Пожиратель Богов. Часть 2 - Юрий Розин

При этом, хотя абсолютный объём предначальных сил и был важен, влияя на их мощь, в моменте куда ценнее был именно процент завершённости, по мере повышения раскрывавший новые способы контроля силы аспектов и многократно повышавший КПД применения.

Тем не менее, потратив пятьсот лет на качественную метаморфозу, я лучше многих понимал, что моментальная выгода не всегда была лучшим решением.

Если было возможно расширить хранилища предначальных сил, что означало в будущем бо́льшую убойную мощь, пусть и за счёт замедления прогресса, я был готов терпеть что угодно.

В том числе и, фактически, гниение заживо. Через сутки беспрерывной зачистки с меня слезла кожа, обнажив уже тоже начавшие гнить мышцы и даже кости кое-где. С учётом того, что я чувствовал боль даже в несколько раз острее обычных людей, этот день превратился в настоящую пытку.

Однако осознание того, что меня ждали Мо, Руби и остальные, придавало сил и заставляло продолжать шаг за шагом и минута за минутой.

В какой-то момент за счёт того, что аспект чревоугодия, разлагая яд на полезные компоненты, всё это время подпитывал ими моё тело, масштабы гниения плавно замедлились, а потом и вовсе остановились.

Возникло равновесие между болезнью, разрушающей и разлагающей моё тело, и регенерацией, за счёт повысившейся устойчивости организма теперь успевавшей исцелять повреждения с той же скоростью, с которой они появлялись.

К сожалению, этот эффект не был абсолютен, и даже к началу третьих суток обратить разложение вспять не удалось.

Я всё ещё гнил заживо, просто теперь гниение словно бы «бродило» по организму. Из очагов разложения на окружающие ткани перекидывались желто-фиолетовые язвы, но пока эти язвы превращали плоть в кашу, регенерация уже успевала среагировать на изначальный очаг разложения и восстановить в том месте плоть.

При этом это было даже болезненнее, чем раньше, так как уже погибшие нервы теперь вошли в бесконечный цикл умирания и восстановления. Благо, у всего этого мучения всё-таки был результат.

Объём мировых сфер вырос почти втрое, что было очень впечатляюще. Правда, при том, что запасы предначальных сил также ощутимо выросли, процент завершённости аспектов упал с тридцати с лишним до всего двадцати четырёх — двадцати пяти.

Что иронично, повышать процент завершённости, то есть, в моем случае, наполнять сферы энергией, было тем сложнее, чем меньше оставалось в них свободного места. То есть по сути сейчас эффективность поглощения предначальных сил моими сферами стала выше, чем была в самом начале.

Правда, после всего моя фактическая сила не увеличилась, а наоборот, уменьшилась, и было бы максимально обидно, если бы в этот момент в катакомбах закончились чумные.

К счастью, несмотря на то, что я рвал их почти неосязаемые тела пачками на протяжение более пятидесяти часов, терпя приносящие новые очаги разложения укусы и удары, катакомбы вовсе не выглядели опустевшими.

Насколько я понял, когда Алистер с остальными прибыли в Гариевинд, по улицам города в общем счете шлялось несколько миллионов чумных. Многих они уничтожили, остатки согнали в катакомбы.

Но тут, по ощущениям, их было не меньше, а даже больше, чем на поверхности. Потому что куда бы я ни пошёл по подземным коридорам, везде натыкался на орды чумных.

Допустим, они могли собраться в районе вокруг меня, дожидаясь своей возможности нанести мне удар и тут же исчезнуть. И всё равно за пятьдесят часов истребления, даже двигаясь и атакуя в максимально энергосберегающем ритме, я должен был уничтожить как минимум миллиона полтора этих тварей.

К сожалению, в Истинном Мире восприятие мировой ауры не работало, а аспект понимания работал очень криво, показывая мне лишь несколько соседних коридоров. Так что реально оценить масштабы трагедии было невозможно.

Впрочем, мне он было только на руку. Смерть от разложения заживо мне больше не грозила, несмотря на то, насколько происходящее со мной был болезненно. А значит я мог продолжать до бесконечности. Ну или пока чумные не закончатся, что было куда вероятнее.

Так, двигаясь в том же темпе, но уменьшив скорость атак почти втрое, чтобы как можно больше сил сосредоточить на аспекте чревоугодия и его эффектах, я провёл в катакомбах Гариевинда еще четыре недели. И только тогда, спустя более девяти миллионов уничтоженных чумных, коридоры начали потихоньку редеть.

С какого-то момента физические действия превратились в абсолютно машинальную рутину, что позволило мне полностью сосредоточиться на максимально эффективном и грамотном усвоении получаемых через аспект чревоугодия сил.

С какого-то момента мировые сферы перестали расти теми же темпами, что раньше, а в конце концов процесс остановился почти полностью. Тем не менее, за месяц зачистки их объём вырос почти в восемь раз.

При этом процент завершённости, по мере замедления расширения сфер сначала просто прекративший уменьшаться, а потом и ставший плавно увеличиваться, во всех четырёх сферах достиг отметки в сорок процентов.

И это было не единственное направление роста. Энергетическая основа, напитавшись разложенными ядом и миазмами, углубилась достаточно для вплавления в нее очередного атрибута. И после месяца в этом кошмаре я даже на секунду не задумался о том, что это должен быть за атрибут.

Укрепление повышало прочность, усиление — мощь, регенерация восстанавливала повреждения. Но укреплять, усиливать и восстанавливать нужно было что-то. Если этого чего-то лишиться, то смысла во всех этих атрибутах не будет.

Мне нужно было не просто прочное и сильное тело, мне нужно было тело, обладающее огромной выносливостью. Чтобы оно само могло бороться с любыми ядами, восстанавливать кубометры пролитой крови за секунды и иметь возможность сражаться на протяжение дней и месяцев в самых неблагоприятных ситуациях: в огне, воде, холоде и так далее.

Так что моим тринадцатым атрибутом стала живучесть. И, стоило закончить с его вплавлением в энергетическую основу и активировать, как я тут же ощутил, как возвращаются, казалось, навсегда ушедшие силы и начинает ударными темпами восстанавливаться тело.

Сейчас моя сила определённо перешагнула порог десятой стадии Магистра, и было очень жаль, что «шведских столов», подобных этим катакомбам, было настолько мало. К сожалению, такими же ударными темпами продолжать расти я уже не смогу, что бы ни делал.

Ну, нет, был один способ. Как и Осколок Изельграунда, Осколок Гариевинда защищало своё Сердце. И было оно, судя по площади пространства вокруг города, в несколько раз мощнее того, что я использовал для запуска метаморфозы.

Если бы удалось поглотить из него энергию наследия Истока, может быть я и не стал бы Мудрецом или Байгу за один присест, но сумел бы подняться до недосягаемых, по сравнению