Цианид по-турецки (сборник) - Мишель Александр

На втором этаже мне удалось открыть одну комнату (взлом, конечно, не самое благовидное занятие, но ничего ценного там все равно не было) — она вся была забита старой мебелью. От одного стула мне удалось отломить ножку, вместе с торчащим из нее гвоздем она выглядела довольно грозно.

Когда я вернулся в нашу комнату, Ева переоделась — в белую кофточку и панталоны с кружевами, что выглядело на ней очень симпатично.

Я принял все необходимые предосторожности, то есть закрыл ставни на щеколду и подпер дверь стулом. Кровать была завешена пологом, и с двух сторон ее я поставил по свечке — если кто-то попробует приблизиться, его тень появится на занавесе, как на экране синематографа.

— Все, можешь ложиться, — сказал я Еве.

Она залезла на кровать.

— Чем ты занимаешься в жизни? — спросил я ее, когда кровать перестала скрипеть — видно, она устроилась (я в это время сидел на стуле).

— Что? — не поняла она.

— Кем ты работаешь? — спросил я по-литовски.

— Танцовщицей. А ты понимаешь по-литовски?

— Немного. Был там какое-то время.

Ева опять заворочалась.

— А сколько тебе лет? — продолжал я расспросы.

— Девятнадцать.

— А зачем ты приехала в Вальдец?

Молчание.

— Зачем?

— Не скажу, — сонным уже голосом ответила она. И через пару минут за пологом раздалось сопение.

«Сон праведницы, — подумал я. — А между тем ее сегодня пытались убить, а перед тем убили Абрама — она не могла об этом не слышать. Что занесло ее в эти сумасшедшие дни в Вальдецкое княжество? Возможно, разгадка всей истории мирно посапывает сейчас за этим пологом. Но как заставить ее говорить?»

В свое время меня выгнали из полиции (я вам уже рассказывал) за применение силы к подследственным. А что же их прикажете — гладить?

Я решительным шагом подошел к кровати и отдернул полог.

— Ева, — сказал я, — Ева!

По еле заметному шевелению я понял, что она проснулась.

— Кто ты такая и зачем приехала в Вальдец?

— Не скажу, — продолжала настаивать она.

Я откинул перину и нанес ей сильный шлепок пониже спины. Ева попыталась вырваться, но я крепко прижал ее к себе и шлепнул еще несколько раз.

— Пусти, — шепотом сказала она (впрочем, могла и кричать, в трактире все равно никого не было).

— И не подумаю, — отвечал я, продолжая наносить удары (при этом ее пижамные штаны слезли почти до колен).

Результатом нашей возни стало лишь то, что Ева тяжело задышала, я тоже почувствовал совершенно неуместное возбуждение. Ну а раз так, придется мне превысить самые смелые полномочия, которые могли быть отпущены князем.

В этот момент мог зайти кто угодно и сделать с нами все, что угодно — например, отрезать нам головы или разбить молотком княжеские часы, опрометчиво оставленные мною на столе (в самый патетический момент они заиграли какую-то старинную мелодию — мы бы этого даже не заметили).

Глава 6. ЦЕНТРАЛЬНОЕ КОЛЕСО

— Это было здорово, — сказал я Еве, молчаливо лежащей возле меня после того, как все кончилось.

— Я дочка князя, — неожиданно сказала она.

— Что? Что ты мелешь? — довольно грубо спросил я. — Ты дочка князя?

— Да, — сказала Ева сонным голосом. — Лет двадцать назад князь был у нас в Литве, познакомился с моей мамой — она тогда служила в театре…

«Так князь, значит, старый театрал, — подумал я. — Вот откуда у моей подруги такой королевский рост!»

— Ну а дальше? — поторопил я ее.

— Князь забыл свой дневник, и все эти годы он хранился у нас, как реликвия. А в прошлом году мама умерла, работы у меня не было, вот я и решила приехать в Вальдец — думала, князь поможет… Только я не знаю, как к нему подойти.

— Я помогу, — пообещал я девушке. — А дневник у тебя с собой?

— Конечно, должна же я что-то показать князю в доказательство своих слов!

— Давай его сюда немедленно!

Ева встала с кровати (она была в соответствующем ее имени наряде, то есть в костюме Евы), подошла к своей сумке и достала из нее потрепанную старую книжку.

Вид Евы полностью вытеснил у меня из головы мысли о княжеском дневнике, вальдецкой казне и прочих маловажных вещах. В конце концов, если я уже один раз превысил данные мне князем полномочия, почему бы не сделать этого еще раз?

