Остерегайтесь апокалипсисов. Книга 2 (СИ) - Holname

Внезапно заметив краем взгляда знакомые фигуры, я встрепенулся. Нобутоши со своими людьми тоже был в этом лагере. Главнокомандующий быстро раздавал задания своим ребятам, и помогал обрабатывать раны пострадавшим наравне с другими лекарями.

Видеть эту сцену было удивительно, пусть даже и издалека. Я был уверен, что Нобутоши еще сидел в темнице крепости, но, если он был здесь, это значило, что Алгар позволил ему выйти на рассвете.

Внезапно Фересия, будто заметив мой взор, кивнула в сторону Нобутоши и заговорила:

— Они, между прочим, сразу принялись помогать пострадавшим. В отличие от кое-кого.

Она смерила меня задумчивым взглядом, явно давая понять, о ком шла речь. Но почему-то ее слова меня не задевали. Скорее, они вызвали у меня нервный смех.

— А я всю ночь сражался.

Фересия, пройдя мимо меня, с улыбкой ответила:

— Я бы пожалела тебя, если бы ты был ранен или мертв.

— Никакого сострадания.

— Точно.

С момента первой битвы прошло примерно полгода. Полгода постоянных битв, зализывания ран, восстановления укреплений. Я в очередной раз стоял рядом со вратами Бригир, но только сейчас уже не на их вершине, а у самого их основания. Из такого места, где сами эти стены казались нерушимыми, хотя на самом деле это было не так.

Моя рука лежала на холодной каменной стене. С этой стороны, со стороны города, Бригир выглядел все также, как и раньше, но я знал, что по другую его сторону, каменная поверхность уже успела покрыться множеством увечий. Регулярные нападения монстров оставляли на стенах столь же глубокие раны, какие были и в сердцах сражавшихся жителей.

За те полгода, что мы сражались, тяжело было сказать как много людей мы потеряли. Каждую ночь кто-то погибал. В иные дни мы радовались, что жертв было минимум, в другие оплакивали собственную слабость и десятки павших людей. Теперь стражников не хватало.

А я к этому моменту так и не сумел найти способ защитить Варнон от верной гибели. Все шло к тому, что наши силы в какой-то момент должны были окончательно угаснуть.

Неподалеку стал чувствоваться противный запах гари. Отвернувшись от врат, я посмотрел куда-то вперед и замер. Огромный костер, разведённый прямо перед вратами, полыхал при свете дня столь сильно, что его дым поднимался прямо до вершин самого Бригира. Этот огонь был выше и шире меня, а разгорался он благодаря телам павших людей и монстров.

Теперь придавать все пламени было уже традицией. Здесь, прямо перед вратами, мы каждое утро собирали тела и жгли их. Так было нужно, потому что хоронить людей было просто негде, а бросать трупы где-то в стороне или закапывать их в общую могилу было просто опасно. Никто не знал, какие болезни могло все это породить.

Глубоко вздохнув, я быстро стал отступать. Скажем прямо, гарь и смог, поднимавшиеся каждое утро, тоже не были лучшим выходом. В самые неудачные дни ветер поднимал все эти прелести и накрывал ими город, словно устилая теплым одеялом. Но из всех возможных зол это определённо было меньшим.

Отступая от костра все дальше, беглым взглядом я посматривал на стоявшую рядом со всем этим пламенем группу людей. Кто-то плакал, а кто-то молчал. Но, как факт, никто не молился. На севере я так и не встретил того, кто хотя бы раз произнес хоть одну молитву. Казалось, таких людей здесь просто не было.

— Советник, — прозвучал зов откуда-то со стороны.

Услышав его, я огляделся и заметил быстро подступавшего ко мне Нобутоши. За те полгода, что он провел здесь, многое в этом человеке изменилось. Не только его внешний вид, но и сама манера общения стали больше походить под нравы севера.

— Нам нужно поговорить, — произнес Нобутоши, почти вплотную приблизившись ко мне, — есть время?

— Есть, — спокойно отвечал я. Обойдя Нобутоши, я намеренно отошел подальше от костра еще на пару метров, и лишь тогда, когда рядом показались первые городские дома, замер. Только здесь, в отдалении от всего этого ужаса, можно было дышать свободно.

Нобутоши, проследовавший за мной, сходу спросил:

— Ты же понимаешь, что мы так долго не протянем? Запасов уже не хватает.

