Роковой рубин - Дебора Смит

Александра нахмурилась.

— К несчастью, Джейк доказал, что интересуется противоположным полом. Жаль, правда, что для этого он выбрал Саманту. — Она снисходительно махнула рукой. — Пока ты студент, я не возражаю против твоих похождений. К мужчинам, у которых за плечами нет нескольких громких эскапад в юности, обычно относятся с подозрением. Чересчур развитая добродетель ведет к отсутствию опыта — или, что еще хуже, к отсутствию интереса. Но, помни, с подозрением относятся также и к тем, кто не умеет вовремя остановиться. Пока ты не созреешь для того, чтобы серьезно устраивать свою жизнь, не ной, что я невысокого мнения о твоих женщинах.

— Да тебе совершенно неинтересно все, что я говорю или делаю.

— Господи, ты капризничаешь, как несмышленое дитя. — Голос ее приобрел оттенок сарказма. — Жалуешься, что я проявляю внимание к Шарлотте и Саманте — словно я раздаю мороженое, и ты боишься, что тебе не достанется. И вдобавок хочешь, чтобы я относилась к этому серьезно? Когда ты дома, изволь налаживать с ними хорошие отношения. Я этого требую! — сухо закончила Александра свою воспитательную тираду.

— Если бы папа был жив, он бы тебе не позволил…

— Мне надоело это слышать! Твой отец был глупо сентиментален, и настанет день, когда ты скажешь мне спасибо за то, что не стал таким, как он.

— Настанет день, когда ты пожалеешь, что всю жизнь мешала меня с говном! — И Тим выскочил из библиотеки, изо всех сил хлопнув тяжелой массивной дверью. Александра вновь раскрыла книгу. Стоит ли беспокоиться? Тим ее послушается. Он всегда ее слушался.

Шарлотта бесцельно брела по коридору второго этажа, ведя рукой по планке из красного дерева, предназначенной для того, чтобы никто и ничто не повредили обоев. В доме тети Александры все было защищено от случайностей и разгильдяйства. Шарлотте нравились солидность и основательность этого дома, и в то же время они возбуждали в ней печаль и запоздалые сожаления.

«Если бы мы переехали сюда раньше, мама, наверное, не умерла бы».

Она никогда не говорила этого Сэмми, думая, что тогда и сестра будет винить себя в том, что не поняла этого вовремя. Сэмми никогда не плакала при Шарлотте. Она вообще ни при ком не плакала, но, когда ночью Шарлотта прокрадывалась в ванную, расположенную между их спальнями, и приникала ухом к Самантиной двери, она слышала глухие рыдания, которые даже подушка не могла заглушить.

Шарлотта, полностью уйдя в свои невеселые размышления, шла по коридору все дальше, не отрывая руки от планки красного дерева. Она очень хотела утешить Сэмми и потому говорила, что ей здесь хорошо. Иначе Сэмми будет вечно терзаться из-за проклятых денег на ее воспитание.

Коридор заканчивался дверями. Шарлотта остановилась перед ними и заморгала, словно просыпаясь. Апартаменты тети Александры и дяди Оррина. А тетя с дядей уехали в клуб играть в бридж.

Она толкнула дверь и ступила в комнату, просторную и роскошную. Паркетный пол в восточных коврах, на стенах нежно-персикового цвета висели хорошие копии импрессионистов. Мебель была солидная, европейская; комната вызывала воспоминания о дорогом антикварном магазине. Центральное место занимала широкая кровать с резной спинкой, покрытая расшитым шелковым покрывалом.

Шарлотта кружила по комнате, бездумно трогая то изящную лампу, то гобеленовую подушечку, пробегая пальцами по хрустальным коробочкам на туалетном столике. Она никогда раньше не видела такого количества прелестных вещичек и не могла сопротивляться искушению потрогать их.

Она открыла раздвигающиеся белые двери в стене и увидела огромную ванную комнату с утопленной в полу ванной и двумя туалетными столиками. За китайскими шелковыми ширмами скрывался персиковый унитаз и биде того же цвета. Шарлотта только читала, что бывает такая штука. Ее заинтересовало это приспособление. Она нажала рычажок, мощная струя воды взметнулась вверх. Интересно. Значит, тете Александре, как простым смертным, тоже приходится мыть свои интимные места.

В ванной была еще одна дверь, Шарлотта открыла и ее, попав в гардеробную — небольшую комнатку с толстым белым ковром на полу. Полки, заваленные обувью, поясами, сумочками, бельем, и ряды вешалок с разнообразной одеждой — как в универмаге. Она нажала на выключатель, и над головой вспыхнул мягкий свет. У стены стоял длинный низкий туалетный столик с огромным зеркалом, окруженным лампами, на котором теснились коробочки с украшениями и с драгоценностями.

Драгоценности. Не дыша от восхищения, Шарлотта присела на шелковую подушку скамеечки у туалетного столика и стала открывать бесконечные коробочки. Она вынула из одной коробочки пару клипсов с бриллиантами; камни заискрились в лучах света.

Сняв все четыре своих сережки — и дешевенькие серебряные колечки, и золотые капельки, — она откинула волосы назад, надела бриллиантовые клипсы и печально посмотрела на себя в зеркало. Ей показалось, что в бриллиантах, свитере, связанном руками Сэмми, и в джинсах она неотразима. Наконец ей попалась маленькая золотая коробочка. Шарлотта щелкнула замочком и вздохнула в полном восторге. Это было золотое ожерелье с подвеской. Конечно, Шарлотта не удержалась. Она надела его через голову, поместив подвеску на груди.

— Что ты здесь делаешь?

Она вздрогнула. В дверях стоял Тим, в шортах и спортивной майке, очень большой и мускулистый, просто гора мышц. Ей вспомнилась картинка из кулинарной книги с расчерченной по сортам говяжьей тушей.

Когда Тим приехал из колледжа, Сэмми велела ей избегать кузена и не отвечать на его саркастические замечания. Сэмми сказала — и она, кажется, не шутила, — что, если он посмеет их обидеть, она проткнет его вязальной спицей. Шарлотта не хотела, чтобы из-за нее произошло несчастье.

— Просто бродила, — сказала она, снимая клипсы. Ожерелье, тяжелое, как чувство вины, по-прежнему висело у нее на шее. — Я заблудилась. Этот дом такой большой, что мне надо было сыпать за собой хлебные крошки, чтобы потом найти дорогу назад. — Но говорила она слишком торопливо и витиевато; она старалась казаться дружелюбной, но выглядела скорее испуганно.

— Ты не заблудилась. Ты просто, черт возьми, думаешь, что можешь в этом доме гулять, где тебе нравится.

Неплохо владея грубым школьным жаргоном, с которым ей пришлось познакомиться, чтобы пресекать комментарии по поводу своей пышной груди, Шарлотта огрызнулась:

— Говорю — заблудилась, значит, черт возьми, заблудилась.

Она немедленно пожалела об этом. В глазах Тима сверкнула ярость, одним прыжком он оказался совсем рядом, схватил ее за плечо и стал трясти, да так, что у нее клацнули зубы.