Завещатель - Александр Лонс

К концу дня все нереально устали, зато багажник машины и часть салона оказались заполнены разными полезными предметами. Девушки уже смотрели на меня совсем иными глазами. В них проскакивало уважение, смешанное с чем-то похожим на священный ужас.

Ночевал я в гостинице Академии наук, где снять койку на ночь не представляло никакого труда. Девушки покинули меня там, оставили свои телефоны и исчезли до завтрашнего утра.

Весь следующий день с самого утра я трудился, не покладая рук и ног. Не присел даже. Устал — фантастично, но зато часам к семи комната была готова. Электричество в покинутом помещении еще было. Пошарив в соседних комнатах этого «заводоуправления» я отыскал скрученную рулоном старую ковровую дружку и длинный тонкий штырь, какие используют связисты при прокладки особого рода проводов. В помощники мне отрядили брата одной из подружек. Я сейчас просто не помню, чей он был братец, только пользы от него оказалось ноль. Мало того, что он был какой-то сонный, словно зимняя муха, он еще и ничего не умел. Что называется — «руки из жопы растут». Довольно быстро я предложил этому ходячему недоразумению безотлагательно пойти куда-нибудь и заняться чем-то еще, главное — чтоб подальше от меня.

До церемонии оставалось еще часа три, когда я кое-как отчистился от пыли и поехал проветриться, а главное — хорошо поесть.

С наступлением часа икс, я уже стоял и ждал на своем месте. Договоренность была такая — как только заиграет тихая музыка — можно запускать гостей, а как музыка станет громкой — пусть входят брачующиеся со своими подругами. Я стоял у алтаря (тумбочка сломанного стола, накрытая черной тряпкой и плеером внутри) облаченный в мантию Ильи. Мне она была великовата и волочилась по полу. Справ и слева от меня, на черных канделябрах (крашенные рогатые вешалки, украденные мною из какого-то кабинета) горели свечи. По пять штук с каждой стороны. Вся комната была погружена во мрак, только неровный свет пробирался из-за каких-то неясных глубин (лампочки, спрятанные мною за крашеными обломками столов вдоль стен давали эффектные полосы света), причем пара фонарей светила прямо на «алтарь». Стены и потолок закрашены тушью через распылитель пылесоса, а окна зачернены аэрозольными баллончиками. Я даже не стал выносить остатки офисного барахла — только сдвинул к стенам и тоже зачернил из распылителя, кое-что отредактировав аэрозолем. Химический запах от краски так и не выветрился до конца и придавал атмосфере еще больше мрачности и цинизма. Ровно в десять я включил плеер с какой-то фугой, двери раскрылись, и вошли гости — большей частью молодые люди студенческого возраста.

Похоже, вошедшие испытали легкий шок. Я понял это по тому, как они рассаживались на белые уличные стулья, путаясь в их ножках и собственных ногах. Моя фигура в черно-фиолетовой мантии Пухова с медным анкхом на животе тоже, вероятно, внушала некоторое почтение. Хоть было и полутемно, но я прилично видел сквозь свои очки.

Когда все, наконец, расселись, я медленно поднял вверх обе руки (при этом рукава мантии упали вниз, открыв всем на обозрение мои локти, затянутые в черное термобелье), незаметно нажал ногой на выключатель плеера и начал:

«Дорогие гости! — заговорил я, постепенно наращивая голос. — Мы собрались здесь, в этом Храме Тьмы, чтобы освятить брак наших очаровательных Эльвиры и Елены. Так пригласим же их сюда, зачем заставлять напрасно ждать всех вас и те силы, что сегодня поддерживают нас?» — почти уже заревел я во все голо и незаметно врубил Баха если не на полную мощь, то весьма сильно. Вместо Мендельсона колонки заиграли, как сейчас помню, «Токкату и Фугу» в органном исполнении.

Все почему-то встали, а в «зал» вошли молодожены, которых я так до сих пор и не видел. Это оказались две очень симпатичные девушки в белых платьях, но, по-моему, одна выглядела несколько крупновато, была чуть старше своей избранницы, и неуютно ощущала себя в платье невесты. Чтобы скрыть неловкость, она явно напускала на себя показную браваду и притворную удаль. Вторая — миниатюрная девочка лет восемнадцати, казалась испуганной и имела такой вид, будто бы сильно жалела о том, что вообще согласилась на это мероприятие.

Больше всего тогда я боялся, что услышав музыку, сюда со всех ног сбегутся охранники. Но, видимо, за все «было уплочено», и никто нам не помешал.

Когда пара подошла к «алтарю», я сделал жест, призывающий к тишине. Та, из девушек, что повыше, вдруг подмигнула мне. Ага, значит, она Эльвира и есть. Выждав для солидности еще пару секунд, я начал так:

«Все присутствующие здесь, слушайте меня! Если в этом храме найдется кто-то, кому известно нечто мешающее заключению этого брака, то пусть скажет сразу или молчит до конца времен!»

Никто ничего не сказал, и стало вдруг так тихо, что даже слышалось гудение трансформатора откуда-то снаружи.

«Дорогие Эльвира и Елена! — вскричал я, причем гости, сидящие ближе всего к алтарю даже вздрогнули от неожиданности. — Согласны ли вы взять друг друга в жены и любить до того момента, пока судьба не разлучит вас? Эльвира?.. Елена?.. А теперь — продолжал витийствовать я, — положите свои руки на эту священную Темную Книгу и повторяйте за мной слова клятвы: Любимая! Что бы ни случилось, какие бы бури и шторам не бушевали вокруг, я клянусь любить тебя в горе и в радости, пока силы света и тьмы не разлучат нас!»

Девочки, как попугайчики, послушно повторяли следом за мной все эти дурацкие слова, за которые мне вдруг стало невообразимо стыдно. На меня рассчитывали, а я даже не удосужился написать приличную речь! Плету какую-то ахинею…

«Итак, властию, данною мне силами света и тьмы объявляю вас супружеской парой! Обменяйтесь кольцами!»

Девушки надели друг дружке серебряные кольца. По-моему руки Елены слегка тряслись.

«Вот теперь поздравьте друг друга!» — Ляпнул я, вспомнив толстую тетку-регистраторшу на моей собственной свадьбе. Девушки поцеловались, причем Эльвира явно доминировала…

— Ну, чего замолчал? — любопытствовала я. Рассказ Феликса казался мне тогда просто выдуманной байкой. — А дальше-то что было?

— А дальше, — продолжил Феликс, — все пошло как-то неинтересно. После проведения «ритуала» все кто был, отправились в некое ночное кафе, где потом просидели до самого утра. Все разбились на группки, и болтали на интересные им темы. Многие танцевали, играла довольно дикая музыка, от которой я вконец обалдел. Я был чужым на этом празднике жизни, никого не знал, поэтому молча сидел, наедался и напивался. Один только раз ко мне обратилась какая-то невесть как попавшая сюда тетка с вопросом: