Тирания Ночи - Глен Кук

– Не думаю, что он готов к новым расходам. Сейчас у нас и так есть кого винить, если все пойдет наперекосяк.

– Я приложу все усилия, чтобы оправдать доверие Бруглиони.

Элс расстался с Салюдой, так и не разобравшись, что он за человек. Глупец или умник? Друг ли он Палудану Бруглиони или просто вертит им, как хочет?

Брот не был похож ни на один из тех городов, в которых Элсу довелось побывать. Возраст проступал здесь гораздо отчетливее, чем в самых старых городах Дринджера. Древние руины встречались на каждом шагу. В Дринджере старое давно уступило место новому, а развалины можно было найти лишь в пустынях или в горах, да и населяли их обычно одни мертвецы.

Всех жрецов, которые когда-то жили в тех развалинах, перебили еще тысячу лет назад воины Иосифа Алегианта. Потомков же Алегиантовых приверженцев, в свою очередь, истребили во время Праманского завоевания пять сотен лет назад.

А в Броте повсюду проглядывали остатки былой славы, осколки древней империи, заросшие кустами и вьюнком триумфальные арки. Интересно, откуда на них нанесло столько земли?

Сегодняшний Брот стоял на десять или даже двадцать футов выше первоначального древнего города.

Прошлое здесь скрывалось повсюду, словно Орудия Ночи в Святых Землях. И значило куда больше, чем где-либо еще. Именно прошлое определяло настоящее.

Безупречного поддерживали в надежде на возвращение былой славы.

Даже самые ничтожные бедняки преклонялись перед блеском прошлого и не обращали внимания на свое жалкое настоящее.

Памятники былому великолепию возвышались над жизнями теперешних нищих и бездомных.

Бедность тоже бросалась в глаза, но Элса это мало занимало: бедность и горе процветали везде, куда бы он ни шел.

Элс бродил по городу, стараясь не выдавать своих истинных целей. Пока он не заметил за собой слежки. Возможно, его невидимый преследователь просто очень искусен. А может, здесь не обошлось без сил Ночи.

Трудно поверить, что новый хозяин не отправил никого шпионить за ним. Сам ша-луг никогда бы не допустил в свои дела постороннего с такой легкостью, с какой это только что сделали Бруглиони.

Куда бы он ни шел, Элс всюду ловил на себе мрачные взгляды. Это казалось странным. Он не замечал, чтобы другие иноземцы вызывали такую злобу.

Давно уже Тейдж не пользовался подобной свободой. Помнит ли он в точности, с кем нужно выйти на связь? Быть может, превратности судьбы унесли жизни местных Гордимеровых агентов? Никаких имен ему не сообщали – только адреса. В посольство каифата Аль-Минфета следовало обращаться лишь в случае самой крайней нужды. А до матросского кабака на берегу Терагая (дальше всего от центра и ближе всего к внешней стене) слишком далеко идти. Оставался связной в дэвском квартале.

Брот простирался далеко на юг от берега Терагая. Казалось, конца ему не будет.

– Эй! Пайп! Пайпер Хект! Как поживаешь, каналья?

С противоположной стороны улицы к нему спешил Пинкус Горт, лавируя между ослами, верблюдами и телегами, запряженными быками, собаками и козами. На улицах Брота царило гораздо большее оживление, чем в Аль-Кварне. И дерьма было на порядок больше. По всей видимости, за животными почти не убирали. По пути Элсу попалось несколько грандиозных навозных куч.

– Горт! Ты за мной следил?

– Да нет же! Ну ты даешь! Это чистое совпадение. Я просто шел в… Как у тебя дела?

– Вроде неплохо.

– Тебя уже внедрили?

– Внедрили?

– Ну, к Бруглиони.

Любопытно.

– А тебе разве не сказали?

– Меня не было в городе. Возникло одно дельце, и Донето отправил меня его разрешить. Я вернулся только вчера. Ну так что?

– Да, думаю, внедрили. Но уж как-то чересчур легко, меня это беспокоит. Не могу поверить, что эти люди ведут себя настолько глупо.

– Уж поверь. В этом городе глупость в почете. Две трети местных недотеп до сих пор уверены, что правят миром. Здесь живут одни задавалы и гордецы.

– Поверю тебе на слово.

– Нужно придумать, как мы будем связываться друг с другом.

– Я знаю, где дом принципата.

– А нам как передать тебе весточку?

– Я с трудом представляю, – после короткого раздумья хмыкнул Элс, – зачем вам вдруг понадобится это делать. А ты?

– Ммм… Может, ты и прав. Но ты ведь должен хоть иногда выходить на связь. Нам нужно сообщать друг другу новости.

