгаю вперёд и вправо, между двумя змеями. Тут же, в полёте бью левой рукой по шее одной змее, а правой — по её соседке. Левый удар ущерба змее не причинил. Она как раз делала бросок на то место, где я только что был. Только сбил её на землю. А вот у правой змеи под моей рукой отчетливо хрустнули позвонки. Как говорится, минус один!