Сезон колдовства - Константин Нормаер

— Предлагаешь просто сидеть и ждать?

— Предлагаю всего лишь насладиться зрелищем, — улыбнулся он. — Поверьте, это весьма увлекательно…

Но меня насторожила его слепая уверенность. А в следующую секунду опасения подтвердились. Пленник принялся действовать решительно, и стало понятно — шутить он не намерен. Вскочив с места, он резко запрыгнул на столешницу. Застыл на корточках, обвел нас полным призрения взглядом. Я видел, как Кейтлин обхватила свой пояс, в том самом месте где виднелся ряд узелков, и начала читать какое-то заклинание. Охрана возле дверей извлекла из ножен мечи. Скоморох же равнодушно следил за всеми нами.

— По-моему, достаточно! — взмолилась колдунья.

— Еще немного, — раздался скупой ответ.

Набычившись, словно молодой бычок, пленник недовольно фыркнул. Превращение завершилось — теперь он походил на дикого зверя с двумя парами внешних и внутренних клыков и густой шерстью. Но главным были глаза. Казалось, они вобрали в себя всю ненависть этого грешного мира.

— Граааххх, — прохрипел зверь. И от этого голоса стало не по себе, словно тебя коснулась длань неминуемой гибели.

Я ощутил нервную дрожь. Хотелось верить, что скоморох контролирует ситуацию, но с каждой секундой вера стремительно угасала. В отличие от тех оборотней, на которые устраивали безумные охоты и кровавые расправы противоборцы, этот не чувствовал себя жертвой. Зверь — это слово вбирало в себя лишь животные инстинкты. Но в данном случае этим дело не ограничивалось. В опасном взгляде угадывался разум, тонкий холоднокровный расчет, способный не бежать от более грозного противника, а суметь противостоять ему.

— Вы уверены, что он не нападет? — с придыханием спросила колдунья.

— Я этого не говорил, — уклончиво ответил скоморох.

Мне показалось, или он действительно стал более сосредоточенным?

Зверь продолжал рычать. Настороженно и, в тоже время, демонстрируя свое превосходство. Затем, сгруппировавшись, он начал медленно вытягивать шею. Страх перерос в ужас. Оборотень готовился к прыжку.

— Теперь вы поняли, о чем я говорю? — поинтересовался скоморох.

— Да поняли, поняли, — нервно затараторила Кейтлин. — Может быть, теперь приструните эту тварь?!

— Как скажете.

Приблизившись к зверю, скоморох извлек из широкого рукава тонкую нить с деревянными крепежами на концах.

— Сейчас мы его спеленаем, не переживайте, — заявил он.

Я не стал мешать и отступил на шаг. Кейтлин повторила мое движение. Зверь терпеливо ждал. Видимо, эта демонстрация была для него не впервой, и пленение, которое следовало за недолгим освобождением, тоже перешло в ранг привычных. Я слегка расслабился, а зря.

На этот раз все вышло иначе. И хотя скоморох действовал довольно умело, он так и не смог обуздать своего подопечного. Вырвавшись из захвата, зверь внезапно совершил невероятный кульбит и оказался за спиной зазывалы. Я заметил, как яркий ярморочный наряд мгновенно окрасился кровью. Непонимающий взгляд заскользил по кругу. Схватившись за рану, скоморох застонал и медленно повалился на пол. В этот момент зверь уже накинулся на охранников.

— Бежим! — крикнул я, схватив Кейтлин за руку.

Занятый расправой над своими пленителями, зверь позволил нам выскользнуть из каменной клетки. Мы выбежали в коридор и закружили по узким проходам. Навстречу нам попадались удивленные лица, в основном из числа уличных артистов: костюмеры, гримеры, да и обычный прохожий люд. Я старался их предупредить, но они лишь шарахались в стороны, вытаращив подведенные сурьмой глаза.

Выскочив во внутренний двор, я едва не разразился ругательством. Мы оказались в западне. Кругом были высокие стены, никаких ворот, дверей или на худой конец окон.

— Нам сюда, — внезапно крикнула Кейтлин.

Я только кивнул, и кинулся к винтовой лестнице. Уже через минуту мы выбрались на крышу. За спиной еще слышались встревоженные крики и отчаянный рев. Зверь стремился как можно быстрее выбраться из опостылевшего подвала.

Лишь на противоположной крыше я позволил себе перевести дыхание. Нас окутал размеренный городской гул, словно и не было этого грозного и жадного чавканья. Мы не спеша спустились вниз. Немноголюдная улица встретила нас треском повозок и отдаленными криками зазывал.

— Я хотела тебе сказать… — начала было Кейтлин, но я тут же остановил ее.

— Сейчас не время, давай отложим все обсуждения на потом.

— Да ты не понял. Этот запах… Он повсюду.

— Тихо! — цыкнул я и быстро огляделся.

Еще секунду назад нас окружали люди, и вдруг все стихло, будто мы очутились в Поросших чащобах, куда люди позабыли дорогу еще во времена первых наместников.

— Это он, — одними губами прошептала колдунья.

Зря я лелеял надежду, что зверь оставит нас в покое. Теперь, посреди пустой улочки, в окружении заколоченных домов, мы были у него как на ладони.

— Нехорошо, — протянул я.

Кейтлин ничего не ответила. Но и без слов было понятно, что она согласна со мной.

— Есть идеи? — поинтересовался я, особо не рассчитывая на ее поддержку.

— Если бы я знала, с чем мы столкнулись, то возможно…

— Остается действовать на удачу.

— Ты перегрин, тебе виднее, — отшутилась она.

Выбрав самый центр пыльного проулка, я внимательно осмотрел низкие крыши. Откуда бы он не напал, у нас хотя бы будут одинаковые шансы. В подобной охоте важна каждая секунда, и полагаться на слепой случай бессмысленно. Хотелось верить в лучшее, но болезненные воспоминания обожгли спину. В том самом месте, где уже долгие годы находились первые отметены этого жестокого мира. Планета, которую мы выбрали себе для переселения, вдалбливала знания по-своему — жестоко и неотвратимо.

Никогда не забуду ту роковую охоту. Оборотень был всего один, а нас сотни, может быть, даже тысячи. Эйфория охоты и явного превосходства, именно она гнала меня вперед, вынуждая не обращать внимание на предупреждение старшего.

Загнав чудище в извилистую лощину, я оторвался от группы и рванул на противоположную сторону. Мне хотелось не просто привести его в ловушку, а самолично скрутить лапы. Доказать не столько себе, сколько всем окружающим, что перегрины чего-то да стоят.

Оставив оружие в лагере, я был вооружен лишь огромным охотничьим ножом. Как местные охотники, что способны кулаком свалить медведя с ног.

Я притаился и жаждал триумфа. А получил первый урок, который преподнес мне жестокий мир средневековья.

Тогда мне удалось выжить. Но гораздо важнее был вывод, который я вынес из этой безумной схватки. Оказывается, загнанный человек куда опаснее зверя, загнанного в угол. Страх, гнев и отчаянье — вот тот волшебный эликсир, что придал моему противнику сил. Боль, ужас и отчаянье — таким был залог моего успеха. Но тогда оборотень действовал по наитию, и в том было его слабое место. А у существа, которое вышло на тропу войны сейчас, таких мест просто не существовало. Оно нацелилось на убийство, а стало быть, наши шансы выжить были слишком малы. Настолько малы, что было глупо даже уповать на надежду в благостный исход.