Полная иллюминация - Фоер Джонатан Сафран

«Расскажи мне еще», — сказал я.

«Еще?»

«Гершель».

«Это как если бы он был членом нашей семьи».

«Расскажи мне, что произошло? Что произошло с ним?»

«С ним? С ним и со мной. Это произошло со всеми, можешь не сомневаться. Если я не еврей, это вовсе не значит, что со мной этого не произошло».

«Чего именно?»

«Надо было выбирать и надеяться, что выберешь меньшее зло».

«Надо было выбирать, — сообщил я Джонатану. — И надеяться, что выберешь меньшее зло».

«И я выбрал».

«И он выбрал».

«Что он выбрал?»

«Что ты выбрал?»

«Когда они захватили наш город…»

«Колки?»

«Да, только не говори ему. Незачем ему говорить».

«Мы могли бы пойти туда утром».

«Нет».

«Возможно, это пошло бы на пользу».

«Нет, — сказал он. — Моих призраков там нет».

(У тебя есть призраки?)

(Конечно, у меня есть призраки.)

(На что твои призраки похожи?)

(Они на изнанках моих век.)

(Мои призраки обитают там же.)

(И у тебя есть призраки?)

(Конечно, у меня есть призраки.)

(Но ведь ты еще дитя.)

(Я не дитя.)

(Но ведь ты еще не познал любви.)

(Это и есть мои призраки, пустоты в любви.)

«Ты мог бы нам это показать, — сказал я. — Ты мог бы взять нас туда, где когда-то жил и где когда-то жила его бабушка».

«Зачем, — сказал он. — Эти люди ничего для меня не значат».

«Его бабушка».

«Я не хочу знать ее имени».

«Он говорит, что незачем возвращаться в город, откуда он родом, — сообщил я Джонатану. — Он ничего для него не значит».

«Почему он ушел?»

«Почему ты ушел?»

«Потому что я не хотел, чтобы твой отец рос так близко от смерти. Я не хотел, чтобы он знал о ней, жил с ней. Вот почему я никогда не проинформировал его о том, что случилось. Я так хотел, чтобы он жил хорошей жизнью, без смерти, без выбора, без позора. Но должен тебя проинформировать, что я не был хорошим отцом. Я был наихудшим отцом. Я жаждал оградить его от всего, что было плохо, а вместо этого так много плохого ему привил. Отец всегда в ответе за сына. Ты должен понять».

«Я не понимаю. Я ничего из этого не понимаю. Не понимаю, как ты можешь быть из Колков и почему я раньше об этом не знал. Не понимаю, почему ты с нами поехал, если знал, как близко мы окажемся. Не понимаю, что у тебя за призраки. Не понимаю, как твоя фотография попала в коробку Августины».

