Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат - Николай Зенькович

Уместно здесь привести и ответы Л. М. Кагановича на вопросы писателя Ф. Чуева:

— Кажется, что Сталина убили?

— Не могу сказать.

— Молотов к этому склонялся. Знаете, что он мне сказал?

— Что?

— На мавзолее 1 мая 1953 года, последний раз, когда Берия был, он сказал Молотову: «Я его убрал». — «Но Берия не мог на себя нарочно наговорить, чтобы придать себе вес», — говорил Молотов. — И еще Берия сказал: «Я вас всех спас!» — Над Молотовым тоже висело…

— Может быть.

— А вы не допускаете, Лазарь Моисеевич, что, поживи Сталин еще немного, могли и с вами расправиться, с Молотовым…

— Не могу сказать. Нельзя так: если бы да кабы…

И в заключение — фрагмент из эксклюзивного интервью С. И. Аллилуевой главному редактору газеты «Совершенно секретно» Артему Боровику. Беседа проходила в Лондоне летом 1998 года. Это была уже совсем другая женщина — усталая, предельно искренняя, взвешивавшая каждое свое слово.

— Когда с ним случился удар поздним вечером, — рассказывала она, — утром следующего дня мне сказали приехать на дачу, не известив о случившемся. А накануне я все время пыталась проехать к нему. Я чувствовала, что я должна была там быть. Я думаю, что он меня как-то звал, без слов. Какой-то крик души. Я звонила несколько раз охранникам. Но, поскольку они знали, что он без сознания, меня не пустили. Я пыталась пробиться всю ночь. Потом, поздно ночью, я поехала к Шверникам, не знала, куда деваться. На дачу. Там крутили кино. Старый фильм с Москвиным «Станционный смотритель». Это меня совершенно выбило из колеи. Потому что фильм был немой. Немая русская классика. Такой трогательный фильм о любви старенького отца к своей дочери, которую умыкнул проезжий офицер и увез. И бедненький старичок решил пойти в город и замерз. Потом через несколько лет приезжает красивая пролетка. Выходит из нее красивая столичная дама и идет на могилу. И там плачет. Я этот фильм смотрела в эту ночь. Мне предлагали остаться ночевать. Но я не могла. Поехала быстренько домой. И утром меня позвали. Оказывается, вчера вечером у него был удар.

У меня было абсолютное чувство, что он меня звал, что он хотел, чтобы я там была, чтобы там был кто-то из своих.

А они меня не пустили. Они же делали, что хотели. Не пустили меня. Не позвали врачей. Гораздо большим преступлением было, что они врачей не звали. Врач был в другом помещении. Можно было позвать, но они же этого не сделали.

Глава 3. МИФОЛОГИЗАЦИЯ

Тащили ли его за уши наверх?

Я опять должен вернуться к Василию Сталину с учетом рассказанного во второй главе. Не так все просто было на Ближней даче в начале марта 1953 года.

А можно ли верить документам? Ведь их создают люди под влиянием конкретных исторических обстоятельств. В первой главе были преимущественно одни документы. Сейчас — слово мнениям, суждениям, точкам зрения. Многие из них, как увидит читатель, идут вразрез с составленными полвека назад документами.

По мнению его сестры Светланы, судьба Василия трагична. Он был «продуктом» и жертвой той самой среды, системы, машины, которая породила, взращивала и вбивала в головы людей «культ личности», благодаря ему он и смог сделать свою стремительную карьеру. Василий начал войну двадцатилетним капитаном и окончил ее двадцатичетырехлетним генерал-лейтенантом…

Его тащили за уши наверх, утверждала сестра, не считаясь ни с его силами, ни со способностями, ни с недостатками, — думали «угодить» отцу. В 1947 году он вернулся из Восточной Германии в Москву, и его сделали командующим авиацией Московского военного округа, несмотря на то, что, будучи алкоголиком, он сам уже не мог летать. С этим никто не считался тогда. Отец видел его состояние, ругал его беспощадно, унижал и бранил при всех, как мальчишку, — это не помогало, потому что с болезнью надо было бороться иначе, а этого Василий не желал, да и никто не осмеливался ему это предложить… Отец был для него единственным авторитетом, остальных он вообще не считал людьми, стоящими внимания.

Но вот мнение противоположное. И принадлежит оно человеку компетентному, не понаслышке знающему о порядках в авиации, в прошлом боевому летчику С. В. Грибанову:

— Когда речь о Сталине и его сыне Василии заходит, тут ни логики в рассуждениях, ни простого здравого смысла. Одно талдычат: папаша продвигал, папаша сынишке карьеру делал…

Но вот одна деталь, о которой почему-то помалкивают, когда речь заходит о полковнике Сталине. Командование дивизией Василий принял, когда у него был налет 3105 часов! Он летал на всех типах истребительной авиации, состоявшей на вооружении нашей армии, на многих бомбардировщиках. А еще на штурмовиках, на американских да английских боевых машинах. Много это или мало — 3105 часов в воздухе? Сравним с другими.

Например, заместитель командира авиадивизии А. Ф. Семенов к тому времени налетал 1960 часов. Командиры авиационных полков этой дивизии В. А. Луцкой — 1387, В. А. Яманов — 1115, Е. М. Горбатюк — 1106 часов.

И все равно папаша толкал! Не мог этот Василий в 23 года командовать дивизией…

Минутку, а были ли прецеденты столь стремительного служебного роста среди воздушных бойцов? Да сколько угодно! У С. Грибанова множество примеров.

Например, летчик А. К. Серов в 1938 году был всего лишь старшим лейтенантом, командиром эскадрильи, а через год он уже комбриг, начальник Главной летной инспекции ВВС РККА. В. С. Хользунов в 1936 году был капитаном, командиром эскадрильи, а в 1937 году — командующий авиационной армией особого назначения. А. А. Губенко в 1936 году был старшим лейтенантом, командиром звена, а в 1938 году — полковник, заместитель командующего ВВС округа. Г. Н. Захаров в 1938 году — командир звена, старший лейтенант, а в 1939 году — командующий ВВС округа. Георгий Нефедович в кабинет наркома обороны вошел старлеем, а вышел полковником. Г. П. Кравченко в 1937 году был капитаном, а в 1941 году — генерал-лейтенантом, тоже командующим ВВС округа. П. В. Рычагов в 1937 году — старший лейтенант, командир звена, а в 1940-генерал-лейтенант, начальник ВВС РККА. Да и у авиационных штурманов таких примеров много. Г. М. Прокофьев в 1937 году был штурманом эскадрильи, а на следующий год он уже флаг-штурман ВВС.

А Василий Сталин, кстати, был и младшим летчиком, и рядовым инспектором-летчиком, и летчиком-инструктором. Так что по поводу его лампасов и суесловить по большому счету стыдно. На генеральское звание он имел право рассчитывать согласно занимаемой должности еще весной 1944 года! Но прошел год войны. Закончилась Вторая мировая. Под хорошее настроение победителям вручали и Золотые Звезды Героев, многим повторно, и генеральские звания. А Василий все в полковниках — как командир полка. В этом звании он прослужил больше четырех лет, и генерал-майором авиации стал после трех представлений. Отец дал согласие, уступив настойчивым ходатайствам министра обороны Булганина. Иосиф Виссарионович спросил у него: «Вы что, действительно считаете, что он достоин?» Только тогда и было подписано соответствующее решение.