У любви есть время - Екатерина Шерив

пирожное к чаю: какой приглянётся и придётся по вкусу, такого и возьмём. И даже имеем право вернуть или обменять. Но ребёнок – это подарок свыше. И если он появился у тебя, то ты обязан воспитать его и сделать из него человека.

Аэлита испытывала лёгкий приятный шок от стольких открытий за один вечер. Но они заставили её приободриться и она больше не чувствовала себя несчастной.

Уже начало рассветать, когда она решила спуститься вниз. Встав на ноги и почувствовав относительную твёрдость в них, Аэлита отправилась на кухню. Может, ей удастся, наконец, что-нибудь нормально поесть?

Когда она шла по коридору, то вдруг обнаружила, что пыталась уснуть не только во вчерашней одежде, но и в верхнем пальто. Как она могла забыть снять его?

Оказавшись уже на середине лестничного марша, Аэлита услышала, как хлопнула входная дверь и остановилась на ступеньках.

В гостиную с огромным чемоданом в руках вошёл Павел.

***

Увидев его, Аэлита как вкопанная, застыла на месте. Она просто морально не успела приготовиться к его приезду.

Пока Павел был занят своим чемоданом, Аэлите захотелось убежать обратно к себе в комнату… а потом… спуститься по балконной лестнице в сад… а потом… обойти дом с другой стороны, а потом… Боже, о чём она думает? Усилием воли она заставила себя остаться на месте.

Дотащив чемодан до лестницы, Павел наконец заметил её. Он смотрел на неё так, как будто видел что-то такое, чего она не знала. Потом он бросил свой чемодан и направился к ней. От этого у Аэлиты закружилась голова, но она ничем это не показала; просто вцепилась в перила лестницы до боли в руке.

Когда Павел встал напротив неё, то стал зачем-то поправлять её волосы и одежду. Причину, по которой он так делал, Аэлита поняла только спустя минуту. Ведь она провела бессонную ночь, много плакала, голодала, ворочалась в кровати в этой одежде… А ещё… Боже, её тушь не была водостойкой. Да она сейчас была чудовищем!

Павел, не прекращая своих действий, спросил:

– Что с тобой случилось?

В этот момент Аэлита онемела. Она открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но так и не смогла этого сделать.

Прекратив свои сложно определяемые действия, Павел опять внимательно посмотрел на неё.

– Я переувольняю их всех к чёртовой матери за такое!

– Нет… – произнесла Аэлита и почувствовала, что её почти не слышно, потому что у неё пропал голос.

Она прокашлялась:

– … не стоит их увольнять…

Аэлита вспомнила обещание, которое дала Маргарите Васильевне, что опишет в ярких красках то, как вся прислуга за ней хорошо ухаживала. Наверняка кухарка думала о нечто большем, чем о вполголоса произнесённом: «Нет, не стоит их увольнять».

Вдруг Павел сказал:

– Идём, тебе надо отдохнуть.

Он взял её за руку и повёл в комнату. Когда они преодолели все лестничные ступеньки и оказались в коридоре, Аэлита упёрлась ногами в пол и остановилась.

– Нет, подожди. Мне нужно поговорить с тобой.

Павел обернулся и посмотрел на неё.

– В спальне расскажешь.

Он снова развернулся и повёл её за руку в том же направлении. Но Аэлита изо всех сил пыталась остановить его. Она даже удивилась, откуда в ней столько сил. Павел не мог сдвинуть её с места.

– Постой. Мне нужно сказать тебе что-то очень важное прямо сейчас.

Он ещё раз взглянул на неё, а потом схватился одной рукой за её спину, а другой – за колени и поднял на руки. Аэлите пришлось схватиться за его шею и их лица оказались напротив друг друга совсем близко. Почувствовав, как кровь прильнула к её лицу, Аэлита сразу же отвернулась от него в сторону.

Павел донёс её до комнаты и положил на кровать. В момент, когда он склонился над ней максимально близко и хотел сделать движение, чтобы уйти, Аэлита вцепилась в его рубашку.

– Не уходи никуда. Мне срочно нужно сообщить тебе важную новость.

– Хорошо, – сказал Павел и сел рядом с ней.

Аэлита поудобнее устроилась на кровати.

«Господи, с чего же начать? – подумала она. – Он явно не ждёт от меня услышать то, что я собираюсь ему сказать. У него такой беззаботный вид. Впрочем, как и всегда…»

– Что ты хотела мне сказать? – спросил он.

– Я… я не знаю, как тебе сказать… это так… – промямлила Аэлита, взъерошив себе волосы.

– Говори, как есть, – произнёс он.

Его невозмутимость усилила её нервозность. Она почувствовала в ушах свой бешеный пульс.

– Я… О Боже! Я боюсь тебе это говорить…

Она больше не могла терпеть огромный комок в горле и расплакалась. Слова как будто застряли внутри неё, и она не могла вытащить их наружу.

Павел притянул её к себе и обнял.

Почувствовав тепло его тела, она ещё сильнее разрыдалась.

– Почему ты боишься мне говорить? – спросил он, а потом вдруг отстранился от неё и посмотрел, сморщив лицо. – Это Носик? Он преследовал тебя? Это он довёл тебя до такого состояния? Почему ты мне об этом не сказала?

– Нет, – замахала головой Аэлита. – Носик здесь ни при чём. Я не видела его с того вечера.

– Тогда в чём дело?

– В том, что… я не знаю…

Аэлита поймала себя на том, что не хотела ему ничего говорить. Страх неизвестности захватил её настолько сильно, что Аэлите хотелось забиться в угол от всех проблем и вопросов.

– Эл, мне ты можешь сказать, что угодно. Ты что-то натворила? Если это так, то мы всё уладим. А если тебя кто-то обидел, то я разберусь с этим человеком.

Эти слова могли успокоить её, если бы они означали, что он догадывался о том, что она хотела ему сказать. Но это было не так. Тогда он впервые назвал её Эл. Аэлита не поняла, что это значило. И думать над этим ей было некогда. Это было из-за того, что Павел вдруг встал с кровати и направился к выходу со словами:

– Отдохни, а потом расскажешь мне всё…

– Нет! Стой! Ты куда? – выкрикнула Аэлита и подбежала к нему, уцепившись за воротник его рубашки. – Ты не можешь уйти.

– Тогда говори мне, что случилось?

– Я…

Закатив глаза к потолку и шумно выдохнув, он отцепил её руки от своего воротника и ухватился за её запястья.

– Если ты прямо сейчас не скажешь мне, что с тобой, то я запру тебя в этой комнате, и тебе придётся через дверь кричать обо всём том, о чём ты сейчас не решаешься мне говорить.

Аэлита замахала головой. Как же ей было