(Ты помнишь, что он после этого сделал, Джонатан? Он еще раз проэкзаменовал фотографию, потом снова положил ее на стол, а потом сказал: Гершель был хороший человек, и я тоже, и именно поэтому все, что произошло — неправильно, все — от начала и до конца. И тогда я спросил его: но что же, что же произошло? Он, как ты помнишь, возвратил фотографию в коробку и стал рассказывать. Именно так. Положил фотографию в коробку и все нам рассказал. Он больше не избегал встречаться с нами глазами и ни разу не убрал руки под стол. Я убил Гершеля, сказал он. Во всяком случае, то, что я сделал, это все равно как если бы я его убил. Что ты имеешь в виду? — спросил его я, потому что сказанное обладало необычайной мощью. Нет, это неправда. Гершеля и так бы убили, с моей помощью или без, но это все равно, как если бы я его убил. Что произошло? — спросил я. Они пришли в самое темное время ночи. Они только что ушли из другого места и после пойдут еще в одно. Они знали, что делали, они действовали очень логически. Я особенно ясно помню, как задрожала кровать, когда пришли танки. Что это? Что это? — спросила Бабушка. Я поднялся с постели и проэкзаменовал через окно. Что ты увидел? Я увидел четыре танка, и я помню их во всех подробностях. Там было четыре зеленых танка и люди, которые шли рядом. Я вам скажу, что у людей были автоматы, и они держали на прицеле наши двери и окна на случай, если кто-нибудь попробует убежать. Было темно, но я это увидел. Ты испугался? Я испугался, хотя знал, что они не за мной пришли. Откуда ты это знал? Мы про них знали. Все знали. Гершель знал. Мы только не думали, что это произойдет с нами. Я же тебе сказал, мы во многое верили, мы были такие безмозглые. А потом? А потом я сказал Бабушке, чтобы она взяла малыша, твоего отца, и отнесла его в погреб, и чтобы не производила шума, но и не паниковала, потому что они не за нами пришли. А потом? А потом они остановили все свои танки, и я был такой дурак, что на мгновение подумал, будто все кончилось, будто они решили вернуться в Германию и окончить войну, потому что войну никто не любит, даже те, кто в ней уцелел, даже победители. Но? Но они, конечно, этого не решили, они всего лишь остановили танки перед синагогой, и они вышли из своих танков, и стали двигаться логическими шеренгами. Генерал с русыми волосами приложил к лицу микрофон и заговорил по-украински он сказал что все должны прийти к синагоге все без единого пропуска. Солдаты били прикладами в каждую дверь и расследовали в домах чтобы удостовериться что все пришли к синагоге я сообщил Бабушке чтобы она вернулась наверх с малышом потому что я боялся что они обнаружат их в подвале и застрелят за то что прятались. Гершель подумал я Гершелю надо спасаться как он может спастись он должен бежать немедленно бежать во тьму возможно он уже убежал возможно он услышал танки и убежал но когда мы прибыли к синагоге я увидел Гершеля и он увидел меня и мы встали рядом потому что перед лицом зла и любви друзья поступают именно так. Что сейчас будет спросил он меня и я сказал ему что не знаю что сейчас будет и если по правде ни один из нас не знал что сейчас будет хотя все мы знали что будет зло. Солдатам понадобилось так много времени чтобы закончить расследование в домах им было очень важно удостовериться что все были перед синагогой. Мне так страшно сказал Гершель я думаю я сейчас заплачу. Почему спросил я почему незачем плакать нет никакого повода плакать но я вам скажу что мне тоже хотелось плакать и мне тоже было страшно но не за себя а за Бабушку и за малыша. Что они сделали? Что произошло дальше? Они сделали нас в шеренги и Анна была рядом со мной с одной стороны а Гершель с другой несколько женщин плакали и это потому что они были очень напуганы автоматами которые держали солдаты и еще потому что они думали что всех нас сейчас убьют. Генерал с голубыми глазами приложил к лицу микрофон. Вы должны слушать внимательно сказал он и делать все что вам приказывают а не то вас застрелят. Мне очень страшно шепнул мне Гершель и я хотел сказать ему беги у тебя больше шансов если ты побежишь сейчас темно беги у тебя нет шансов если ты не побежишь но я не мог ему этого сказать потому что боялся что меня застрелят за разговоры и еще потому что не хотел соглашаться со смертью Гершеля признавая что нужно быть храбрым я сказал с наименьшей объемностью какую был способен произвести сейчас тебе необходимо быть храбрым и теперь-то я знаю как глупо было это изрекать большей глупости я не изрекал в своей жизни быть храбрым ради чего? Кто тут раввин спросил Генерал и раввин поднял руку. Двое из охранников схватили раввина и втолкнули в синагогу. Кто тут кантор спросил Генерал и кантор поднял руку только он не был таким же покорным смерти как раввин он плакал и говорил нет своей жене нет нет нетнетнет и она протянула к нему руки и двое охранников схватили ее и тоже поместили в синагогу. Кто тут евреи спросил Генерал в микрофон всем евреям выдвинуться вперед но ни один человек не выдвинулся вперед. Все евреи должны выдвинуться вперед сказал он опять только на этот раз прокричал но снова ни один человек не выдвинулся вперед и я вам скажу что если бы я был еврей я бы тоже не выдвинулся вперед Генерал подошел к первой шеренге и сказал в микрофон или вы укажете на еврея или сами будете считаться евреем первый к кому он подошел был еврей по имени Абрам. Кто тут еврей спросил его Генерал и Абрам задрожал Кто тут еврей снова спросил Генерал и приложил пистолет к голове Абрама Арон еврей Арон и он указал пальцем на Арона который был во втором ряду а это как раз там где и мы стояли. Двое охранников схватили Арона но он очень сопротивлялся и они выстрелили ему в голову и тогда я почувствовал как рука Гершеля коснулась моей. Делайте как вам приказывают закричал в микрофон Генерал со шрамом на лице а не то. Он подошел к следующему