Да, Горт прав. Он же должен стать глазами и ушами Элса в обители Бронта Донето.

– Думаю, это будет несложно. Пока за мной никакого особо строгого надзора нет. Да и обязанности тоже еще толком не определили. Палудан хочет отомстить Братству, потому что винит его в смерти сыновей. А Джервес боится, что Братство объявит войну Бруглиони из-за гибели своих людей.

– А ты ничего не хочешь сделать с волосами? – спросил вдруг Пинкус, окидывая Элса внимательным взглядом.

– В смысле? Зачем?

– Половина головорезов Брота разыскивает двух светловолосых иноземцев высокого роста, которые участвовали в той самой заварушке. Конечно, если хорошенько к тебе приглядеться и дать себе труд хоть немного пошевелить мозгами, можно понять, что ты не тот, кто им нужен. Но что, если ты наткнешься на меднолобых остолопов?

– Так-так. Теперь понимаю, почему на меня так косятся.

– Да просто потому, что ты – это ты.

– Разумеется. Мне пора, служба не ждет. Увидимся.

– Ага, до скорого, – протянул Горт, на лице его промелькнула обида.

– Передавай привет Бо и Джо. И Чушке.

– Ага.

Элс торопливо зашагал дальше. Принципату это не понравится: он ведь почти ничего не сообщил Горту о Бруглиони и совсем ничего не сказал о клане Арньена.

Ничего, пускай помучается.

Некоторое время Элс просто ходил по городу. На всякий случай. Незачем Пинкусу знать о его связных. Ша-луг прислушивался к разговорам, но люди вокруг лишь спорили или жаловались, никому и дела не было до неурядиц сильных мира сего. На улице интересовались не политикой, а тем, что будут есть на обед. А еще обсуждали сторонников разных цветов.

Повсюду с нетерпением ждали каких-то Летних Гостевых Игр, на которых колесничие со всей Фиральдии должны будут соревноваться друг с другом на выбывание. Вот тогда-то цвета себя и покажут.

Ноги сами привели Элса на южный берег Терагая. В полумиле отсюда отец Обилад отправился в свое последнее плавание. Еще в дочалдарянские времена местные жители считали реку богиней, лелеявшей на груди целое сонмище духов. Некоторые из них отличались злобным нравом, и всех без исключения следовало задобрить. Богиня канула в вечность, но некоторые темные водные духи и речные нимфы из ее свиты остались.

Древние жители Брота научились жить рядом с Орудиями Ночи. На набережной хорошо было видно, как тогдашние строители усмирили реку: она была закована в огромные искусно обтесанные каменные глыбы, и, даже если бы вода поднялась на добрых двадцать пять футов, городу не грозило бы наводнение.

Элс шагал вниз по течению и восхищался работой древних зодчих. Сегодняшним обитателям Брота подобное было не по силам – не хватило бы умения, не говоря уж о напоре и силе воли. В них в современном Броте ощущалась явная недостача.

Тейджа весьма впечатлили многочисленные городские мосты. Каждый великолепно спроектированный мост представлялся своего рода памятником, способным простоять целую вечность. И мосты эти располагались друг от друга на расстоянии не более трети мили – прохожий в любой момент мог перебраться на другой берег. Элс сделал это возле Кастелла-доллас-Понтеллас.

Вид отсюда был замечательный, особенно если убрать животных, повозки и толпы людей.

Ша-луг уселся на каменную глыбу прямо на набережной. Вот возвышается на каменном острове Кройс, вот приток Терагая опоясывает, наподобие рва, Кастелла-доллас-Понтеллас, окруженную шестью мостиками, а вот вдалеке слева красуется величавый дворец Чиаро – душа епископального чалдарянского мира. Изумительный вид привлекал сюда многих: вокруг Элса собралось около дюжины зевак, которых осаждали настырные уличные торговцы, расхваливающие горячие сосиски, сладкие пирожки и якобы подлинные святыни.

На таком расстоянии можно было различить даже подтеки голубиного помета на сероватых стенах трех грандиозных строений. Видя величие этих громадин – или, скорее, грандиозных памятников былой славы, – Элс впервые ощутил некоторое благоговение перед западной цивилизацией.

Замок Кройс стоял посреди реки вот уже двенадцать веков, а строить его начали – задолго до рождения самого старшего из отцов чалдарянской веры – по приказу бротского императора, который намеревался надежно защитить себя от черни. Потом крепость не раз переходила к следующим владыкам, пока на закате Древней Бротской Империи один из них не завещал ее церкви.

Именно с этих событий, в числе прочего, и началась чехарда, в результате которой появились государства, составляющие нынешнюю Фиральдию.