Путешествие на Запад. Том 3 - У. Чэнъэнь

бой. Поняв, что ей со мной не справиться и удары моего посоха очень тяжелы, она взмахнула своим веером, меня подхватил бешеный вихрь и, как видишь, принес сюда. Я только что спустился с вершины этой горы, за которую мне удалось зацепиться. Вот каким образом я очутился у тебя здесь в твоем монастыре. Прошу тебя, скажи, как мне вернуться на прежнюю дорогу. Сколько тысяч ли до Огнедышащей горы?

Бодисатва Линцзи засмеялся.

– Эту женщину зовут Лоча, – сказал он, – а еще называют ее царицей Железный веер, так как у нее есть веер из бананового листа. Это, собственно говоря, волшебный талисман, порожденный небом и землей после того, как был упорядочен первоначальный хаос. Небо и земля произвели его за горой Куэньлунь. Этот веер представляет собой лист, впитавший в себя силу Луны. Вот почему им можно погасить любой огонь. Если же махнуть этим веером на человека, то его унесет за восемьдесят четыре тысячи ли, и только тогда ветер утихнет. Но от этой горы до Огнедышащей всего лишь пятьдесят с лишним тысяч ли. Видно, тебе, Великий Мудрец, удалось опуститься здесь только потому, что ты смог несколько задержать полет облака. А простого смертного унесло бы еще дальше.

– Вот это здорово! – то и дело восклицал Сунь У-кун, слушая бодисатву, а потом спросил: – Как мне все же переправить моего наставника на ту сторону горы?

– Ты не беспокойся! – отвечал бодисатва. – Видно, это тоже испытание, выпавшее на долю Танского монаха, и зачтется тебе как заслуга.

– О какой заслуге ты говоришь? – удивился Сунь У-кун.

Бодисатва Линцзи неспеша отвечал:

– Когда Будда Татагата поучал меня, в том же году он подарил мне пилюлю, спасающую от ураганного ветра, и жезл Летающего дракона. Этим жезлом я одолел злого духа ветра, а пилюля еще цела. Дарю ее тебе, Великий Мудрец. Пусть теперь эта чертовка машет на тебя своим веером, ты даже не шелохнешься, зато тебе удастся раздобыть у нее веер и погасить огонь. Разве это не явится твоей заслугой?

Сунь У-кун склонил голову, совершил поклон, как положено монахам, и от всего сердца стал благодарить бодисатву. Тем временем бодисатва достал из рукава парчовый мешочек, вытащил из него волшебную пилюлю и дал Сунь У-куну. Тот спрятал пилюлю за воротник и крепко-накрепко зашил. Провожая Сунь У-куна за ворота, бодисатва сказал:

– Не смею тебя задерживать! Лети прямо на северо-запад, там и будет гора, где живет Лоча.

Сунь У-кун распрощался с бодисатвой Линцзи и вспрыгнул на облако, которое помчало его обратно к горе Изумрудных облаков. Он добрался туда очень быстро и, подойдя к воротам пещеры, стал стучаться в них своим железным посохом.

– Отворяйте! Отворяйте! – кричал он. – Это я – Сунь У-кун, пришел за волшебным веером.

Привратницы испугались и побежали к своей повелительнице:

– Госпожа ты наша! Монах, который приходил за веером, снова явился!

Лоча встревожилась и подумала про себя: «Ну и ловкая же эта обезьяна! Если б я махнула веером на обыкновенного человека, то его унесло бы за восемьдесят четыре тысячи ли! Как же он сумел так быстро вернуться? Не успела я махнуть, а он опять явился! Ну, ничего, на этот раз я ему покажу! Махну на него не раз, а два или три! Пусть его занесет так, чтобы он не нашел дороги обратно». Она оправила на себе одежды, взяла меч и вышла из ворот.

– Эй, Сунь У-кун! – крикнула она. – Ты что? Не боишься меня? Опять за своей смертью пришел?

– Не скупись, дорогая золовушка! – смеясь отвечал Сунь У-кун. – Я не отстану от тебя, пока не одолжишь мне веер. А как только переправлю своего наставника, Танского монаха, через эту гору, так сейчас же верну тебе твою драгоценность. Я – достойный муж, правдивый и искренний, даже чересчур, – пошутил он, – а не какой-нибудь подлец, который не возвращает долгов.

Но Лоча снова принялась ругаться:

– До чего же ты мерзкая и надоедливая обезьяна! – кричала она. – Бесцеремонная и нахальная! Я еще не отомстила тебе за моего сыночка, которого ты отнял у меня. Неужели ты думаешь, что я одолжу тебе свой веер по доброй воле? Если ты сейчас же не уберешься отсюда, то отведаешь вкус моего меча!

Однако Великий Мудрец не проявил ни малейшего страха. Он схватил свой посох и, размахивая им, пошел навстречу разъяренной Лоче. Они схватывались несколько раз, наконец Лоча не выдержала, почувствовала слабость в руках, и ей стало тяжело вращать мечом. А Сунь У-кун, напротив, чувствовал прилив сил и явно одолевал ее. Видя, что ей несдобровать, Лоча выхватила свой веер и махнула им прямо на Сунь У-куна. Но тот стоял как вкопанный и даже не шелохнулся. Спрятав посох, он весело рассмеялся и сказал:

– На сей раз ничего у тебя не получится. Как хочешь маши на меня своим веером, и если я сдвинусь с места, можешь не считать меня храбрым воином.

Лоча махнула веером еще два раза, но Сунь У-кун стоял не двигаясь. Тут она совсем растерялась, поспешно спрятала свой талисман, повернулась и убежала в пещеру, крепко заперев ворота.

Тогда Сунь У-кун прибег к своему испытанному средству. Он распорол ворот, взял в рот пилюлю против ветра, встряхнулся, превратился в цикаду и пролез в пещеру через щель в воротах. Там он увидел Лочу, которая кричала своим служанкам: «Умираю от жажды! Подайте мне чаю скорей!»

Прислужницы тотчас же подали ей целый чайник ароматного чаю и так поспешно налили ей чашку, что чай даже вспенился. Увидев пену над чашкой, Сунь У-кун обрадовался, расправил крылышки и прыгнул прямо в чашку под пену. Лоча так хотела пить, что, приняв чашку от служанок, разом осушила ее. Сунь У-кун таким образом оказался у нее в животе и, приняв свой первоначальный вид, стал кричать оттуда что было мочи:

– Золовушка! Одолжи мне свой веер!

От испуга Лоча изменилась в лице.

– Служанки! – крикнула она, – заперты ли передние ворота?

– Заперты! – дружно ответили ей все прислужницы.

– Как же так? – удивилась она. – Если ворота заперты, то как может Сунь У-кун орать у меня в доме?

– Да он кричит где-то здесь, совсем близко, – робко сказала одна из прислужниц.

– Сунь У-кун! Где ты? – спросила Лоча. – Перестань шутить!

– Старый Сунь У-кун никогда в жизни не шутил, – обиделся тот. – Я все делаю по-настоящему, с помощью волшебных способов. Сейчас я нахожусь у тебя в животе, золовушка, и забавляюсь здесь. Вижу твои легкие и печенку. Знаю, что тебя мучают голод и жажда. Дозволь же мне угостить тебя полной чашей,