человеку в шеренге который был моим другом Лео и сказал кто тут еврей и Лео указал пальцем на Абрама и сказал этот человек еврей прости Абрам двое охранников взяли Абрама под охрану и отвели в синагогу женщина из четвертого ряда бросилась бежать с малышом на руках но Генерал крикнул что-то по-немецки на этом наиужаснейшем чудовищном уродливом отвратительном гнусном злобном языке и один из охранников выстрелил ей в затылок и они втащили ее в синагогу вместе с младенцем который был еще жив. Генерал подошел к следующему в шеренге и к следующему и каждый указывал пальцем на еврея потому что никто не хотел быть убитым один еврей указал пальцем на своего двоюродного брата а другой на себя потому что не хотел указывать на других. Они взяли под охрану и отвели в синагогу Даниэля и Талию и Луиса всех евреев какие были но по какой-то причине которую мне не узнать на Гершеля никто не указал возможно это потому что я был его единственным другом и он был не очень общительным и многие люди даже не знали о его существовании только я знал что на него можно указать а может быть это потому что было так темно что его уже не было видно. Очень скоро он остался единственным евреем за пределами синагоги Генерал был теперь во втором ряду и сказал какому-то мужчине потому что он спрашивал только мужчин я уж не знаю почему кто тут еврей и мужчина сказал они все в синагоге потому что не знал Гершеля или не знал что Гершель был еврей Генерал выстрелилемувголову и я почувствовал как рука Гершеля слегка коснулась моей и я запретил себе смотреть на него Генерал подошел к следующему человеку кто тут еврей спросил он и этот человек сказал они все в синагоге поверьте мне я не вру зачем мне врать хоть всех их убейте мне-то какое дело только пожалуйста пощадите меня пожалуйста не убивайте меня пожалуйста и тогда Генерал выстрелилемувголову и сказал мне это начинает надоедать и подошел к следующему мужчине в шеренге и это был я кто тут еврей спросил он и я снова почувствовал руку Гершеля и я знаю что его рука говорила пожалуйстапожалуйста Эли пожалуйста я не хочу умирать пожалуйста не указывай на меня ты же знаешь что со мной будет если ты на меня укажешь не указывай на меня я боюсь умирать я так боюсь умирать я такбоюсьумирать ятакбоюсьумирать кто тут еврей снова спросил меня Генерал и другой рукой я почувствовал Бабушкину руку и я знал что она держит на руках твоего отца а он держит на руках тебя а ты держишь на руках своих детей я так боюсь умирать я так боюсьумирать ятакбоюсьумирать ятакбоюсьумирать и я сказал он еврей кто еврей спросил Генерал и Гершель обхватил мою руку с огромной силой он был моим другом он был моим лучшим другом я бы разрешил ему поцеловать Анну и даже переспать с ней но я это я а моя жена это моя жена и мой ребенок это мой ребенок ты понимаешь что я тебе говорю и я указал пальцем на Гершеля и сказал он еврей этот человек еврей пожалуйста сказал мне Гершель и он плакал скажи им что это неправда пожалуйста Эли пожалуйста двое охранников схватили его и он не сопротивлялся но он плакал пуще и отчаяннее и он кричал скажи им что больше евреев нет большеевреевнет и что ты только сказал что я еврей чтобы тебя не убили я умоляю тебя Эли тыжемойдруг не дай мне умереть я так боюсь умирать ятакбоюсьумирать все будет о’кей сказал я ему все будет о’кей не делай этого сказал он сделай чтонибудь сделай чтонибудь сделайчтонибудь сделайчтонибудь все будет о’кей все будет о’кей кому я это говорил сделай чтонибудь Эли сделайчтонибудь я так боюсьумирать я такбоюсь ты же знаешь что они собираются сделать тыжемойдруг сказал я ему хотя и не знаю зачем я тогда это сказал и охранники поместили его в синагогу с остальными евреями а все остальные стояли снаружи чтобы услышать крикимладенцев и плачстариков и увидеть черную искру от первой спички зажженной юношей который едва ли был старше меня или Гершеля или тебя она иллюминировала тех кто не был внутри синагоги кому не предстояло умирать и он бросил ее на ветки которые были придвинуты к синагоге ужаснее всего было то какмедленно это было и как огонь многораззатухал и его приходилось разводить снова я посмотрел на Бабушку и она поцеловаламенявлоб а я поцеловалееврот и наши слезысмешалисьнанашихгубах а потом я много раз поцеловалтвоегоотца я взял его под охрану у Бабушки и прижалксебестакойсилой что он начал плакать я сказал я люблю тебя я люблю тебя я люблю тебя я люблю тебя я люблютебя я люблютебя я люблютебя я люблютебя ялюблютебя ялюблютебя ялюблютебя ялюблютебя ялюблютебя ялюблютебяялюблютебяялюблютебяялюблютебя и я знал что теперь я должен все изменить все бросить и я знал что не смогу допустить чтобы он узнал кемябыл и чтоясделал потому что это ради него я сделал то чтосделал это ради него я указал пальцем и ради него был убит Гершель ради него я убил Гершеля и вот почему он такой какой есть он такой какой есть потому что отец всегда в ответе за сына и я это я и явответе не за Гершеля а за своего сына потому что я прижал его к себе стакойсилойчтоонзаплакал потому что я так сильно его любил что сделаллюбовьневозможной и мне жалко тебя и жалко Игорька и это вам надлежит меня простить он сказал нам все эти вещи и Джонатан куда нам с этим теперь что нам делать с тем что мы знаем Дедушка сказал что я это я но это не может быть правдой правда в том что и я указалнаГершеля и я сказал оневрей и я вам скажу что и ты указалнаГершеля и ты тоже сказал оневрей и больше того Дедушка еще указалнаменя и сказал оневрей и ты еще указалнанего и сказал оневрей и твой дедушка и Игорек и мы все указалидругнадруга так что же ему было делать толькокруглыйдуракпоступилбыиначе но подлежит ли это прощению то что он сделал можетлионвообщебытьпрощен за его палец за то чтоегопалецсделал начтоонуказал и начтонеуказывал кчемуонприкоснулсявжизни и кчемуне-прикасался таклиужон виноват а я а я ая аяа?)