И снова (на этот раз ненадолго) я отвлекся от вверенного мне поручения. Через двадцать пять минут (у меня привычка точно засекать время) Ева заснула, а я осторожно приоткрыл полог кровати и при колеблющемся свете свечи стал читать дневник.

Записи не слишком меня заинтересовали — они содержали воспоминания князя о путешествиях по столицам Европы. Я отметил, что князь всюду исправно посещал театры.

К внутренней стороне обложки был приклеен пергаментный пакет, в котором я нашел несколько ветхих листков — это, как видно, и были остатки записей Фердинанда Второго. Чернила основательно выцвели, да и текст был написан трудночитаемым готическим шрифтом.

К сожалению, ничего стоящего и здесь я не обнаружил. Сиятельный предок его светлости предавался воспоминаниям о том, в каких постоялых дворах останавливался он со свитой, что подавали… А вот — Аугсбург. Князь Фердинанд заказывал часы у местного часовщика, пошло на них золота… драгоценных камней… И в конце страницы — крупная надпись:

«ЛИШЬ ТОТ НАЙДЕТ СПРЯТАННОЕ,

КТО ДО УТРА ЗАСИДИТСЯ В ТЕАТРЕ.»

Глаза у меня уже начали слипаться — день выдался довольно напряженный. И где-то на грани между сном и бодрствованием мне пришла в голову такая мысль. Сколько европейских театров сохранилось со времен Тридцатилетней войны? И как можно было вообще вручать секрет драгоценностей вальдецкой короны такому ненадежному хранилищу, как здание театра, которое может сгореть в одну минуту, подобно новомодной шведской спичке? Но есть еще одна вещь, которая называется «театром» — правда, только лишь на профессиональном жаргоне часовщиков. Мы народ ремесленный, в театры ходим редко, и «театром» у нас зовется жакемар — проще говоря, часы с движущимися фигурками.

Глава 7. ПЕТИДРОМЕ

С большим усилием оторвался я от кровати и подошел к столу (часы все еще валялись там). Открыл крышку, снял личинку и стал прокручивать механизм. Часы тихонько наигрывали старинные менуэты, пары в нарядных костюмах появлялись из одной кулисы и исчезали в другой, на сцене появилось здание ратуши (я обратил внимание, что с тех пор ратуша была немного перестроена). Неожиданно перед моими слипающимися глазами что-то промелькнуло. Я отмотал механизм назад, прокрутил еще раз… В «полу» сцены открылся маленький люк, и оттуда выглянул золотой стерженек, представлявший для меня загадку при разборке механизма. Часовая стрелка находилась как раз на середине пути между тремя и четырьмя часами ночи (циферблат у этих часов был разделен на 24 деления). Я оказался в театре перед рассветом! Собрав в очередной раз часы, я спрятал их под подушку и заснул. Разгадывать загадки у меня уже не было сил.

Глава 8. СЕКУНДНОЕ КОЛЕСО

Проснулся я почти моментально — хотя, наверное, и проспал сколько-то времени. Кто-то пытался открыть ставни! Но этот загадочный «кто-то» не учел, что сон у меня чуткий, даже чересчур, и из-за этого мне часто не удается хорошо выспаться.

Я встал с кровати, бесшумно, насколько это было возможно; взял свою самодельную дубинку и подошел к окну. Сквозь щель между ставнями пробивался слабый свет цвета красного золота — солнце уже всходило. Ставни ходили туда-сюда, и тогда я резко выдернул задвижку.

В комнату ввалился невысокий, крепкий черноволосый человек, и кубарем полетел на пол. Я нанес ему несколько ударов ножкой стула по рукам, плечам, спине. Незваный гость откатился в сторону (его широкое бритое лицо перекосилось от боли) и выхватил из внутреннего кармана своего черного костюма револьвер!

Не знаю, чем бы все закончилось — вполне вероятно, что плохо — если бы проснувшаяся в результате драки Ева не высунулась по пояс из-за полога кровати. Она так ничего на себя и не надела, поэтому естественно, что наш гость от этого зрелища на секунду остолбенел.

Этой секунды мне как раз хватило, чтобы выбить у него из руки револьвер, который исключительно удачно отлетел к ножке стола, а от нее рикошетом под кровать.

Пришелец верно оценил диспозицию (тем более что и Ева, ойкнув, юркнула под перину) и выскочил тем же путем, каким прибыл — через окно.

Но ему не повезло. Если бы я был без штанов, естественно, вся дальнейшая погоня по крышам стольного города Вальдеца не могла бы состояться. Но я надел штаны, а вместе с ними и сапоги — что меня всегда отличало, так это предусмотрительность.

Итак, мой противник выскочил на крышу — и я за ним. Надо сказать, что крыши в Вальдеце в основном черепичные. Хорош бы я был на них без сапог!