Я молчал. Его прямолинейность уже никого не удивляла, и меня в том числе. Но прямо сейчас в какой-то степени я был рад, что рядом никого не было. Иначе его слова могли бы вызвать бурю негодования.

— Конечно, — продолжал размышлять Нобутоши, — постоянная смертность из-за сражений сокращает наше поголовье, но это тоже плохо. В какой-то момент у нас просто не останется людей. А монстры в последнее время отбиваются все жестче.

Я спокойно посмотрел на Нобутоши и сказал:

— У меня есть вопрос.

Главнокомандующий уже несуществующий армии замолчал, а я, смотря на него, совершенно спокойно продолжил:

— Почему ты так активно пытаешься помочь северу? Разве ты не испытываешь…

— Зависти?

— Я хотел сказать «ревности», — на лице всплыла насмешливая улыбка, — но, по-моему, источник у этих чувств один.

Нобутоши поджал губы. По его реакции я сразу понял, что мой вопрос все же смог задеть его чувства. Собственно, ровно также своими вопросами он задел и мои. Один — один.

Отвернувшись, Нобутоши чуть тише заговорил:

— Мне искренне жаль, что Восток пал. Я бежал, сумел выжить, и мне никогда не отмыться от этого позора. Поэтому единственное, чего я хочу, это защитить оставшихся в живых.

— Ты про своих людей?

— Да. Они — та немногая частичка Востока, что все еще живет. Только они в будущем смогут возродить нашу родину, и поэтому я верю в них.

В голосе Нобутоши с каждым новым словом было все больше решимости. В какой-то момент посмотрев на меня, он глубоко вздохнул и с полной уверенностью ответил:

— Я буду бороться за них до тех пор, пока это необходимо.

— Ты так веришь в то, что Восток возродится?

— Мы здесь не умрем. Я в этом уверен.

Да, этот ответ все-таки был наполнен надеждой. Но вместе с этим было во взгляде Нобутоши что-то такое, что могло это опровергнуть. Несмотря на то, что он уверял меня в том, что мы выживем, глаза у него были точно как у смертника: такие же отчаянные и безжизненные.

— А что будет потом? — Склонив голову, я улыбнулся. — Ты же не собираешься добровольно расстаться с жизнью в самом конце?

Мой очередной вопрос попал точно в цель. На миг лицо Нобутоши исказилось удивлением.

— Признаться, — мужчина чуть отвел взгляд, — я думал о подобном.

И эти слова меня окончательно разозлили. Плотно сжав кулак, я замахнулся и со всей силы ударил Нобутоши по лицу. От моего удара мужчина отлетел на землю и схватился за пылавшую щеку, а я, плотно стиснув зубы, старался сдерживать свою ярость.

Мало мне было ежедневных смертей. Мало было ощущение безысходности ситуации, тщетных попыток придумать план для спасения. Теперь еще и главные герои моей истории думали о том, как наложить на себя руки.

— Вот это в тебе меня и раздражает! — громко заревел я. — Говоришь о том, что Восток сможет воскреснуть, а сам-то ты что для этого собираешься сделать? Переложить ответственность на чужие плечи⁈

Нобутоши смотрел на меня, словно каменная статуя. Я знал, что мое поведение было нетипичным. Я знал, что вел себя как-никогда эмоционально, но у меня ведь тоже был свой предел. Полгода хождений по кругу и ни одного шанса на спасение!

— Мои товарищи погибали ради нас, — Нобутоши, чуть приподнявшись, начал оправдываться. — Они своими руками обрывали жизни, когда понимали, что заражались. Я не могу продолжать жи…

— Никаких оправданий! — гневно перебил я. — Посмотри на меня, Нобутоши, и запомни! Без тебя Восток не восстановится, и поэтому даже не смей думать о том, чтобы наложить на себя руки!

Нобутоши окончательно убрал руку от лица и опустил ее. Он приоткрыл рот, будто собираясь что-то ответить, и я снова закричал:

— Никаких оправданий! Только самые жалкие трусы под тяжестью ответственности лишают себя жизни. А ты попробуй встать с колен, воспитать новое поколение и передать им все свои знания. Донеси свою историю до самого последнего дня, что отведет тебе судьба, и только потом умирай. Понял⁈